— Я считаю тебя прекрасной. И жажду тебя. Но больше всего меня восхищает то, что в твоей жизни есть цель и смысл — ты очень успешная писательница. Ты даже не представляешь, как я этому завидую.
От этих фраз ее сердце запело. Она обвила рукой шею Эша:
— В твоей жизни тоже есть смысл — ты помогаешь людям почувствовать уверенность в себе. Тебе даже не нужно прилагать к этому усилий. Это твой дар.
— Скажи, чего ты хочешь от меня, Ева? — серьезно спросил он, и она ответила таким же серьезным тоном:
— Научи меня быть женщиной. Научи меня удовольствию. Ты обещал это сделать.
Их уста встретились, и Ева ощутила, что он улыбается, но уже через мгновение его улыбка исчезла, потому что он начал покрывать нежными поцелуями ее губы, брови, шею. А затем Эш рассмеялся низким грудным смехом и подбросил в воздух пригоршню конфетти. Впрочем, это было не конфетти.
«Мушки, зовущие к поцелуям», — объяснил он, и оба захохотали. А черные маленькие кружочки плавно падали вниз, осыпая Еву с ног до головы.
Поцелуи стали более страстными.
Ева не чувствовала смущения. Все ее сомнения и угрызения совести спали блаженным сном. Каждый поцелуй или ласка Эша наполняли ее радостным удивлением.
Она полностью растворилась в этих чудесных ощущениях. Кто бы мог подумать, что страсть может приносить столько удовольствия? Еве казалось, что ее медленно уносит тропическое течение. Кожу пригревало солнце и овевал легкий, словно лебяжий пух, ветерок. Руки и ноги были расслаблены и казались невесомыми. На лице блуждала мечтательная улыбка.
Но все изменилось, когда поцелуи стали еще горячее. Глаза широко распахнулись, в горле возник комок, затрудняя дыхание. Это стеснение распространилось и на грудь, и на нижнюю часть тела. Это уже было не удовольствием, а мукой. От каждого прикосновения мужских губ Еву бросало в жар, пока не стало казаться, что сейчас ее охватит пламя. Она тревожно пошевелилась, пытаясь восстановить дыхание. Да сколько же «мушек для поцелуев» покрывало сейчас ее тело?
— А это что? — спросил Эш, обнаружив родимое пятно на ее левом плече. Ева даже не заметила, когда он успел ее раздеть. Вот так бывает во сне: с тобой что-то происходит, но воспоминаний об этом не остается.
— Я родилась с этой отметиной, — сказала она, переведя дыхание. — Это рубин семьи Клэверли. Он передается от матери к дочери, словно фамильная ценность.
Денисон наклонился, чтобы поцеловать родинку, и его волосы легко коснулись спины Евы. Не в силах больше бездействовать, она порывисто повернулась, обняла Эша и поцеловала так, как он целовал ее, упиваясь ответом его губ. Чувства все больше обострялись. Казалось, она вот-вот разлетится на множество кусочков.
Внезапно глаза наполнились слезами. То, что она ощущала, было больше, чем удовольствие. Ей не нужен был галантный английский джентльмен — и с чего только такое взбрело в голову? Она хотела этого сложного, приводящего ее в замешательство мужчину, который не позволял миру увидеть глубину своей натуры. Прежде Ева была слепа, но теперь ясно видела в Эше печаль, вину и что-то еще …
Она должна была спросить у него что-то важное. Про его брата.
Ева уперлась руками в плечи Денисона, и тот слегка приподнялся.
— Эш… — начала она, но закончить фразу не успела.
Сознание прорезал ужасный крик, в голове вихрем закружились обрывки несвязных мыслей. Лорд Денисон исчез на глазах, затянутый в воронку бушующей бури. Вихрь затих так же быстро, как и возник, и перед глазами появилась другая картина: под ее окном женщина в белом отчаянно борется с мужчиной. У него в руках нож, а в сердце — намерение убить. Он заносит свое оружие, собираясь прикончить жертву, но его отвлекает чей-то крик, и женщина падает на землю.
Хватая ртом воздух, Ева вскочила с кровати. Ноги словно налились свинцом. Дышать было тяжело. Она только что побывала в голове убийцы и была парализована неистовством его эмоций. Им владели ярость, ненависть, страх.
В голове всплыли слова: «Убей ее! Убей их обеих! Тупые суки! Они слишком много знают!»
Что это? Кто там?
Нелл!
Он видел Нелл. Ева чувствовала пронизывающий злодея страх.
Она проковыляла к окну и, распахнув его настежь, крикнула:
— Эй, ты, там, внизу! Я тебя вижу! Декстер, взять его! Фас!
Никого она не видела. Это была лишь уловка. Но в такой спешке ничего лучше в голову не пришло. Декстер стоял рядом. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, клыки обнажились в рычании, которое поразило бы каждого, принявшего его лишь за щенка-переростка.
Ева отвернулась от окна и выбежала из комнаты. Ее крик уже услышали, и гости начали выходить из своих спален, чтобы узнать, в чем дело. Лакеи накидывали поверх рубашек ливрейные сюртуки, крича: «Фонари, скорее!» Ева, никого не дожидаясь, последовала наружу вслед за псом. Он кинулся прямиком в кусты, растущие под ее окном. На его скулеж и лай сбежались выскочившие из дома лакеи.
