Нелл замерла, подняла вверх лицо и принюхалась. Она могла почуять запах любого, кто был поблизости. Это означало, что нужно спрятаться. Но самым приятным для нее был запах Декстера — животных она не боялась.
Глаза расширились от страха, когда справа раздался какой-то звук. Девочка бросилась бежать, охваченная паникой. Никогда еще она не мчалась так быстро. Никогда прежде не колотилось так ее сердце. Казалось, что оно прожжет дыру в горле. По щекам текли слезы. Лишь одно гнало ее вперед: страх перед Бедламом и тем, что сделает с ней плохой человек, если поймает.
Снова начался дождь, но она едва ли это заметила. Деревья, живые изгороди и кусты проносились мимо в сумасшедшем беспорядке. Даже боль в лодыжке забылась. Но вдруг Нелл споткнулась о корень дерева и упала ничком, поцарапав ладони и колени о гравий под ногами. Когда она поднялась, боль охватила все тело.
Впереди была деревянная ограда. Втягивая в легкие воздух, Нелл на четвереньках поползла к ней, нащупывая дорогу. Перелезть через забор сил уже не было, но девочка ухитрилась протиснуться под нижней перекладиной. Она уловила запах животных. Лошади? Ослы? Козы? Ее разум оцепенел, как и тело, но одно она знала твердо: животные — это друзья.
Дрожащая, вымокшая до нитки, она поползла в самый темный угол огороженной территории и наткнулась на навес. С одной его стороны стены не было, но он мог защитить от проливного дождя. Нелл нащупала рукой солому на земляном полу, и из ее сердца вырвалось рыдание: может быть, Господь все-таки ее не забыл?
Животные вели себя беспокойно: они переступали ногами и фыркали, показывая девочке, что не желают делить с ней свой дом. Но она была слишком измучена, чтобы обратить на это внимание или испугаться.
Всматриваясь в темноту, она сидела на подстилке из сухой соломы, подтянув к груди колени и обняв их.
Немало времени прошло, прежде чем Нелл расслабилась и закрыла глаза. Почуяв на своей щеке теплое дыхание, она проснулась и едва не запаниковала, но поняла, что это животные ее обнюхивают. Когда она пробудилась в следующий раз, то увидела, что они столпились вокруг нее кольцом, делясь своим теплом, словно она — одна из них.
Нелл набрела на приют для осликов Анны Контини.
Глава 16
Переодевшись ко сну, Ева уселась в кресло возле пустого камина, прислушиваясь, не возвращается ли Эш. То и дело она кидала взгляд на часы, гадая, что его так задерживает.
Он наверняка не заметил ее оговорку. Его ум может постичь лишь то, что имеет здравое и логическое объяснение. Так что, если Эш потребует рассказать, от кого она узнала про кровать леди Софи, можно будет ответить, что от сплетничающих слуг.
Это должно дать ему пищу для размышлений.
Вздыхая и глядя перед собой невидящим взглядом, Ева рассеянно теребила пеньюар, пытаясь разложить по полочкам беспорядочно снующие мысли. Когда она уезжала из Хенли, то и понятия не имела о существовании Анджело. Основной целью ее поездки в Лондон было посещение симпозиума, а затем она собиралась принять участие в светском сезоне1, чтобы точно описать жизнь высшего общества в своих следующих романах. Однако еще она думала о матери и надеялась узнать, где находится та каменоломня, в которой погибла Антония.
Ева была уверена, что находится уже на верном пути. Воспоминания, которые все время от нее ускользали, наконец стали четкими и яркими. Всю прошлую ночь они снились ей вместе с видением, которое Антония вложила в ее мысли, предостережением о чем-то грядущем. Казалось, все начинает складываться в единую картину.
Внезапно неизвестно откуда на сцене появился Анджело, и ее внимание переключилось на него. Дар семейства Клэверли, так долго подавляемый, дал о себе знать. Ева поразилась, когда впервые смогла проникнуть в разум злодея. А сегодня испытала настоящее потрясение.
Потрясение, но и побуждение к действию. Она была уверена, что Антония предвидела наступление этого дня. Ева попала в то самое будущее, которое предсказывала мать.
И это пугало до смерти.
Но она не какая-то беззащитная девица! Ее направляет дар. «Так используй его!» — приказала она себе.
Анджело.
Ева закрыла глаза и, собрав всю силу воли, попыталась восстановить свои впечатления от двух столкновений с убийцей. Пускай она не знала его настоящего имени, не видела лица, но ей было известно, что он из себя представляет. Словно двухлетний ребенок, он не мог контролировать свой гнев, а когда приходил в неистовство, крушил вещи и людей. Ему было незнакомо раскаяние. Он считал, что солнце вращается вокруг него. Ева вспомнила душившую его ярость и скрывающийся за ней страх разоблачения. Этот человек не был сумасшедшим. Он умел отличать добро от зла.
А все те лица, что она видела… Это его жертвы? В тот момент она именно так и подумала. Но как можно быть в этом уверенной?
«Где ты, Анджело? Где же ты?» — мысленно повторяла она, но в голове были лишь воспоминания о его безжалостной ярости.
Может быть, в этом все дело? Именно ярость злодея открывает доступ в его разум? Нужно ли для этого обязательно находиться рядом с ним? И почему она может слышать его мысли? Что их связывает? А их точно что-то связывает. Ее мысли изменили направление. Чем больше она об этом думала, тем больше укреплялась во мнении, что между ней и Анджело существуют какие-то узы.
