– Гривенник!
Дмитрий для приличия поторговался. Он понимал, что мальчишка потом будет долго расстраиваться, считая, что продешевил, если князь согласиться сразу, в конце концов, сошлись на восьми копейках. Ордынцев вышел за пареньком на улицу, и через пару минут они уже катили в извозчичьей пролетке в сторону Охты.
– Где тебя Афанасий нашел? – поинтересовался Дмитрий.
– Так он в моем доме засаду устроил, за соседями следит.
Все развивалось так, как и надеялся Ордынцев, и он попросил:
– Расскажи-ка поподробнее про себя и своих соседей.
Мальчик степенно заговорил:
– Мы с бабушкой жили. Она молоко разносила, только потом сильно заболела, и пришлось нам корову продать. Бабушки уже два года как нет, теперь я один в доме живу. Афанасий ваш утром постучал, сказал, будто дело у него очень важное, хочет последить за моими соседями. Я и пустил, он ведь пообещал в долгу не остаться.
Картина постепенно вырисовывалась: торговец гашишем довел Афоню до своего дома, а сообразительный моряк нашел рядом с ним удобный наблюдательный пункт, ну и, как видно, толкового помощника. Паренек выглядел смышленым, и Ордынцев постарался вытянуть из него все, что только можно.
– А про соседей своих что ты сказать можешь?
– Дом не ихний, а Конкина, тот им сдал.
– Кто это? – уточнил Дмитрий.
– Конкин: считается, что купец – а на самом деле он краденое скупает и с лихими людьми знается. Он два старых домика рядом купил и на их месте новые построил: в одном сам живет, а второй этим нерусским сдал.
– А что ты про них знаешь? Когда они приехали и откуда?
– Приехали они недавно, а откуда – не спрашивал. Хозяина там зовут Алан, у него есть своя повозка, он в обозах ездит с товаром. А жену его зовут Аза, считается, что она в шляпном магазине торгует, только это неправда: она недалеко, тоже на Охте, бордель держит. Еще в доме живут две девочки, они хорошие, добрые, лишь матери очень боятся. Служанка еще у них есть, да она уже старая и противная.
Дмитрий задумался. Получалось, что связник привел их прямо в свой дом. Это хорошо, значит, он не подозревает о слежке. Теперь не прошляпить бы момент его встречи со шпионом, и Ордынцев уточнил:
– Афанасий в твоем доме прячется?
– Зачем прятаться – он на чердаке сидит: оттуда соседский двор как на ладони виден, – пожал плечами мальчик.
Дмитрий усмехнулся, его забавляла подчеркнутая солидность маленького помощника. Пролетка катила по тихим улочкам Охты. Маленькие домики, редко когда в два этажа, прятались за бушевавшими в палисадниках кустами сирени. Данила время от времени подсказывал кучеру, куда сворачивать, а потом сообщил Ордынцеву:
– Скоро уже, барин, еще два поворота – и приедем.
– Тогда давай выгружаться, – решил Дмитрий и остановил пролетку.
Он расплатился и повернулся к своему маленькому провожатому.
– Веди.
Данила перешел на противоположную сторону улицы, Ордынцев последовал за ним. Мальчик повернул в короткий переулок, застроенный аккуратными кирпичными домами.
– Здесь у нас богатеи живут, – объяснил он.
– Какие богатеи? – заинтересовался князь.
– Купцы, а вон в том длинном доме – ростовщик Барусь, к нему со всего города господа ездят, говорят, что даже царь у него деньги занимает.
– Царь – это вряд ли, – усмехнулся Дмитрий, – а господа – вполне правдоподобно.
Он постарался запомнить дом ростовщика, мало ли что могло пригодиться в расследовании. Его маленький помощник опять свернул, и они попали на узкую тупиковую улочку. Все дома здесь, кроме двух одинаковых и совсем новых кирпичных, оказались маленькими ветхими хибарками, утонувшими в зарослях одичавших садов.
– Вон там Алан живет, – мальчишка указал на левый из новых домов, – а в другом Конкин обитает.
Кирпичные новостройки были одноэтажными, но с мезонином. К дому Гедоева примыкал участок со ставшим совсем серым от времени домиком. Похожий на кубик, тот имел крутую четырехскатную крышу, а на каждом из скатов под острым треугольным навесом пряталось маленькое решетчатое окошко.
– Какой у тебя интересный дом, – похвалил князь.
– Я знаю, – с гордостью откликнулся Данила, – его мой отец сложил так, как строят в Голландии. Он моряком был, только сгинул вместе с кораблем сразу после моего рождения, а мама за кузнеца замуж вышла и уехала, я ее почти не помню.
Дмитрий внимательно осмотрел улочку – та была безлюдна.
– Давай быстро пройдем до твоей калитки, – предложил он.
Мальчик сразу же помчался к своему дому, а князь зашагал следом. Они миновали заросший травой двор и поднялись на старательно подлатанное свежими досками широкое крыльцо. Данила толкнул дверь и пропустил гостя вперед.
– Афанасий! – крикнул в гулкую глубину Ордынцев.
Ответом ему стал шум шагов над головой, а потом на приставленной к чердачному люку лесенке показались сначала пыльные сапоги, а следом и весь Афанасий Паньков. Сегодня он нарядился в длинную черную поддевку и широкие мягкие штаны. Дмитрий одобрительно хмыкнул – отличить Афоню от приказчика или мелкого лабазника было невозможно.