Ева опустилась на колени рядом с неподвижно лежащей женщиной. Лидия. Уже успела переодеться в собственное платье — свободный наряд из белой кисеи. На корсаже, словно расцветший мак, алело кровавое пятно. Она не шевелилась, но еле слышно дышала.
Ева приказала одному из лакеев привести доктора и констебля. Указав на другого, она твердым голосом приказала ему снять рубашку. У мужчины отвисла челюсть. Но, увидев, каким мрачным светом вспыхнули глаза Евы, он подчинился.
Остальной челяди, глазеющей на происходящее, она крикнула:
— Чего вы ждете? Убийца где-то здесь. Обыщите всё вокруг! Найдите его!
Нелл была вне опасности. Ева это точно знала, хотя и не понимала, откуда в ней такая уверенность.
Когда слуги бросились на поиски, она разорвала полученную от лакея рубашку на две части и начала останавливать кровь. Она знала, что следует делать, поскольку научилась бинтовать раны, желая достовернее описать одну из своих героинь, вынужденную лечить брата.
А ведь Ева владела и еще одним мастерством, которое уже много лет отказывалась использовать, — талантом, полученным от матери. Лидию сегодня спас именно дар семейства Клэверли, а не Ева Диаринг.
Закончив делать перевязку, она встала и приказала одному из лакеев оторвать ставень, чтобы как на носилках перенести на нем Лидию в ее постель, и горько подумала: «Чему только я не научилась, чтобы сделать мои истории более живыми! Если бы я развивала свой дар, а не притворялась, что у меня его нет, возможно, смогла бы предотвратить то, что случилось этой ночью».
Медленно шагая к дому вместе со всеми, она попыталась настроить свое сознание на мужчину, напавшего на Лидию. Ощущение его присутствия быстро таяло. Но тут разумом завладела другая мысль, и Ева с трудом сдержала дрожь. Он вернется, ведомый гневом, ненавистью и… страхом. Страхом перед Лидией. Он ее боится. И боится… Чего? Контакт с сознанием убийцы прервался.
Рано или поздно ответ придет, а сейчас уже ничего не поделаешь — остается позаботиться о Лидии.
На верхней ступени лестницы Ева остановилась и оглянулась через плечо. Все было спокойно. Разум не тревожили дурные предчувствия. Нелл ничто не угрожало. Пустота. Тишина. Ева повернулась и вошла в дом.
А на другом берегу реки в своих апартаментах в отеле «Грийон» Эш вскочил с постели, тяжело дыша. Ему так не хотелось, чтобы сон заканчивался. Он все еще был возбужден от желания обладать Евой. Еще бы чуть-чуть — и это случилось. Силы небесные, до чего же реальным казался этот сон. И если бы не женский крик…
Откуда, черт возьми, раздался этот вопль?
Не обращая внимания на свою наготу, Эш метнулся к комнате своего камердинера и остановился на пороге, услышав храп. Не обязательно было видеть Рипера, чтобы понять, что он тут. Если бы закричала какая-то женщина, слуга бы услышал. Ни сон, ни последствия ночной попойки не притупляли в нем поразительной способности просыпаться при звуках опасности.
Эш закрыл дверь и вернулся в свою спальню. Затем подошел к окну и выглянул наружу. Туда-сюда сновали экипажи. По мостовой брел ночной стражник. В одной руке у него покачивался фонарь, в другой он держал толстую деревянную палку. Вроде бы всё как обычно.
Затворив окно, Эш присел на край кровати и запустил пальцы в волосы. Если все в порядке, то почему он дрожит, словно новобранец перед первым сражением?
Заснуть теперь не получится. Еще немного поразмышляв, он принял решение. Быстрая скачка до Кеннингтона и обратно поможет успокоиться. А если в окнах будет гореть свет, можно зайти на минутку и убедиться, что все добрались домой целыми и невредимыми.
Выбрав этот разумный способ успокоения своих безотчетных страхов, он разбудил слугу, велел передать Хокинсу приказ седлать двух лошадей, а сам начал одеваться.
Словно дикий зверек, убегающий от охотников, девочка бросилась в заросли кустарника и забилась в самую гущу. Пригнувшись к земле, зажав рот ладонью, чтобы приглушить звук своего дыхания, она с ужасом ожидала, что ее вот-вот обнаружат. Она не могла понять то, что увидела. Тот большой дом не был Бедламом, но все же люди в нем делали ужасные вещи.
Она застыла, когда услышала хруст гравия под башмаками. Ей был знаком этот звук! Злодей не спешил, зная, что его жертва совсем близко.
Из-за угла появились какие-то люди, и мужчина, о котором она теперь думала как о «плохом человеке», побежал в сторону реки.
Она немного выждала, а затем тоже пустилась наутек, обогнув заднюю часть дома и оказавшись с другой его стороны.
Ее сердце и легкие готовы были разорваться, когда она добралась туда, куда стремилась — к разрушенной хижине, окруженной густыми зарослями шиповника. На ощупь пробравшись в уцелевший погреб, она свалилась на ложе из сухой травы.
И еще долго не могла уснуть.
Глава 9
Эш сразу заподозрил неладное, как только Особняк открылся его взгляду. Люди с фонарями прочесывали поместье, а дом сверкал огнями.