— В следующий раз, — прорычал он, взмахнув им, — я буду разборчивее в выборе!
— Понимаю. Мне правда очень жаль, Элиот… — Она замолчала на полуслове, потому что Элиот выскочил из комнаты.
Внезапно Кэтрин охватило чистое, как родниковая вода, чувство свободы. Она сделала несколько шагов вслед за Элиотом и, словно в тумане, увидела, как он, рванув на себя входную дверь, выбежал из ее дома.
Часом позже Кэтрин надела купальный костюм с эмблемой Красного Креста, пристроилась в освещенном солнцем уголке кухни и выпила самую вкусную в жизни чашку кофе. Она спала всего часа два, но ощущала удивительный прилив энергии.
Какой чудесный день ждал ее! Воскресенье в Прибрежной клинике было днем развлечений. Кэтрин не давала обычных уроков, но занималась с детьми индивидуально и отвечала на их вопросы. Как правило, все они предпочитали просто шалить и плескаться в воде, а она наблюдала за ними до четырех часов.
Занятия в школе начинались во вторник после Дня труда, так что клиника переходила на иной режим работы — теперь она будет открыта только по выходным. Лето постепенно сменялось осенью. Был предпоследний день каникул. Дети будут на головах ходить, с улыбкой подумала Кэтрин. Пожалуй, она будет скучать по своим подопечным всю неделю.
Вернувшись с пляжа, она, возможно, позовет Анн-Мари на ужин и поведает ей новость о расстроенной помолвке. Кэтрин знала: сначала Анн-Мари будет огорчена. Но она желает ей счастья, так что все поймет. Господи, как же хорошо! Кэтрин еще никогда не была такой счастливой и довольной! Теперь она свободна и вольна делать все, о чем ей мечталось в мрачных стенах Уинслоу-хауса.
Вдруг кто-то позвонил в дверь. Кэтрин удивленно посмотрела на часы — было лишь начало девятого. Кто это пришел к ней в такую рань в воскресное утро? Уж наверняка это не Элиот.
Кэтрин подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Открой и сама увидишь, — донесся до нее сдавленный женский голос.
Кэтрин приоткрыла дверь и выглянула в щелочку.
— Ты одна? — спросила Марла.
— Марла?! — удивленно вскричала Кэтрин, широко распахивая дверь. — Да, я одна. Входи.
Ее рыжеволосая приятельница нерешительно вошла, и Кэтрин была поражена произошедшей с ней переменой. Марла повязана голову темной косынкой, на ней был длинный глухой черный жакет. Даже походка Марлы стала иной. Прежде от нее веяло весельем и озорством, но сейчас она вся как будто поникла.
— Как хорошо, что ты зашла, Марла. Я все время вспоминала тебя. Хочешь кофе?
Марла подняла на нее взгляд, и Кэтрин опять ужаснулась — таким затравленным был взор приятельницы. Под глазами у нее залегли круги. Казалось, за те недолгие месяцы, что они не виделись, Марла постарела лет на десять.
— Это не просто светский визит, Кэтрин, — заговорила журналистка. — Мне необходимо кое-что тебе сказать, но этот разговор должен остаться между нами.
— Договорились, — кивнула Кэтрин.
— И что бы ты ни подумала обо мне после моего рассказа, знай, что мной руководили добрые помыслы. Короче, я пришла к тебе потому, что знаю: ты в опасности. — И не долго думая Марла сбросила с плеч черный жакет, под которым был надет топ, и повернулась к Кэтрин.
Ее подруга испуганно вскрикнула. Нежная кожа Марлы была покрыта синяками, ссадинами и длинными красными рубцами. Это явно были следы от ударов кнутом!
— Кто это сделал? — шепотом спросила Кэтрин.
Марла надела жакет и повернулась к ней лицом.
— Он пообещал, что у меня будет целая полоса для собственной рубрики «Марла Саттон галлери», и я схватила приманку, — едва слышно ответила Марла. — Все началось в тот самый вечер, когда он в первый раз водил тебя в ресторан. Мы стали встречаться в его доме на Киава-Айленде, но потом он стал возить меня в какой-то уединенный дом в лесу. Этот дом набит всевозможными садистскими приспособлениями, ты даже представить себе не можешь, что он там держит… Наверняка он говорил тебе о неких «поздних встречах». Так вот, это были встречи со мной.
