когда совсем рядом раздалось:
— Я беру ведьму в жены!
В то время как Мордефунт с довольным выражением лица: «Ну я же говорил!» — глядел на короля, король тревожно вглядывался в толпу, принцесса стояла, рассматривая кончики собственных туфель, а толпа вместе с инквизиторами выглядывала в самой себе дурных на всю голову рыцарей, на мой помост незаметно забрался представитель этого вымершего рода. Но забрался он, конечно, для остальных, для меня же попросту возник рядом.
Он стоял, возвышаясь надо всеми, со своей до боли знакомой насмешливой улыбочкой на лице, в том же плаще, в котором изображал Черного инквизитора. Золотистые волосы, закрутившиеся в веселые колечки на кончиках, испускали знакомое сияние, которое можно было принять за игру солнечного света. Янтарные глаза искрились таким задором, точно артефакт явился не на место казни, а на самое что ни на есть популярное шоу королевства.
Думаю, и говорить не стоит, какое впечатление его появление произвело на жительниц Тьмутьмии. Они застыли, широко раскрыв рты, и откровенно ощупывали глазами фигуру додумавшегося не являться обнаженным артефакта. Мужчины хмурились, а некоторые пытались одновременно закрыть и рот, и глаза своим спутницам, потерявшим разум от ослепительности красующейся проекции. Лицо главного инквизитора исказилось до такой степени, что я его не узнала, король смотрел на мир со вселенской тоской во взоре, а слуги божественного провидения вовсю задирали головы, пытаясь подробнее разглядеть моего полоумного спасителя.
— Феноменальное явление, — тихим шепотом прокомментировала я, заслужив внимание проекции.
— Я всегда стараюсь произвести на тебя впечатление, бесценная, — так же тихо ответил артефакт.
— Заметно. Даже жениться готов.
— Как же мне не жениться, Аленушка, когда ты… — золотой дух внимательно оглядел меня от кончиков босых ног до кончиков распущенных волос и улыбнулся еще шире, — в таком платье!
Я фыркнула и отвернулась.
— Еще и… — негромко произнес артефакт и многозначительно замолчал.
— Еще и — что? — не дождалась я конца фразы.
— Так беззащитно привязана.
Эх! Пнуть бы этого рыцаря с помоста от всей души, но куда там.
— Что же ты время тратишь, — решила подстегнуть артефакта, пока толпа медленно приходила в себя, — действуй, пока они не очнулись. А то как только исчезнешь, меня в два раза быстрее сожгут.
— Я и действую, пирожочек, я тяну время, — молвил золотой дух, мельком взглянув вверх, а потом с укоризной на меня, — а от тебя в ответ никакой помощи и даже тени улыбки. Ты единственная не рада меня здесь видеть.
— Неправда, — тут же опровергла я это нахальное заявление и взглядом указала на багровеющего Мордефунта, — я не одна. Да и привычки радоваться намекам, что меня скоро поджарят как пирожок, я не имею.
В этот самый момент главный инквизитор уже успел набрать в грудь побольше воздуха, чтобы призвать толпу к порядку. На его лице явственно отражалась усиленная работа мысли: он соображал, из какой незаметной щели вырвался на свет такой сиятельный тип.
— Эге-гей! Люди! — зычно воскликнул инквизитор, и глас пронесся над притихшим народом. Я решила, что сейчас Мордефунт опровергнет все притязания артефакта и обоснует это новыми, срочно выдуманными традициями, но проныра оказался прозорливей.
— А нет ли среди вас еще желающих жениться на ведьме? — выкрикнул он, и, пока все вокруг изумленно шумели, глаза инквизитора уперлись в Жердь. Тот отчаянно побледнел, замотал головой и принялся стирать пот со лба, но взгляд Мордефунта был непреклонен и буравил послушника до тех пор, пока тот не пискнул: «Я желаю!»
Естественно, столь тихого желания никто не услышал, но инквизитор не растерялся и сам повторил для толпы: «Он хочет жениться на ведьме!» Указующий перст направился в сторону помоста, приказывая послушнику взобраться.
Я бросила полный тревоги взгляд на артефакта, тот ответил мне совершенно безмятежной улыбочкой, а его губы прошептали: «Сейчас начнется».
Гад золотоволосый, все бы тебе развлекаться!
— Если меня сожгут, — шепотом проговорила я, наблюдая за колебаниями медленно бредущего к помосту послушника, которого беспрестанно подгонял Мордефунт, — то тебя утопят. Доигрался в жениха?
— Разве я не могу хотя бы попытаться жениться напоследок? — очень тихо ответил артефакт. — А то исчезну навсегда и не пойму, что это такое.
— Я бы за тебя в любом случае не пошла. — Мой голос невольно стал громче, и подошедший к хворосту Жердь встревоженно посмотрел вверх. Он все приноравливался, с какой стороны удобнее карабкаться на помост, пока мой несостоявшийся спаситель, склонив голову набок, с усмешкой за ним наблюдал. От этого послушник приходил в еще большую растерянность и раз за разом съезжал обратно.
Вот незадача! Мордефунт влез с первого раза, когда выглядывал короля. Сейчас еще, чего доброго, поможет.
Инквизитор и правда решительно повернулся к помосту и подал сигнал братьям загрузить послушника.
