Хорошо известно, что для победы нужны не только соответствующие силы и средства. Необходимо еще и умение их применять — нужна современная военная теория, надо, чтобы войска были обучены в духе этой теории, нужны командные кадры, способные управлять войсками по-современному. У СССР к началу войны ничего этого не имелось. В этом и заключена главная причина его поражений.
Войска западных приграничных военных округов, незначительно уступая по численности вероятной армии вторжения противника, в военно-техническом отношении были значительно сильнее ее. Но квалифицированные командные кадры были изъяты из армии почти полностью и подвергнуты репрессиям различной степени. На их место пришли в большинстве люди малоквалифицированные и просто в военном отношении неграмотные, зачастую — абсолютные бездарности. Авторитет командного состава в связи с этим, а также вследствие психоза борьбы с «врагами народа» резко снизился, дисциплина пришла в упадок.
1. Вопросы подготовки к отражению внезапного нападения не были решены: аэродромная сеть приграничных округов была развита слабо. В результате к началу войны авиация продолжала размещаться весьма скученно на старых, давно и хорошо известных Германии аэродромах.
2. Зенитные средства в войсках имелись в мизерных количествах. Большая их часть была малоэффективной. Поэтому войсковой ПВО фактически не было, и войска, если не имели авиационного прикрытия, оставались совершенно беззащитными с воздуха.
Не было и ПВО аэродромов, что при внезапном воздушном налете противника могло привести к потере всей авиации.
3. Перед самой войной резко ослабили способность войск к борьбе с танками: сняли с вооружения сорокапятимиллиметровую противотанковую пушку, а еще раньше, по прихоти Сталина, семидесятишестимиллиметровую пушку «ЗИС».
4. Танковые войска, в связи с затеянной перед войной реорганизацией, встретили войну в небоеспособном и малобоеспособном состоянии.
5. Укрепленные районы вдоль старой границы были не только разоружены, но и взорваны. Вдоль новой границы начали строить, но ничего не завершили.
6. Шедевром же всех недомыслий было то, что «войска продолжали учиться по-мирному: артиллерия стрелковых дивизий была в артиллерийских лагерях и на полигонах, зенитные средства на зенитных полигонах, саперные части в саперных лагерях, а «голые» стрелковые полки и дивизии в своих лагерях. При надвигающейся угрозе войны эти грубейшие ошибки, — пишет Маршал Советского Союза Малиновский, — граничили с преступлением».
Но и этого мало. План прикрытия, разработанный на случай внезапного нападения врага, не был введен в действие, а группировка войск была настолько несуразной, что противник мог их громить по очереди, часть за частью. Белостокская группировка — свыше половины войск Западного военного округа — была так дислоцирована, что попадала в окружение буквально в первые часы. Созданные для войны запасы вооружения, боеприпасов и других материальных средств разместили вблизи от госграницы, даже впереди вторых эшелонов военных округов. С началом войны противник, естественно, захватил все эти запасы.
В силу всех этих причин войска попали в крайне тяжелое положение, и никакой героизм не мог им помочь. Противник развивал безостановочное стремительное наступление.
Защитники «мудрой» сталинской внешней политики в преддверии войны напирают на то, что удалось выиграть два года мирной жизни. Так или не так — попробуй докажи. Но если бы даже выиграли, то для чего выигрывают время в предвидении скорой войны?
Как будто ясно: чтобы лучше подготовиться к войне. А на что истратило сталинское правительство выигранные два года? Чего ему удалось достичь за эти годы?
1. Отодвинуть государственную границу на запад — на 200–250 км — и в связи с этим поспешно уничтожить старые укрепленные районы — всю огромную, дорогостоящую оборонительную линию от моря и до моря.
2. Удвоить численность своих вооруженных сил.
3. Наглядно продемонстрировать не только перед гитлеровцами, но и перед всем миром неготовность армии к ведению современной войны (в советско-финском военном конфликте).
4. Расформировать танковые батальоны стрелковых дивизий и начать формирование механизированных корпусов.
5. Сосредоточить мобилизационные запасы в угрожаемой близости от госграницы.
6. Снять с вооружения 45 мм противотанковые пушки и противотанковые ружья, а с производства — 76 мм пушки «ЗИС».
7. Упрятать в тюрьму ряд ведущих конструкторов вооружения и боевой техники, а некоторых даже расстрелять, в том числе — автора впоследствии знаменитой «катюши».
Ну, а что мы не успели?
1. Произвести перестройку промышленности на военный лад. Даже мобилизационного плана не было. Это — дикость с точки зрения военной науки, но факт остается фактом: приняли его только в июне 1941 года, перед самой войной.
