— Не можешь ты ничего представить, проекция, поскольку я тебе эти танцы показывать не собираюсь.
Сник. Прямо разом сник, погрустил ровно секунду, а потом, ехидна такая, глаза прикрыл, будто в свои предсказания окунулся, покачнулся, за сердце схватился, стал ртом воздух хватать. А я отступила в сторону от греха подальше, потому что слишком натурально все выглядело. Хоть и понимаешь, что это видение и обычная магическая проекция, но все равно смотрится очень реально! Отсюда сам собой напрашивался вывод, что артефакт видит не весь разговор целиком, а слушает — слово за слово, и запись в это время уже идет. И если для обычных людей разговоры — набор слов, то для него — набор зрительных образов и видений.
Впрочем, мужские терзания духа никаких уколов совести во мне не вызвали, но, решив ковать железо, пока горячо, я очень коварным и соблазнительным голосом добавила:
— Не собираюсь, но показать могу, если хорошо попросишь, — а потом тоном истинного сыщика, допрашивающего своего информатора, прибавила: — Мне нужна информация!
Артефакт раскрыл глаза, вновь осмотрел меня всю-всю и осуждающе покачал головой.
— Аленушка, сладость моя, не веди больше таких разговоров. Я ведь не железный артефакт. Как можно мне подобное показывать?
— Я ничего не могла показать, — прищурилась недоверчиво.
— Конечно. Совсем ничего, — усмехнулось сиятельное чудо, согласившись со мной (прямо как я недавно с Фомкой, чтобы не злился).
Согласие родило в душе очень нехорошие подозрения. Вот предсказатель! Ведь точно знаю, что ему не станцую никогда и ни за что, а он с намеком улыбается. Не мог он мои танцы видеть! Не мог, и все! Даже в очень далеком будущем, даже когда состарюсь. Мик мог, а этому не станцевала бы.
— Ну, довольно! Прочь лирические отступления, — решила переть буром, раз не сработали провокационные обещания. Отвечай, где другой выход из подземелья?
— Счастье, выходов масса, но для тебя безопасен только один, — пожало плечами чудовище.
Полагаю, я бы в этот момент сникла, совсем как недавно артефакт, но вдруг заметила, что кончики губ солнечного мерзавтуса слегка подрагивают. Открыла рот, чтобы высказать в подробностях, как «хорошо» я о нем думаю, а предсказатель перебил:
— В ловушку попадете во всех случаях. Десять вариантов будущего, и только один с благополучным финалом и вашим выходом из замка. Прощай, ненаглядная, теперь не скоро увидимся. Я тоже буду скучать, но стану вспоминать про… — и улыбка мерзавическая, и шепот такой, что мурашки по коже! — …танцы.
И исчез.
— Что значит — тоже? — спросила я пустоту. — Тосковать-то я точно не стану!
Наглец! Как можно было так обо мне подумать? Скучать, как же! Да у меня счастье приключилось, я долго не увижу этого сиятельного, а он! И что за намеки имели здесь место? Словно я в будущем перед ним вакханкой отплясывала? Не поверю, мерзавтус!
Все мое удовлетворение куда-то испарилось, зато осталось осознание неотвратимо надвигающегося побега. К моменту, когда в дверь постучал мальчишка, привезший тележку с завтракообедом, я уже засунула в рюкзак все, с чем явилась во дворец. Собственно, я еще со времен учебы всегда носила за плечами самые необходимые вещи — навык, вбитый в нас заботливыми и очень изобретательными преподавателями с садистскими наклонностями. Теперь дело оставалось за Фомкой.
Честно оставив напарнику половину каждого из привезенных блюд, решила, что не могу покинуть дворец, не увидев напоследок Мика.
На выписавшегося из лазарета сыщика я случайно наткнулась на первом этаже у самой лестницы. Увидев меня, осчастливленную встречей, Мик почему-то отступил и пятился до тех пор, пока не уперся в подпиравшую переход между двумя крыльями здания колонну.
Заметив столь неординарную реакцию, я могла бы притвориться, что не признала сыщика или приняла его за часть окружающего интерьера, и пройти мимо. Однако осознание скорой разлуки отмело в сторону все странности не далее как вчера безумно вежливого и лучащегося очарованием брюнета, и я с истинно Фомкиным напором приперла соперника к колонне.
— Добрый день, — улыбнулась во весь рот, подступив к изрядно помятой мечте.
— Добрый, Аленика, — выдохнул Мик, встревоженно озираясь по сторонам.
— Как самочувствие?
— Благодарю, намного лучше.
Я замерла, разглядывая и запоминая такие симпатичные и милые моему сердцу черточки немного перекосившегося мужественного лица. Мы были здесь, под лестницей, почти наедине, если не считать начавших развозить тележки с обедом слуг на верхней площадке.
— Я сейчас немного занят, — замялся Мик, встревоженно вглядываясь в мою крайне одухотворенную счастьем встречи физиономию, — ты не против, если поговорим позже?
— Какой-то ты напряженный, — сделала я вывод, понимая, что «позже» у меня не будет.
