Тяжело дыша, Громов силился унять внутреннюю панику. Он боялся посмотреть на Иру, боялся передумать, вся его уверенность рассыпалась, как карточный домик. Огромные голубые глаза смотрели на него так мягко и доверчиво, что Тимур на секунду растерялся, но все же смог взять себя в руки.
«Не справишься, отдам Гриневу, пусть он разбирается», — до сих пор звенели в голове слова Бушина, встретившегося ему утром в коридоре, Тим знал, что отступать ему некуда.
Мысленно сосчитав до десяти, Громов внутренне напрягся, запирая сердце на замок, и постарался убить в себе все ненужные эмоции.
— Нет, — грубо бросил он, сжимая руки в кулаки. Он смотрел поверх Ирины, взгляд его оставался жестким и серьезным.
Романова вглядывалась в его непроницаемое лицо, ища в нем хоть что-то знакомое, но перед ней был другой Тимур, дикий и опасный. Она совсем не знала его и не хотела узнавать. Он пугал ее своей холодностью и отстраненностью.
Больше не медля не секунды, Тим снял с себя футболку и, кинув ее на кровать, направился к Ире, намереваясь поскорее покончить со всем этим. Непоколебимая решимость сквозила в каждом его действии.
Ирину охватил страх, крик замер где-то в горле, а тело покрылось мелкими мурашками. Она, не понимая, что происходит, попятилась от Громова назад, но вскоре уперлась в подоконник. Тимур стремительно приближался. Нервно сглотнув, Романова попыталась увернуться от него и убежать, но он без труда поймал ее и крепко прижал к себе, не причиняя при этом боли. Оказавшись в плену его нежных рук, Ира замерла на секунду, справиться с лавиной чувств, обрушившихся на нее, было невозможно, и долгожданное тепло растеклось по ее венам, даруя зыбкую надежду.
Словно завороженный, Тим смотрел на то, как лихорадочно бьется жилка на ее шее, а из полуоткрытого рта срывается учащенное дыхание. Он боролся с желанием припасть к таким манящим губам, наслаждался близостью, вдыхая запах ее тела, впитывая его в себя, и никак не мог перейти к решительным действиям.
Опомнившись первой, Ирина пробовала вырваться, колотя кулаками по крепкой груди, но силы были явно не равны.
Наконец Громов очнулся от этого наваждения. Не обращая никакого внимания на ее сопротивление, зафиксировал руки за спиной, затем наклонил ее на кровать и задрал халат, оголяя женские прелести. Взглянув на камеру в углу экрана, он криво ухмыльнулся, ощущая себя полнейшим ублюдком. Тимур прекрасно знал, что Гитлер непременно наблюдает за ним и жаждет зрелищ. Сжав оба запястья Ирины левой рукой, правой мужчина медленно провел по бедру вдоль линии кружева и звонко шлепнул по ягодице.
Романова вскрикнула, кожу неприятно обожгло. Она рефлекторно захотела отодвинуться, но Тим лишь крепче придавил ее к кровати, в очередной раз доказывая свое превосходство. Она была ошеломлена, силясь осмыслить происходящее, она пребывала в полнейшей прострации. Ира недоумевала: как нежный и трепетный Громов из ее фантазий мог вмиг превратиться в совершенно чужого мужчину, грубого и жесткого? Он обращался с ней как с проституткой, чем приводил в полнейший ужас. Ирина осознавала, что должна испытывать отвращение от происходящего, но в очередной раз ловила себя на мысли, что ей не противны его касания.
Тим продолжал звонко шлепать по бархатной коже ягодиц и нежно заглаживать следы от ударов, создавая контраст ощущений. При каждом ударе Ира вздрагивала, и тысячи мурашек пробегали по телу, заканчивая свой путь внизу живота. Пробравшись под тонкую ткань ее трусиков, он зацепил их пальцем и стянул вниз. Открывшаяся взору картина не могла не возбудить, и Тимур, ощутив привычное напряжение в паху, шумно выдохнул. Не справившись одной рукой с пряжкой на ремне, Громов на несколько секунд разжал вторую ладонь, чтобы приспустить джинсы и трусы.
Ире этого было достаточно. Освободившись, она перевернулась на спину и, не удержавшись скользнула взглядом по его возбужденному члену, показавшемуся ей огромным. Испугавшись, что он разорвет ее, Романова попыталась отползти от Громова в угол кровати, но он не позволил ей этого сделать, крепко схватив за щиколотку.
Ирина брыкалась, как могла, отбивалась от насильника, совершенно не замечая его суровый взгляд. Ее ноги больно попадали по телу, но Тимур не обращал на это никакого внимания. Ему понадобилась вся его выдержка, чтобы спокойно наблюдать за этой истерикой. Громов ждал передышку, намереваясь воспользоваться моментом и подчинить Иру себе. Прерывисто дыша, она на мгновение остановилась, переводя дух, и в ту же секунду Тим резко дернул ее на себя. Оказавшись между ее ног, крепко зафиксировал руки над головой, не давая возможности вырваться.
Поддавшись порыву, он развязал пояс на халате и распахнул его полы. Обнаженное тело желанной женщины предстало перед ним во всей красе. Тимур судорожно вздохнул, стараясь обуздать эмоции. В любой другой ситуации он бы заставил ее тело трепетать, целовал и ласкал до тех пор, пока не почувствовал, что она хочет его с не меньшей силой, но только не сейчас.
Заметив, что в его взгляде больше нет огня, лишь холодная решимость, Ира напряглась и умоляюще посмотрела на Громова. Все ее тело сотрясала нервная дрожь, а в широко распахнутых глазах отчетливо читался страх. Она готова была расплакаться от беспомощности.