– Здравия желаю! – поздоровался он, вновь став военным моряком, потом улыбнулся мальчику и попросил: – Ты, Данила, покарауль пока на крыльце, глянь, не ходит ли кто-нибудь у нашей ограды.
Мальчик понятливо кивнул и вышел, а Афоня, дождавшись, пока хлопнет входная дверь, начал свой доклад:
– Ваша светлость, пока все без происшествий прошло. Гедоев, похоже, меня даже не заподозрил, а в пути он ни с кем не сходился, всегда один был, и уж точно ничего не продавал, да и не покупал тоже.
– Сейчас он дома? – уточнил князь.
– Пока не выходил, но давайте поднимемся на чердак, чтобы его не упустить.
Они забрались по шаткой лесенке и устроились у слухового окна. Двор Алана оказался не слишком большим. В нем не росли деревья, не было ни клумб, ни даже маленького огорода, зато в одном из углов распластался длинный сарай – скорее всего конюшня – к нему примыкал такой же длинный навес, там сейчас примостилась крытая парусиной кибитка.
– Приглядитесь, – указал Афоня, – в кибитке прячутся две девочки. Что-то, видно, неладно в доме, раз они выскочили, как ошпаренные, спрятались под навесом и не выходят оттуда.
Опять приходилось гадать на кофейной гуще, и Ордынцев заметил:
– Нужно бы в дом попасть!
– Да как же, Дмитрий Николаевич? – засомневался Афоня. – Меня он сразу признает, а вам как одному идти? Риск большой.
В чем-то помощник был прав, и Ордынцев постарался объяснить ему свой план:
– Нам одним туда лезть нельзя, но и сидеть здесь, не понимая, что происходит, тоже невозможно. Вариантов нет: нужно просить помощи у полиции. Где тут ближайший участок?
На лице Афонии читалось сомнение, он долго раздумывал, но потом согласился:
– Ну что ж, полиция, так полиция. Данила вас отведет, а я останусь на посту.
Дмитрий спустился с чердака и вышел на крыльцо. Маленький хозяин дома сидел на нижней ступени и грыз травинку. Он вполоборота посмотрел на Ордынцева и спросил:
– Ну что, закончили?
– Пока нет, но я хотел бы расплатиться, как обещал, – объяснил Дмитрий и вытащил из кармана гривенник. – Держи, а теперь проводи меня в ближайший полицейский участок. Я в долгу не останусь.
– Ничего больше не надо, я и так помогу, – гордо отказался паренек, – а участок-то был как раз рядом с той улицей, где мы с извозчика слезли, лишь повернуть нужно было в другую сторону.
Они вновь миновали открытое пространство тупика, дошли до того места, где отпустили извозчика и, свернув за угол, оказались на длинной улице. Дмитрий увидел лавку булочника, с десяток кирпичных домов и длинное двухэтажное здание с уже выцветшим флагом на крыше.
– Вон участок, – указал на линялое полотнище Данила, – только там теперь в начальниках – новый частный пристав, я его еще не видел, говорят, что очень строгий.
– Сделаем так: ты подожди меня здесь в тенечке, а я пойду, посмотрю, что это за пристав такой, – предложил Дмитрий.
Он пересек улицу, толкнул массивную дверь и оказался в длинном и, несмотря на распахнутые окна, раскаленном помещении. Под окнами стояли столы, но сейчас они все пустовали. В конце комнаты среди стеллажей и шкафов темнели высокие двустворчатые двери. Решив, что именно там и находится кабинет начальника, Дмитрий добрался до дверей и, постучав, вошел. За письменным столом, под портретом покойного государя, сидел невысокий крепкий шатен лет под сорок. Новенький мундир и жесткое выражение его карих глаз подсказали Дмитрию, что он имеет честь лицезреть того самого «строгого» пристава. Полицейский оглядел его и осведомился:
– Что вы хотели, сударь?
– Меня зовут князь Ордынцев. Мне нужна помощь полиции в чрезвычайно важном и секретном деле.
– Рад знакомству, ваша светлость! Ну, а я – частный пристав этого участка Щеглов. Правда, я всего неделя, как приступил к работе, пока вхожу в курс дел, но надеюсь, что смогу быть вам полезным. Присаживайтесь и изложите ваш вопрос подробнее.
Дмитрий опустился на стул, втиснутый меж столом пристава и подоконником, и, вновь предупредив, что дело является совершенно секретным, начал свой рассказ с полученного в Севастополе поручения адмирала Грейга, а закончил описанием устроенного в доме Данилы наблюдательного пункта. По мере того как он рассказывал, лицо молчащего Щеглова становилось все более заинтересованным, а под конец и вовсе расцвело довольной улыбкой. Теперь перед Ордынцевым сидел очень симпатичный, еще молодой офицер и смотрел на Дмитрия сияющими от восторга глазами. Когда князь замолчал, Щеглов хмыкнул и спросил:
– Ваша светлость, вас, часом, не Гавриил зовут?
– С чего вы это взяли? – удивился Ордынцев.
– Потому что вы, как архангел, принесли мне благую весть. Я за этим Аланом со Смоленска охочусь, думал, что уже так никогда ничего и не распутаю – а тут вы! Спасибо, это просто – подарок судьбы!