Вспомнив о Нелл, Ева вздохнула.
— Почему у вас такое мрачное лицо? — удивилась Анна.
— Я подумала о той беглянке из Бедлама, — отозвалась Ева, внимательно рассматривая толпу. — Надеюсь, она нашла себе укрытие далеко отсюда.
— Сомневаюсь.
Ева повернулась, чтобы лучше видеть лицо собеседницы:
— Сомневаетесь?
Анна едва заметно пожала плечами:
— А куда ей идти? Кто о ней позаботится? Ведь кто-то однажды уже заточил ее в Бедлам — что помешает им сделать это опять? О нет, нашей беглянке идти некуда. Гораздо лучше для нее было бы остаться здесь, смешавшись с нищими, если только она сможет когда-либо научиться доверять людям, что вряд ли случится. Не думаю, что мы обнаружим ее в Воксхолле. Здесь слишком много посетителей.
— Вы говорите так, словно вы на ее стороне, — медленно произнесла Ева.
Анна негромко парировала:
— А мне сдается, вы знаете больше, чем рассказали.
Но ее пристальный взгляд не внушал страх: что-то в голосе этой женщины развеяло опасения, и Ева, повинуясь порыву, призналась:
— Ох, Анна, Нелл не душевнобольная. Она всего лишь испуганная девочка. Она едва может говорить. Если бы вы только слышали, с каким трудом она произнесла свое имя. Я бы хотела ей помочь, но она пуглива, как дикий зверек.
Собеседница сочувственно кивнула:
— С моими осликами то же самое. С некоторыми из них так жестоко обращались, что они теперь никогда не научатся доверять людям. Но мы изо всех сил стараемся им помочь.
Ева ожидала продолжения расспросов, но Анна внезапно поднялась и обратилась к сидящим за столом громким, веселым голосом:
— Почему бы нам не прогуляться вокруг ротонды?
Когда они вернулись к столу, салфетка миссис Контини исчезла.
Ева рассеянно слушала пылкий рассказ своей тети о множестве приятных людей, встреченных ею в Воксхолле, когда внезапно рядом упала тень, и мужской голос произнес:
— Мисс Диаринг, не окажете честь прогуляться со мной по саду?
Голос принадлежал Эшу Денисону.
Они продвигались медленно, потому что аллеи были запружены людьми, а Ева еще недостаточно наловчилась управляться со своим кринолином. Не все посетители были одеты в карнавальные костюмы. Многие были в вечерних нарядах. И только на лице у них были маски, а на плечах просторные плащи, называемые домино — иначе их не пустили бы на маскарад в Воксхолл.
Молчание спутника начало раздражать Еву. Вот она рядом с ним, разодетая в малиновый атлас. Выглядит восхитительно. Во всяком случае, настолько восхитительно, как и не надеялась. А с его губ не сорвалось ни единого комплимента! Он вовсе не напоминал мужчину из ее снов. Хотелось бы знать, о чем он сейчас думает! Этим вечером она сделала несколько робких попыток проникнуть в сознание Эша, но безуспешно. Чего-то подобного Ева и ожидала: Клэверли не могли сами выбирать, чьи мысли им под силу прочесть. Да и в чтении мыслей или получении посланий она была практически новичком.
Впереди них по тропинке шли леди Аманда и Джейсон Форд, один из «запасных» джентльменов леди Вальмеде, который, как и мистер Хендерсон, присутствовал на симпозиуме. Эта парочка, склонив головы друг к другу, смеялась и о чем-то болтала. Стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно веселее, Ева заметила:
— Кажется, леди Аманда приятно проводит время. Не думаю, что видела ее раньше такой оживленной.
— Может быть, вам захочется взять с нее пример?
Ева взглянула лорду Денисону в лицо в поисках намека на шутку, но он не шутил. Уязвленная, она откликнулась:
— Что я сделала не так?
Эш пожал плечами:
— Даже сегодня, во всем своем великолепии, вы выглядите так, что могли бы быть плакальщицей на похоронах. Знаете, о чем я думаю? Мне кажется, вы скучаете по своей записной книжке, той самой, в которую вкратце записываете впечатления о людях и вещах, чтобы впоследствии использовать в своих романах.
Он был далек от истины. Если Ева и выглядела мрачной, то лишь из-за того, что корсет совершенно ее измучил. Но она не могла в этом признаться — подобные вещи с мужчиной не обсуждают.
Управляя своими пышными юбками, Ева обогнула нескольких медленно фланирующих посетителей сада и ответила:
— Не всем же выставлять себя на посмешище, скаля зубы, как мартышка, над каждой незначительной шуткой. — Она сухо улыбнулась ему. — Или бросать страстные взгляды на каждую привлекшую внимание хорошенькую женщину.
Ответ позабавил Эша, и он не нашел нужным это скрыть:
— Так вы снова шпионили за мной? Мне очень приятно.
— Не обольщайтесь. Я просто наблюдала за происходящим вокруг. Именно этим обычно занимаются писатели, — возразила она холодным тоном.
Лорд Денисон увлек Еву на боковую тропинку, где было меньше гуляющих. Сперва она шла впереди него, но, поравнявшись с ней, Эш вновь вернулся к прерванному разговору:
— Я полагаю, для всего есть место и время. Но сейчас мы с вами в саду для развлечений. Люди приходят в Воксхолл, чтобы получить удовольствие. Удовольствие, Ева. Это вовсе не плохое слово.