2. Организовать массовый выпуск новой боевой техники и вооружения, законченных конструкторской разработкой до 1939 года. Не запустили в серийное производство новые истребители, пикирующие бомбардировщики и штурмовики, которые по своим тактико-техническим данным значительно превосходили соответствующие германские машины. То же самое произошло и с нашими отличными танками «Т-34» и «КВ»: они также не были запущены в серийное производство. Что же касается «катюши», то ее вообще отложили, не создав даже опытного образца. Первая батарея этих грозных боевых машин начала создаваться уже в ходе войны.
3. Расширить и усовершенствовать аэродромную сеть.
4. Сформировать и обучить механизированные корпуса.
5. Привести войска в боевую готовность.
6. Построить вдоль новой границы укрепленные районы.
Как видим, мы успели сделать все, что ослабляло нашу оборону, и не успели того, что ее укрепляло. Польза даже от таких, казалось бы, положительных действий, как отнесение госграницы на запад и удвоение численности армии, была парализована уничтожением укрепленных районов и неприведением войск в боевую готовность.
Таким образом, в смысле повышения обороноспособности нашей страны не только ничего не выиграно, но многое проиграно: «выигрыш» с обратным знаком.
Ну, а чего мы добились за эти годы в смысле упрочения своих международных позиций?
Мы потеряли всех своих потенциальных союзников в юго-восточной Европе и на Балканах и полностью изолировались от тех, кто уже вел войну с Германией.
Как видим, сталинское правительство натворило массу глупостей, равнозначных измене. Издавна так ведется, что правительство, ответственное за ошибки в подготовке к войне, привлекается к ответу. Так, правительство Чемберлена ответило за мюнхенскую ошибку отставкой. Американцы провели сенатское расследование Пёрл-Харборского провала, Франция судила свое правительство за то, что оно допустило поражение своей армии.
И вот за эти ошибки нашего правительства, равнозначные невиданной измене, расплатился только народ. Расплатился, во-первых, невероятными по масштабам потерями на фронте. Гитлеровцы на всех фронтах второй мировой войны на востоке, западе, юге и в Африке потеряли убитыми и умершими от ран около четырех миллионов человек, а мы — только на советско-германском фронте — тринадцать с половиной миллионов, то есть в три с половиной раза больше. Расплатился наш народ, во-вторых, жизнями миллионов мирных людей, погибших во время гитлеровской оккупации. Расплатился, наконец, в-третьих, миллионами репрессированных во время войны и в послевоенный период защитников нашей Родины, ее воинов — солдат и офицеров, проявивших в беспримерной борьбе с вторгшимся противником чудеса храбрости и героизма.
Никто из непосредственных виновников того, что наша страна перед лицом агрессии оказалась беззащитной, никакой ответственности — даже моральной! — не понес. Нельзя больше мириться с глумлением над памятью погибших, с амнистией изменникам — бывшим и будущим.
Главным виновником бесспорно является Сталин и возглавлявшееся им правительство. В этом, как я уже упоминал, признался даже он сам, выступая в Кремле 24 мая 1945 года. Персональную ответственность за все описанное выше, то есть за действия, равносильные прямому содействию фашистам, должны, кроме того, нести следующие лица: К.Е.Ворошилов, который многие годы стоял во главе Красной Армии, С.К.Тимошенко, сменивший Ворошилова на этом посту, и Ф.И.Голиков, который накануне войны возглавлял Разведывательное управление Генерального штаба и преднамеренно поставлял правительству заведомую ложь и дезинформацию о противнике, лживые, но угодные Сталину сведения о составе и группировке войск фашистской Германии.
Совершенно особо стоит вопрос еще об одном из главных ответственных за поражения начального периода войны. Я имею в виду Маршала Советского Союза Г.К.Жукова. Накануне войны Георгий Константинович занимал пост начальника Генерального штаба. По своим тогдашним опыту и знаниям он этой должности бесспорно не соответствовал и в силу этого совершил ряд ошибок, равнозначных преступлению.
Не подлежит сомнению, что Жуков, прошедший через горнило войны, не допустил бы не только таких грубо-преступных, но и менее значительных ошибок. Так почему же он сам не написал об этом? Думаю, он прекрасно понимал, что имя его будет сохранено в чистоте лишь при условии, что он самокритично проанализирует всю предвоенную обстановку и деятельность руководимого им Генерального штаба. И если он не сделал этого, то, очевидно, были причины, от него не зависящие.
Статья моя заканчивалась словами великого Сервантеса: «Лживых историков нужно казнить, так же, как фальшивомонетчиков!»
Письмо написано и отправлено. Через неделю звоню редактору.
— Ну что вы, Петр Григорьевич, разве такое письмо можно изучить за такой срок! — И с ноткой лести: — Это же научный трактат. Разве его можно сравнить с Некричем?
— Нет, это только письмо в защиту Некрича от нечестных рецензентов. И я надеюсь, что если вы дали рецензию, то дадите место и для опровержения ее.