— Прелесть моя, для чего люди женятся? — успел уточнить артефакт, пока Жердь пытался закинуть ногу на деревянный помост, с правой стороны которого крепился столб.
— Чтобы изводить друг друга, — фыркнула в ответ.
— Я бы справился с этим лучше любого другого, — ослепительно улыбнулся золотоволосый рыцарь, а я не сумела парировать, так как бледный Жердь наконец преуспел в помостолазании. Поскольку самоуверенная проекция и не подумала потесниться и подлететь ближе ко мне, послушнику пришлось пристроиться с самого края, старательно балансируя и рискуя снова свалиться вниз.
— Вы видите, о люди, — стал громко вещать Мордефунт, — у нас два претендента на одну ведьму. Целых два! Но вдвоем они не могут жениться на ней. Эти сильные и здоровые мужчины могли бы выбрать себе по достойной жене, родить детей, построить крепкие дома и трудиться на благо нашей любимой Тьмутьмии, но в их сердцах колдовство! Они пленены нерушимыми чарами и никогда не избавятся от них.
Что-что, а говорить вдохновенно инквизитор умел. Даже я пожалела бедных мужчин, обреченных на одиночество и страдания из-за такой колдовской меня, и толпа прониклась похожими чувствами, особенно дамы, успевшие вообразить себя достойными женами артефакта.
— Разрушить подобные чары способно только истинное пламя! Ради блага нашей великой Тьмутьмии, о люди, ради будущей жизни, — Мордефунт схватил длинную, просмоленную с одного конца палку, — мы должны сжечь ведьму!
Гул сотен голосов пролетел над площадью, слившись в единое эхо:
— Сжечь ведьму, сжечь ведьму, сжечь!
— И этих страдальцев! — подкинул подлянку Мордефунт.
Не берусь описывать выражение лица бедного послушника, поскольку оно продержалось не дольше секунды, а мгновением позже Жердь попросту лишился сознания и рухнул на помост (ну почему не с него?!) прямо мне под ноги и, что намного важнее, сквозь проекцию.
Наблюдавшая сие падение толпа молчаливо застыла который раз за сегодняшний день, инквизиторы отскочили прочь, потеснив короля с принцессой, и попытались протиснуться в ряды горожан, а глаза жительниц Тьмутьмии наполнились неописуемым разочарованием.
— Колдовство! — послышался первый испуганный выкрик.
— Чародейство! — долетел следом второй.
— Он ненастоящий! — Этот душераздирающий вопль рвал сердце на части.
— Ведьма призвала зловещего духа! — перекрыл все голоса рев Мордефунта. — Она морочила нам голову!
Палку с просмоленным концом подожгли так быстро, что я не успела увидеть, с какой стороны поднесли огонь. Главный инквизитор ткнул горящим концом в хворост, и столб белого дыма затянул пространство вокруг. Треск разгорающегося пламени подсказал мне, что до полной готовности пирожочка осталось совсем недолго.
Инквизиторы уже растаяли в толпе, народ приложил к носу белоснежные тряпочки, а Мордефунт с торжеством в глазах взирал на набирающий силу костер.
Легкий ветерок надорвал белый полог, бросил кусок дымного полотна мне в лицо, я закашлялась, а глаза заслезились. Сквозь шум в ушах я услышала веселый выкрик: «Нехорошо обижать симпатичных ведьмочек!» — а затем зловещий смех, который был перекрыт громким пронзительным визгом.
Неспособная нанести материальный вред проекция слетела с помоста прямо на главного инквизитора, который заверещал точно резаный и шарахнулся в сторону, желая укрыться в толпе вместе со своими подчиненными. Толпа воспротивилась и резко подалась назад, не спеша прятать преследуемого зловещим духом Мордефунта.
— Спасите, спасите! — взывал главный инквизитор, сея панику в рядах горожан.
Из-за нового порыва ветра, вновь заполнившего пространство передо мной белым дымом, я не могла видеть, что паника расползается подобно пожару, но теперь крики слышались отовсюду. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы глотнуть немного кислорода, и вот тогда я наконец заметила летящего на ковре к костру Фомантия.
Пользуясь тем, что толпа, напуганная верещащим Мордефунтом, потеряла бдительность, мой истинный рыцарь приблизился к столбу и спрыгнул прямо на помост. Доски просели еще ниже, а языки пламени, наоборот, взметнулись ввысь, малость опалив край ковра. Фомка выхватил нож и перерезал стянувшие мое тело веревки, а потом схватил меня за талию и бросил прямо на ковер. Узрев под ногами бессознательного послушника, сыщик подхватил и его тоже и кинул с помоста на землю, целясь подальше от пламени. Не выдержавшее нагрузки дерево с диким треском надломилось, Фомка в последний миг успел ухватиться за мои протянутые руки и повиснуть, и ковер воспарил ввысь, унося нас в бескрайнее и бездымное небо.
Если бы не примагничивание к ковру-самолету, мы с Фомкой могли бы ощутить, каково это — парить в свободном полете. А так сыщик, цепляясь за меня, взобрался на летающее средство и уселся на нем, старательно переводя дух.
— Ну что, Аленка, нужно задавать маршрут. Куда дальше лететь? У нас с тобой большой выбор — Бурундия, Романтия и монархическая республика.
— Надо искать Небесную реку, — со вздохом ответила сыщику, — это название по звучанию ближе к Романтии.