Она бросила на него взгляд из-под стрельчатых бровей:
— Мы уже это обсуждали. Ваше единственное стремление — развлекаться. А по-моему, жизнь дана для чего-то большего.
В ответ последовало молчание, и Ева решилась снова бросить взгляд на своего спутника. На мгновение ей показалось, что эти слова причинили Эшу боль. Он был очень бледен, а на губах играла притворная улыбка. Его вид говорил яснее любых слов. И, несмотря на дар семейства Клэверли, Ева не знала, как расценить внезапную перемену в собеседнике.
Навстречу им выплыла величавая леди, напоминающая галеон с поставленными парусами. Она быстро приближалась, и разминуться с ней было невозможно. Оставалось или повернуть назад, или сойти с тропы.
Эш направил Еву в одну из небольших увитых плющом пергол, устроенных тут и там вдоль тропинки. Галеон на всех парусах проследовал мимо, но лорд Денисон не спешил присоединиться к прогуливающимся. Свет от фонарей, просачиваясь сквозь листву и рейки деревянной решетки, вычерчивал всюду, куда падал, узорчатые тени.
Ева посмотрела на спутника, на этот раз внимательно, и ее сердце екнуло. Истинные чувства Эша вновь были скрыты за обычным насмешливым выражением лица. Но у нее осталось стойкое впечатление, что ее небрежные слова задели его за живое.
— Эш? Лорд Денисон? — окликнула она тихо.
Он озорно усмехнулся:
— Ева, это ведь маскарад, а не церковный пикник. Каждая уважающая себя леди ожидает, что какой-нибудь джентльмен непременно попытается украсть в этот вечер ее поцелуй. Где же ваша тяга к неизведанному? Где ваше любопытство писателя?
Итак, он не собирался ей довериться. Ничего не оставалось, как играть по его правилам, и она пренебрежительно возразила:
— Мне вовсе не обязательно что-то испытать на себе, чтобы об этом написать.
— Значит, я прав: вас никогда прежде не целовали.
Она понимала, к чему он клонит. Эш собирался ее поцеловать, но только с ее позволения. Благоразумная леди уже пустилась бы наутек. Но Ева не хотела быть благоразумной. Она желала, надеялась отыскать мужчину из своих снов. Он исчез прежде, чем их губы успели встретиться, и с тех пор она жаждала продолжения.
«Этот поцелуй неизбежен», — подумала она, пресекая готовый вот-вот начаться спор с самой собой.
Неизбежен.
Денисон снял свою маску, медленно выдохнул, затем снял маску с лица наблюдающей за ним Евы и, сделав вдох, кончиком пальца обвел контур ее губ.
— На языке любви ваша мушка означает «Поцелуй меня», и это говорит мне куда больше, чем ваши пустые разговоры.
В кокетстве Ева была не сильна, но решила попробовать пустить его в ход:
— Вы сочиняете. Эту мушку дала мне ваша бабушка.
Он завладел ее рукой, освободив от веера и сумочки, и, как зачарованный, вперил взгляд в ее открытую ладонь. У Евы свело мышцы живота.
— Моя бабушка очень хитра, — сказал Эш. — Как вы думаете, кто подсказал мне, о чем сигналит ваша мушка?
«Неужели тут каждый вокруг знает, что меня никогда не целовали? Почему люди вечно лезут не в свое дело?» — подумала, нахмурившись, Ева.
Лорд Денисон улыбнулся:
— А еще вы передали мне послание с помощью веера.
— Какое еще послание?
— «Девица в беде».
— Я всего лишь обмахивала лицо.
— После того, как взяли пару уроков у моей бабушки? Вам следовало уяснить их получше.
Он не спеша прижался губами к тыльной стороне ее ладони и, прикасаясь легкими поцелуями, проследовал выше по руке до внутреннего сгиба локтя. Затем его губы задержались, лаская чувствительные точки на ее ухе. К своему смятению, Ева обнаружила, что не в состоянии стоять прямо. Колени начали подгибаться, дыхание участилось. Она распахнула глаза, ощутив, как мужская рука погладила ее щеку. Лицо Эша было очень близко.
— Ева? — прошептал он.
— Да? — отозвалась она чуть слышно.
— Вы что, делаете сейчас в уме заметки для своего следующего романа?
— Следующего… романа? — повторила она за ним, уже не владея мыслями.
Легкая улыбка тронула губы Эша:
— Я так и думал, что нет.
Его голова склонилась, ее поднялась. Их губы, встретившись, слились. Ева не отпрянула, даже когда Эш притянул ее себе и положил руки на талию. Ощущение было такое, словно смакуешь дорогое шампанское. Один глоток принес удовольствие, второй ударил в голову, а потом она перестала считать. Ей хотелось пить вкус его губ, пока не опьянеет. Она не чувствовала угрозы в этом мужчине. Снаружи он был повесой, но внутри скрывался благородный, чуткий, добрый человек.
Когда он прервал поцелуй, Ева издала тихий сдавленный возглас протеста. Не улыбаясь, пару мгновений Эш изучал ее лицо напряженным взглядом, граничащим с изумлением.
— Должно быть, я сошел с ума, — пробормотал он.
Ева приглушенно вскрикнула, когда его руки внезапно обвились вокруг нее, привлекая еще ближе. Теперь их тела полностью соприкасались.
— Да, я безумец, — пробормотал Эш и снова завладел ее губами.