Его истории вращались вокруг роскошных домов и садов. Может, именно оттуда она его знала: встречала когда-то во время посещения садов со своей матерью? Но это было так давно, и воспоминания о тех днях слишком обрывочны.
Она встала и направилась к туалетному столику, где хранила рассказы Анджело, но тут кто-то дернул дверную ручку.
— Ева? — раздался голос Денисона.
— Дверь открыта, — отозвалась она.
Эш вошел в комнату с растрепанными, влажными от дождя волосами и в заляпанных грязью ботинках. Хотя он улыбался и казался расслабленным, Ева ни капли не сомневалась, что под этой маской кипят сильные чувства.
— Вы выходили под дождь, — сказала она первое, что пришло в голову.
— С Декстером. — Эш затворил дверь. — Боюсь, пес нацеплял колючек. Сейчас он с моим слугой. Риппер приведет его в порядок, прежде чем прислать к вам.
— Вы вывели гулять мою собаку посреди ночи, в дождь?
— Вообще-то, это он вытащил меня на прогулку и привел туда, где, как я думаю, было укрытие Нелл. Но ее там не оказалось. Похоже, она туда больше не вернется. Не думаю, что с ней случилось что-то плохое: там нет следов борьбы или чего-то подобного. Полагаю, она в безопасности и устроилась где-нибудь еще, но это лишь мое мнение. А как вы считаете?
Ева была уверена, что Нелл сейчас ничего не угрожает. Если бы Анджело добрался до нее, она бы снова услышала мысли убийцы.
— Ее укрытие? Где оно?
— На краю цыганского лагеря. Однако к чему спрашивать? — Эш придвинулся ближе, но она осталась стоять на месте. — Загляните в свой хрустальный шар и сами скажите мне, где сейчас ваша беглянка.
Воцарилось долгое молчание. Ева, не отвечая, изучала жесткие черты лица собеседника. Это не было лицо Эша из ее снов, того особенного мужчины, которому она могла доверить свои самые заветные тайны.
— Что? — саркастически осведомился Денисон. — Нечего сказать в свое оправдание? Никаких возмущений оскорбленной невинности?
Ева приподняла подбородок:
— А разве я в чем-то виновна?
— Да, черт возьми! — во весь голос воскликнул Эш. — Откуда вам стало известно, что Анджело сегодня ночью был охвачен яростью? Как получилось, что вы первая оказались рядом с Лидией после того, как на нее напал этот дьявол? Откуда вы узнали, что он охотится за Нелл? И как вообще вы смогли узнать про вычурную кровать Софи?
В противоположность его возбужденным речам, Ева ответила ледяным тоном:
— Из пересудов слуг — это ответ на ваш последний вопрос. Что касается остальных, я уже говорила вам прежде. Я — Клэверли. Мы, Клэверли, можем чувствовать многое. — Она добавила к своему голосу поровну изумления и насмешки. — Неужели вы в самом деле полагаете, что каждый раз, когда я хочу узнать, что думает тот или иной человек, или желаю увидеть будущее, то смотрю в хрустальный шар? Тогда почему же мы до сих пор не нашли ни Нелл, ни Анджело? — Она вполне правдоподобно рассмеялась. — Ушам своим не верю! Вы никогда не скрывали, что считаете гадание на чайных листьях или хрустальном шаре лишь вздором.
На лице Эша отразилось сомнение, и он провел рукой по волосам:
— Давайте спишем всё на мою усталость. Это была ужасная ночь.
Ева расслабилась, но тут же вновь напряглась, и у нее отвисла челюсть, едва ее собеседник произнес:
— Впрочем, можно разрешить этот вопрос, если вы покажете мне свою спину.
— Что?!!
— Покажите мне спину. Это единственное доказательство, которое мне требуется, — усмехнулся он. — Я помогу вам разоблачиться. И обещаю, что буду держать глаза закрытыми, пока вы не разрешите мне их открыть.
Потребовалось какое-то время, чтобы сказанное дошло до сознания Евы, а затем, покачав головой, она бросилась прочь от Денисона.
Он кинулся за ней, уже не улыбаясь:
— Скажите мне, что это неправда. Скажите, что я придумал ту родинку. Скажите, что это было лишь сном.
Она остановилась, наткнувшись на столбик кровати:
— Это невозможно, — пробормотала она скорее себе, чем Эшу. Если он знал о родимом пятне, то, должно быть, прочел ее мысли и разделил с ней ее сны.
И тут же подумала: «А что невозможно?»
Ева вытянула руку ладонью вверх, а потом уперлась ею в грудь собеседника:
— Держитесь от меня подальше, Эш Денисон.
Зря она это сказала. В краткой борьбе, которая за этим последовала, силы были явно не равны. Повернув Еву спиной к себе, Эш нетерпеливым рывком поднял пеньюар и ночную сорочку. И замер.
Его пальцы коснулись ее нежно, нерешительно:
— Ваша родинка. Рубин Клэверли.
В следующее мгновение он развернул ее лицом и прорычал:
— Вы вкладывали мысли в мою голову. Заставляли меня хотеть вас, изводили, пока я не начал сходить с ума от желания.