— Понимаешь, Аленик… Алена, — исправился чудесный Мик, — когда рядом со мной ты или твой напарник, непременно что-нибудь происходит. Я, безусловно, не ставлю этого никому в вину, просто сделал определенные выводы. Такого количества увечий, как за эти два дня, я не получал на протяжении всей карьеры. Понимаю, что это случайность, но меня при наших встречах невольно охватывает напряжение.
— Я ведь пыталась предупредить, — попробовала реанимировать себя в глазах вожделенной добычи.
— Прошу прощения, что не услышал твоих предупреждений, был слишком поглощен… хм…
«Возможностью первым урвать артефакт», — закончила я про себя.
— Возможностью отыскать проникшего во дворец злоумышленника и не дать ему похитить что-либо еще.
Красиво говорит. Романтично.
Я смерила Мика влюбленным взглядом, а он, кажется, уже немного расслабился и почувствовал себя посвободнее, поскольку катаклизмов не происходило.
— Безумно жаль, что свидание не состоялось, — заметил сыщик и бережно взял в ладони мою руку.
Сомлев от этого жеста, я как последняя влюбленная дурочка затаила дыхание, раздумывая, стоит ли мне напоследок попробовать и самой поцеловать Мика?
— Все хотел спросить, как ты узнала, что это была ловушка? — доверительным тоном произнес Микон, придвигаясь поближе.
— Кхм… — прокашлялась я, загипнотизированная темным омутом зовущих глаз.
«Потому что артефакт является мне и указывает на улики», — могла бы ответить влюбленная дурочка. «Не твое сыщичье дело», — сказала бы напарница Фомки и по совместительству соперница Микона. Я решила выбрать нечто нейтральное и, похлопав ресницами, выдала:
— Потому что его нет во дворце, это всем известно.
— Да, верно, — вздохнул Мик, придвигаясь еще ближе и склоняясь еще ниже. Я уже и шею вытянула, чтобы ему удобнее было склоняться, а он как бы невзначай руку мне на плечо положил.
— Ты полагаешь, следы ведут из дворца? — интимным шепотом спросил сыщик.
— Я полагаю… — Что я полагала, осталось для сыщика тайной, ибо наверху вдруг раздался истошный визг, потом грохот, потом звон, а потом на нас через перила посыпался чей-то обед. Мне на голову прилетел приличный кусок кремового торта, украшенный фарфоровой тарелкой, который, по счастью, перевернулся в воздухе и осел на моих волосах красивой воздушной массой. Мику же досталось сначала деревянным блюдом из-под фруктов, затем его облило киселем, а напоследок увенчало медной кастрюлькой, надевшейся набекрень по самые уши.
Бедный сыщик пошатнулся, растерянно повел глазами сначала вверх, откуда, перевесившись через перила, на нас с испугом взирала служанка в белоснежном чепце кухонных работников, а затем его взгляд и вовсе рассредоточился, и Мик схватился за колонну.
— Аленка! — раздался откуда-то сверху рев моего напарника, и, мгновенно придя в себя, я вспомнила о своем долге, ибо стекающий по лицу крем основательно выбил из головы все романтические мысли. И я, бросив Мику:
— До встречи! — припустила вверх по лестнице.
Глава 6ПОБЕГ С ДУШКОМ
— Ты рядом с этим гнилым малым головой думаешь? — гневно вопрошал Фомка, пробираясь за мной по осклизлым камням полутемного тоннеля с очень низким сводом. Нарастающая вонь свидетельствовала о том, что место назначения будет достигнуто совсем скоро, буквально через пару поворотов, и мы с приятелем уже натянули на нос самодельные маски, хотя они мало помогали. Справедливое возмущение также здорово отвлекало напарника от страха перед канализацией. А я так и шагала за ним, перепачканная кремом, успела только смахнуть бисквит с головы и рубашки. Переодеваться было некогда и не во что.
— А вот не надо на меня всех собак вешать, — оглядывая ответвления тоннеля и попутно вспоминая направление движения, ответила сыщику, — сам мало того что кутишь с охраной, так еще и экономку укрощаешь, а я не могу даже с романтической мечтой парой слов перекинуться.
— Это бредни романтические! — ответствовал Фома. — С виду прост, как свинья, но лукав, как змея. Думаешь, кого первым пустят по нашему следу, когда выяснят, что мы удрали из дворца?
Я насупилась и промолчала.
— Мика твоего и пустят, и он помчится так, что пятки засверкают.
— Всего-то и надо было поцеловать его разочек, и я бы успокоилась, — шмыгнула носом и заодно сверилась с компасом, поскольку хорошо помнила, что выход из системы канализационных тоннелей располагался в западной стороне. — Некоторые вон полночи не спали, а мне — всякими идеальными иллюзиями довольствоваться и из комнаты не выходить. Обложили!
— Я не виноват, что в этом дворце такие строгие правила. Доводят женщин своей моралью, а они потом на мужиков кидаются. А второй раз я, между прочим, ради дела на это пошел.
— Как я погляжу, ты бы и в третий раз сходил.
— Нет, столько не потяну. За… кхм… заездит она меня, а я на работе, силы для дела нужны.
Я искоса глянула на воинственно настроенного напарника, у которого при упоминании об экономке заметно задергался глаз. Бедный мой рыцарь Фомка, нелегко далась ему победа. Отощавшие драконы — это сила, это почти то же самое, что отощавшие сыщицы.