– Это от Пола, – сказала Мэгги, просматривая эсэмэски. – Он волнуется, почему я не отвечаю.
Она просмотрела следующие сообщения.
– Он предлагает мне повышение, если я вернусь!
Мэгги улыбнулась и продолжила читать сообщения.
– Фло пыталась связаться со мной. Она угрожает обратиться в Интерпол, если я не объявлюсь в течение суток.
Было так замечательно узнать, что у нее есть друзья, которым она небезразлична. Те, кто заметил, что она исчезла.
– Кажется, по мне скучали.
– Не сомневаюсь.
Ильяс действительно не сомневался в том, что есть люди, которые будут скучать по ней. В ту ночь, когда Мэгги чувствовала себя одинокой, он сказал, насколько она важна в жизни дорогих ей людей.
И сейчас он докажет ей это.
К черту этикет, и даже отца с его уставами и правилами.
Ильяс заключил Мэгги в объятия и прошептал:
– Я буду скучать по тебе.
«Тогда не отпускай меня! – хотелось ей крикнуть в ответ. – Предложи мне что-то больше, чем просто быть твоей шлюхой».
Но от такого явного попрошайничества ее спас его поцелуй.
В этом поцелуе был весь Ильяс. Он целовал ее грубо, сильно, даже яростно, вкладывая в поцелуй всю свою страсть. И Мэгги не могла не ответить на этот поцелуй. Она обвила его шею руками и отдалась поцелую. Но на этот раз это был медленный и чувственный поцелуй, пробуждающий желание и воспламеняющий кровь.
Прямо сейчас Мэгги подумала, что ей придется собрать все свои силы, чтобы отказать ему, если он перекинет ее через плечо и понесет в свою спальню.
Но все же им пришлось остановиться, и они стояли еще некоторое время, прижавшись лбами друг к другу, пока не пришло время расставаться.
Ошеломленная его поцелуями, Мэгги направилась к открытой двери автомобиля.
Она не должна оглядываться.
Эта мысль была в голове Мэгги, когда дверь автомобиля закрылась и они поехали.
Но она оглянулась. Она ничего не могла с собой поделать.
Ильяс стоял у крыльца, высокий и неподвижный, смотрел, как уезжает автомобиль.
Он не махал.
Это было так больно. Раньше ничего подобного она не испытывала.
Это было похоже на любовь. Но если это так, какого черта она уезжает? И почему Ильяс отпустил ее?
Потому что любовь не входит в его список важных дел. Осознавать это было ужасно. Очень больно. Когда-нибудь она будет вспоминать эти дни как курортный роман. Когда-нибудь. Но не сейчас. Все закончилось. На самом деле.
Когда Мэгги вошла в аэропорт Зарании, она знала, что ей нужно приспосабливаться к другому миру. Несмотря на свое разбитое сердце. И поэтому она улыбалась, когда подала паспорт на стойке регистрации и когда положила свой рюкзак на ленту, чтобы его взвесили.
– Сегодня твой самый счастливый день, – сказала себе Мэгги.
И не важно, что она не чувствует этого. Даже когда ей протянули билет первого класса и проводили в особый зал ожидания, где подали шампанское и деликатесы, она все равно не чувствовала себя счастливой, хотя знала, что Ильяс организовал ей все это.
И когда самолет уносил ее домой, она поняла, что в ее жизни теперь есть еще один близкий человек и она может смело загнуть еще один палец. Человек, которого она по-настоящему полюбила.
Глава 13
После ее отъезда дворец стал похож на мавзолей. Ильяс прошел к себе в кабинет и встал у больших панорамных окон, из которых открывался захватывающий вид. Но он не смотрел ни на пустыню, ни на океан, ни на город, раскинувшийся перед ним.
Вместо этого он смотрел на небо и думал, что, может, в одном из пролетавших над ним самолетов сейчас находится она.
– Ваше высочество… – Махмуд заглянул в кабинет. – Уже почти полдень.
– И что?
– Крайний срок.
– Ах да.
Ильяс знал, что детективы взялись за это дело, и в начале первого он узнал, что группа шантажистов, которая несла угрозу для дворца, была арестована. Содержимое пленок было просмотрено, и, как Ильяс и надеялся, ничего непристойного там не было. Он видел запись, но не слышал голоса.
Ильяс смотрел, как Мэгги смеется. Видел, насколько расслабленным выглядит Хазин за пределами дворца.
А потом ему пришлось включаться в работу. Это был его долг. Ближайшие месяцы были строго распланированы. И работал он более усердно, чем раньше. Несколько раз он выезжал из Зарании, пересекал океан, но от поездок в Европу и особенно в Лондон отказывался.
Когда Ильяс был дома, он по-прежнему посещал хаммам, но к бархатной веревке не прикасался, потому что мог думать только о Мэгги. И даже небо, усеянное звездами, оставалось для него пустым, когда он смотрел на него без нее.
Впрочем, дел и забот было столько, что грустить было некогда.
Например, Хазин и его последние выходки.
Его брат был украшением каждого светского журнала, и в каждом говорилось о холостом принце, которого никто не может приручить. Несмотря на все попытки Ильяса, брат избегал встреч с ним. Хазин также проигнорировал недавнее требование короля вернуться во дворец.
