Поток его мыслей прервал негромкий стук в дверь, и в номер тут же вошла Светлана.
— Алексей Николаевич, вы просили зайти. Что-то случилось? — спросила она и подошла чуть ближе, чем следовало бы.
— Да, мне срочно нужно забрать дочь. У них там какая-то авария случилась… Короче, нужно немедленно выезжать, — торопливо пояснил Хабаров и хотел было что-то добавить, но Голковская его перебила.
— А как же переговоры? Мы не можем упускать такого заказчика.
— Свет, я все сказал. Собирайся, — отрезал Алексей, не намереваясь продолжать разговор.
— Леш, — вкрадчиво произнесла Светлана и взяла его за руку. — Я знаю, как важен для тебя этот контракт. Оставайся здесь и решай все вопросы, а я сама заберу Юлю. Никаких проблем не возникнет, мы отлично ладим.
Хабаров опешил. Свете действительно приходилось проводить время с его дочерью, но это случалось нечасто, в самых крайних случаях. Тогда Леша совершенно иначе относился к своей секретарше, их связывали другие отношения — личные.
Голковская лукавила: расположения Юли ей так и не удалось добиться. Девочка не шла на контакт, не хотела дружить. Светлану это раздражало, но она упрямо делала вид, что они обе получают удовольствие от общения, ведь ей казалось, что это самый верный способ стать ближе к Алексею, войти в его жизнь не просто в качестве любовницы.
Мобильный телефон спасительно ожил в кармане, и Хабаров, бросив короткое «извини» и выдернув свою руку, ответил на звонок.
— Привет.
— Я тебя не разбудила? — раздался в трубке женский голос.
Леша укоризненно взглянул на Свету, давая понять, что разговор личный и ей стоит покинуть номер. Но девушка даже не сдвинулась с места.
— Нет, что ты, я сам собирался тебе звонить, — ответил он Елене, нахмурив брови. — В общем, я хотел сказать, что наша поездка, к сожалению, срывается, мне не с кем оставить дочь.
Скрестив руки на груди, Голковская внимательно слушала, о чем идет речь. Она видела, что Алексею некомфортно, и знала, какие могут быть последствия для нее. Но, тем не менее, просьбу не выполнила.
— А что случилось? — участливо поинтересовалась Зимина.
— Из пансионата звонили, там авария, всех детей нужно забрать. А у меня еще переговоры важные. В общем, на эти выходные точно ничего не получится.
— Так давай я с ней посижу. Работай спокойно, — предложила Лена, окончательно сбив Хабарова с толку.
Вот теперь он действительно разрывался. На одной чаше весов была Светлана — секретарша, выручавшая его не раз, на другой — Елена, женщина, которой он, безусловно, доверял. Сделать выбор в пользу Зиминой — значит, впустить ее в свое личное пространство, поднять их отношения на новый уровень. Выбрать Свету — дать ей надежду на то, что все будет как раньше.
— У тебя же дела, или все-таки удалось уговорить начальника? — Алексей тянул время, пытаясь отсрочить принятие решения.
— Да, он вошел в мое положение, — сочиняла Лена на ходу. — Говори адрес, я подъеду, куда нужно.
Прикрыв глаза на доли секунды, Хабаров шумно выдохнул.
Голковская пристально наблюдала за каждым его движением в ожидании ответа.
— Хорошо, я скину адрес смс. Ключи от квартиры возьмешь в офисе, я распоряжусь, тебя пропустят.
Светлана грустно улыбнулась и, обреченно опустив голову, вышла из номера.
Москва. Курский вокзал
Приехав впритык к назначенному времени, Дымов вошел в здание вокзала и сразу услышал, как объявили о прибытии поезда Тула-Москва. Люди ринулись на перрон, и Стас, пробираясь сквозь толпу, как раз вовремя подоспел к нужному вагону.
Увидев Таню, он взял у нее сумку и, подав руку, помог спуститься.
— Привет, — радостно воскликнула она и, не сдерживая свой эмоциональный порыв, обняла его за шею.
— Привет, — Дымов прижал ее к себе и, получив легкий поцелуй в губы, спросил: — Как добралась?
— Как королева, благодаря тебе, — улыбнулась Таня.
— Рад стараться.
Они не виделись всего пару дней, но и этого времени им хватило, чтобы соскучиться друг по другу. У Куликовой выдалась непростая смена, две долгие операции, куча бумажной волокиты, отчеты… Но как только она оказалась в объятиях своего мужчины, усталость как рукой сняло. Тепло, исходящее от его тела, обволакивало, туманило рассудок, в такие моменты ей хотелось лишь одного — чтобы эти мгновения никогда не заканчивались. Все проблемы и переживания отходили на второй план, она полностью растворялась в своих ощущениях.
Подойдя к машине, Стас закинул Танины вещи в багажник и опустился на водительское сидение. Куликовой ничего не оставалось, как самой себе открыть дверцу и сесть в салон, но она не обиделась, галантный Дымов — это и правда был бы перебор.
— Куда едем? — спросила она, пристегнувшись.
— Ко мне, — невозмутимо ответил Стас.
— Может, все же в гостиницу?
— Никогда не понимал прелести секса в гостинице.
— Ты мог бы хоть притвориться, что тебе не только секс нужен, — усмехнулась Таня его непосредственности.
— Ага, еще чего, — возмутился Дымов. — Супружеский долг, как и карточный, дело святое.
— Не помню только, когда я тебе задолжать успела, — улыбнулась Куликова и внимательно посмотрела на него.