— Не делай этого, пожалуйста, — прошептала Романова дрожащими губами, но Тим был непреклонен, он будто не обратил внимания ее просьбу.
Его возбужденная плоть уперлась ей в промежность, и Ирина ощутила, как внизу живота становится горячо и влажно. Она наконец осознала, что хочет его до одури, но только не так, не силой. Мягкая головка его члена несколько раз коснулась ее влажных складок, и сумасшедшее желание почувствовать его внутри вытеснило все посторонние мысли. Животные инстинкты брали свое, вынуждая подчиняться первобытной власти мужчины над женщиной. Ира текла, как шлюха, и ничего не могла с этим поделать. Понимая, что теряет контроль над собой, уступая чувственному натиску тирана, она вновь начала вырываться.
У Тимура уже не осталось сил, ни физических, ни моральных, чтобы бороться с ней. Стиснув зубы, он резко вошел в ее тесное лоно, пресекая все попытки к сопротивлению, и хрипло застонал, когда упругие мышцы обхватили его возбужденный член, не пуская внутрь. Он остановился, давая ей возможность привыкнуть к этим ощущениям.
Романова вскрикнула от внезапной боли, пронзившей ее тело, и замерла, пытаясь игнорировать тепло, волнами распространявшееся по телу и наполнявшее каждую клеточку трепетом и восторгом. Она не могла расслабиться и позволить себе насладиться моментом близости, считая это не допустимым.
Ира сжалась в его руках и вдруг стала такой маленькой и беззащитной, что Громов непроизвольно замер. Безграничная нежность и мучительная жажда обладания боролись в нем, он сдерживался, как мог, боясь вновь причинить ей боль.
— Расслабься, — чуть слышно произнес Тимур, обдавая ее щеку жарким дыханием.
Ирина прерывисто вздохнула, но ничего не ответила, даже не взглянула на него. Тим чувствовал презрение, которое она испытывала к нему, но деваться было некуда: кто-то все равно бы это сделал — или он или Андрей. Пусть лучше Ира ненавидит его, чем он потеряет ее навсегда.
Громов начал неспешные, аккуратные движения внутри нее, с каждым разом проникая все глубже. Внушив себе, что ей непременно должно быть больно и противно, Ира концентрировалась именно на этом и не хотела замечать, что не чувствует ни того, ни другого, лишь невероятно приятные ощущения, сменившие дискомфорт, возникший от резкого проникновения.
Тимур медленно двигался в ней, постепенно наращивая темп. В его руках находилось податливое женское тело, но он не мог в полной мере насладиться им, осознание происходящего тяжким грузом давило на плечи.
Почувствовав, как жесткие волоски на его груди соприкоснулись с ее напряженными сосками, Ира задохнулась от внезапно захлестнувших ее эмоций, и закусила губу, едва сдерживая стон, рвущийся наружу. Пульсация внизу ее живота возрастала, заставляя кровь закипать в жилах. Романова ненавидела себя. Как бы она ни пыталась оставаться холодной и безучастной, тело предавало ее, бурно реагируя на каждое движение насильника, и трепетало в его руках, требуя большего.
Рваные толчки и высокая скорость должны были приблизить Громова к разрядке, он, словно одержимый, жаждал лишь одного — поскорее закончить эту мучительную для обоих пытку. Тим ни на секунду не забывал, для кого это представление, и догадывался, что Бушин ждет от него жести, а значит, женщина под ним должна орать от боли. Прижавшись теснее к Ирине, он наклонился к ее уху.
— Кричи, — прошептал Тимур и уткнулся в ее шею, царапая нежную кожу своей колючей щетиной.
Ира непонимающе хлопала ресницами, пытаясь уловить смысл сказанного. Когда Громов находился в ней, она не могла сконцентрироваться ни на чем, ее захватывали новые, совершенно неведомые ранее, ощущения.
— Ну же, — потребовал он, но, поняв, что Романова ему не поможет, решил действовать самостоятельно.
Одной рукой взяв ее за запястья, второй обхватил ее грудь и, нежно погладив, с силой сжал сосок. Ира закричала от боли и наслаждения одновременно. По позвоночнику будто пробежал электрический ток, посылая импульсы каждой клеточке ее тела. Часто дыша, она посмотрела на Тимура в надежде узнать, чего он хочет, но его лицо было непроницаемым, лишь только плотно сомкнутые губы говорили о высокой степени его напряжения.
— Громче, — скомандовал Громов, продолжая играть с ее соском пальцами. Представив, какой он на вкус, Тим стиснул зубы, чтобы справиться с новой волной возбуждения. Позволив себе небольшую слабость, он принялся нежно массировал затвердевший бугорок, перекатывая его между пальцами, оттягивал и сжимал, затем снова нежно поглаживал, чем приводил Ирину в неописуемый восторг.
Ей нестерпимо хотелось дотронуться до него, ощутить, как стальные мышцы напрягаются под ее руками, осыпать поцелуями гладкую кожу. Отвернувшись к стене, Романова кусала губы, борясь с желанием выгнуться навстречу его ласковым рукам. Чувствуя в себе ритмичные удары, она кричала, но не от боли, а от переполнявших эмоций, окончательно теряя самоконтроль. Тело уже ей не принадлежало, а жило своей жизнью. Ира уже не сопротивлялась, лишь беспомощно сжимала руки в кулаки, тратя последние силы на то, чтобы Тимур не понял, что с ней творится. Этого позора она бы не вынесла.