Ильяс покинул хаммам незадолго до рассвета. Поднялся наверх и помолился. После этого позвал своего камердинера, а затем посмотрел на свое отражение в зеркале.
Он выглядел так, как всегда.
Затем посмотрел на пустыню. Она тоже выглядела так же, как и всегда.
Ильяс взял камень, лежащий на комоде, и положил его в карман. Выходя из комнаты, он оглянулся, что делал очень редко.
Принц шел по длинному коридору на встречу с отцом и остановился на секунду у портрета Хазина и Петры в день их свадьбы.
Они оба были такие молодые. Восемнадцатилетние…
Когда Петра умерла, страну охватило горе. И что сказал отец? Что Ильяс должен жениться и родить наследника. Будто это могло утешить народ.
Он сказал отцу, чтобы тот позволил своему народу скорбеть так долго, как тот посчитает нужным. Но тем не менее, будучи чутким к нуждам народа, он не мог предложить то же самое Хазину.
Они никогда не были близки, потому что в детстве им не разрешалось общаться друг с другом. Они никогда не обсуждали его потерю, и дворец продолжил жить своей жизнью. Смерть Петры была просто пунктом в повестке дня на встрече.
Сегодня это трагическое событие тоже было в списке запланированных дел, потому что приближалась десятилетняя годовщина смерти Петры. Ожидалось, что Хазин все же появится и выступит с речью по случаю открытия нового крыла больницы. Крыло будет названо в честь принцессы, которую не смогли спасти.
Ильяс увидел стражников, стоящих у кабинета отца, и знал, что мечи на их поясах не бутафорские. За секунду до того, как перед ним открыли двери, он глубоко вздохнул и задержал дыхание.
Он был готов к встрече.
Ильяс вошел в кабинет и увидел, что Махмуд и старейшины в сборе. Было ясно, что отец намерен провести долгое совещание.
Его план был готов к осуществлению.
Ильяс сел за стол лицом к отцу. Сначала они говорили о международных проблемах. А их было много. Ильяс сдержал свой гнев, когда услышал, что перемирие с соседней землей, над которым он работал, под угрозой срыва из-за неправильного подхода его отца к решению проблемы.
Потом они стали обсуждать внутренние вопросы, а именно – протесты туроператоров, которые хотели, чтобы им позволили заходить дальше в пустыню.
– Их бизнес приносит все меньше прибыли, существование небольших фирм под угрозой, – говорил король. – Пара миль песка могла бы помочь им привлечь новых клиентов.
– Нет, – сказал Ильяс. – Они просят больше, чем просто пара миль песка.
– Они не претендуют на чужие владения, – возразил король, начиная раздражаться. – Разрешение нужно лишь для того, чтобы вывозить в пустыню экскурсионные группы. Туристическая отрасль важна. Бедуины должны понять это.
Это был сложный вопрос. И не в первый раз Ильяс подумал о Мэгги. Он скучал по ней, именно по ней, а не по ее телу. Помнил все их разговоры. Ее рассуждения, ее взгляды на право собственности. Он никогда не думал, что будет задумываться о таких вещах, но делал это прямо сейчас, когда говорил.
– Почему бы нам не обсудить это с ними?
– Я встречался с некоторыми из старейшин… – начал Махмуд, но Ильяс перебил его.
– Почему за этим столом нет представителя бедуинов? – спросил Ильяс.
– Этот вопрос будет рассмотрен в полном объеме и со старейшинами племен позднее. Следующий пункт.
Наступила тишина.
– Дальше!
Ильяс физически ощущал гнев отца.
Махмуд, уловив настроение правителя, попытался перевести внимание короля на другой вопрос:
– Новое крыло онкологической больницы близится к завершению. Я работаю над речью Хазина, – спешно добавил советник.
– Разве не семья принцессы Петры должна произносить речь? – спросил Ильяс.
– Хазин – ее семья, – сказал король Ахмед сердито. Он едва пришел в себя от попытки старшего сына взять бразды правления советом в свои руки. Сначала он был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать, но сейчас утверждал свое господство: – Если он хочет остаться принцем, он произнесет речь.
– Но ваш младший сын явно испытывает затруднения… – начал Махмуд.
Ильяс думал, что этот день настанет еще не скоро. Но встреча с Мэгги приблизила этот день и этот час.
Пришло время взять власть в свои руки!
– У меня больше нет младшего сына! – Король буквально выплюнул эти слова. – Хазин разочаровал меня. Он не дорожит своим титулом. И если он все еще хочет быть членом королевской семьи, то должен вести себя соответственно!
– Это не совсем так, – поправил Ильяс. – В наших жилах течет королевская кровь, но мы не семья.
Король Ахмед побагровел.
– Собрание окончено!
– Нет, не окончено! – Ильяс сделал жест рукой, останавливая старейшин, которые спешили выйти из кабинета. – Махмуд, пожалуйста, все тщательно запишите.
В комнате повисла тишина, и Ильяс посмотрел отцу прямо в глаза.
– Сегодня днем я улетаю в Лондон. Там я поговорю со своим братом и постараюсь найти лучший способ почтить десятилетнюю годовщину смерти Петры. Кто знает, может, я даже попрошу его внести свой вклад. – А потом он вспомнил свои разговоры с Мэгги и добавил: – Это сарказм, между прочим.