— Я тебе попозже напомню, — Стас на секунду оторвался от дороги и, повернувшись к ней лицом, одарил ее многозначительным взглядом.
— Звучит устрашающе…
— Какие планы на завтра? — сменил тему Дымов.
— С сыном встретиться хочу, давно не виделись.
— Надолго?
— Пара часов, компанию составить хочешь? — поинтересовалась Куликова, переводя разговор в шутку.
— Ага, очень, — засмеялся Стас и уже серьезно добавил: — Подкорректировать свои планы хочу.
— В холодильнике есть что-нибудь, кроме пельменей и лимона?
— Конечно, — невозмутимо отозвался он. — Кетчуп и коньяк.
— Прекрасно, — иронично протянула Таня. — Чем ты вообще питаешься?
— Обычно вне дома ем.
— Будем исправлять нехорошие привычки, едем в магазин, — уверенно произнесла она, примерно прикинув, что будет готовить на ужин.
— Ну уж нет, это без меня, — отрезал Дымов.
— С чего вдруг? — удивилась Куликова.
— Еще по супермаркету я не лазил, — Стас говорил прямо все, что думал, не особо подбирая слова. Он был убежден, что поход по магазинам — удел подкаблучников. Одно дело — забежать, чтобы купить коньяк и пельмени, и совсем другое — таскаться с тележкой за женщиной.
— А что в этом такого? — не понимала Таня.
— Издеваешься?
— Нет, я совершенно серьезна. Продукты сами же не придут.
— Иди одна, на кассе позвонишь, я приду и расплачусь.
— Хорошо, — подозрительно быстро согласилась Куликова. — Есть предпочтения по поводу ужина?
— Да, мясо, много мяса и секс.
— Дымов!
— Аюшки, — он припарковался возле магазина и посмотрел на Таню. — Мы же можем совместить вкусное с приятным?
— Мы попробуем, — загадочно улыбнулась она и вышла из автомобиля.
Московская область. БО «Васильки»
Стрелки часов неумолимо приближалась к восьми. Всего через несколько часов Ире во второй раз предстояло выйти к гостям, но на этот раз на равных с другими девушками. Совсем одной. Без Тимура. И для нее вечер должен был закончиться в чьей-нибудь постели. Но Романова больше не боялась, она просто сдалась и смирилась со своей участью.
Чтобы побороть мандраж перед неизбежным, Ирина сделала глубокий вдох и распахнула створки шкафа. Несколько десятков нарядов всевозможных оттенков синего висели на плечиках. Взгляд невольно упал на нежно-голубое платье, которое она надевала на прошлой неделе. Грустно улыбнувшись, Ира провела ладонью по струящейся ткани, невольно вспоминая тот вечер. Его восхищенный взгляд, полный любви и заботы… На нее никто и никогда не смотрел так… Будто она единственная во вселенной. Его горячие поцелуи, от которых кружилась голова. Как хотелось послать все к черту, отмотать назад время и вновь попасть туда, где они были вместе. Но прошлого, увы, не вернуть, как не вернуть и Громова, а значит, нужно поскорее все забыть и научиться выживать в новом для нее мире.
Сдержав предательские слезы, Романова уверенно отодвинула наряд подальше и переключила внимание на темно-синее платье из атласной ткани. Его она тоже примеряла в тот вечер, но не стала надевать. Какая ирония, в прошлый раз она одевалась исключительно для Тимура, только ему хотела понравиться, а сейчас… Осталась у разбитого корыта. Ирина сама была виновата во всем — оттолкнула, отдала другой без боя. И какой смысл теперь посыпать голову пеплом, если Громов не терзался переживаниями и быстро нашел ей замену? Больно, обидно, но так случается, надо просто жить дальше.
В голове мелькнула шальная мысль наплевать на свои принципы, пойти к Тимуру и рассказать ему все как есть, но Ира быстро отмела эту идею — нет, она не станет унижаться в очередной раз. Внутренние метания все больше разжигали в ней злость и отчаяние, толкали ее в пропасть, но сил сопротивляться уже не было. Все это время Романова хотела забыть тепло его рук, страстные и одновременно нежные поцелуи. Но, как ни старалась она стереть с себя его прикосновения, ничего не получалось — они, будто клеймо, врезались в нежную кожу, выжгли на ней невидимые, но довольно ощутимые следы. Несмотря ни на что, Ирина не намерена была отступать: пусть ей сейчас тяжело, пусть невыносимо, но она сможет все это преодолеть.
Ира наделала много ошибок, и винить в них, кроме себя, было некого, ведь ее никто не заставлял соглашаться на эту работу. Как бы ни было горько и мерзко, но расплачиваться за свою наивность придется телом. Громов просто притупил ее бдительность, обвел вокруг пальца… Именно из-за него она оказалась в таком положении. Теперь настало время для решительных действий — Романова просто обязана побороть в себе зависимость от Тимура и доказать ему, что со всем справится и сама. И раз уж она не может изменить неизбежное, то хотя бы щелкнет Громова по носу.
Окончательно уверившись в правильности своего выбора, Ирина надела темно-синее платье и, посмотрев на себя в зеркало, ужаснулась: «Как в таком можно выйти из комнаты, оно же ничего не прикрывает!». Но решение было уже принято — сегодня она отдастся первому, кто ее захочет. «В конце концов, это не смертельно. Сотни женщин так живут, и у меня получится…» — внушала себе Романова.