Кэтрин оторопело смотрела на журналистку, и постепенно до нее стал доходить смысл ее слов.
— Ты говоришь об Элиоте? — наконец осведомилась она.
Марла кивнула.
— Ты хочешь сказать, что, пока я была его невестой, он таким образом издевался над тобой?
Марла кивнула еще раз, а Кэтрин бросилась в ванную и упала на колени перед унитазом — ее рвало. Марла медленно пошла вслед за ней.
— Ты плачешь или тебя рвет? — спросила она.
— И то и другое, — закашлявшись, ответила Кэтрин.
Марла спокойно подошла к раковине, намочила полотенце и дала его приятельнице. Кэтрин уткнулась в полотенце лицом, отгоняя от себя встававшие перед ее внутренним взором отвратительные картины.
— Тогда я решила, что пойду на все, чтобы получить то, чего хочу, — продолжала свой рассказ журналистка. — А теперь я молю Бога лишь о том, чтобы Элиот выиграл на выборах и поскорее уехал в Колумбию. Но только не с тобой, Кэтрин. Пока что он скрывает от тебя темные стороны своей натуры. Однако он не будет делать это всегда. Правда непременно всплывет наружу, и тогда сохрани Господь его жену! Ни в коем случае не выходи за него замуж.
Опустив полотенце, Кэтрин смыла унитаз и встала.
— Все в порядке. Ты еще не знаешь. Я разорвала помолвку. — Марла изумленно раскрыла рот. — Причем совсем недавно, — добавила Кэтрин. — Чуть больше часа назад.
— Ты шутишь, — недоверчиво прошептала Марла.
Кэтрин показала ей левую руку, на которой не было бриллиантового кольца.
Марла опустила голову.
— Если ты станешь презирать меня, я не обижусь.
— Господи, как же глупа я была, — произнесла Кэтрин. — Л теперь все понятно… Ведь Элиот появился в моей жизни сразу после того, как опубликовали твою фотографию — «Чарлстонская русалка». Если бы не это, советник Рейнолдс и не взглянул бы на какую-то там Кэтрин Уинслоу. Он использовал нас обеих! Меня — как проводника к славе, а тебя — как… — Она замялась.
— Как шлюху, — подсказала Марла. — Не тушуйся. Нет такого дурного слова, каким я сама не назвала бы себя.
— Я бы скорее назвала тебя жертвой, — заметила Кэтрин. — Потому что все это устроил мерзавец по имени Элиот. Я сразу же поняла, что он стремится к превосходству, но мне и в голову не приходило, как далеко заводит его это стремление. Марла, а ты не думала призвать его к ответу?
Журналистка невесело усмехнулась.
— Кого, Элиота? Бог с тобой! Ты представляешь, какие у него связи? Я бы чувствовала себя мышью, желающей вступить в схватку со львом.
— Женщины иногда побеждают.
— Только не таких мужчин, как Элиот Рейнолдс. Да он бы мигом восстановил всех против меня. Во-первых, меня бы тут же лишили моей рубрики. И кто знает, чем бы кончилось дело. Уж совершенно точно не в мою пользу. Нет. Я должна сама расхлебывать эту кашу.
— По тебе не скажешь, что у тебя остались силы на это, — вымолвила Кэтрин. — Ты не обращалась к врачу?
— Элиот сам обо мне заботится. Ведь чем я лучше себя чувствую физически, тем больше он может издеваться надо мной.
По коже Кэтрин пошел мороз.
— Давай я помогу тебе. Мы вместе обратимся к властям, и я расскажу, на какие «поздние встречи» он ходил.
Марла отвернулась, но Кэтрин успела заметить, что глаза ее заблестели от слез.
— Я постою за тебя, Марла, — продолжала Кэтрин, — и, возможно, вдвоем нам удастся возбудить против него дело…
— Дело? — перебила ее Марла, поднимая полные слез глаза. — Спасибо за поддержку, Кэтрин, но на Элиота Рейнолдса нельзя завести «дело». Кстати, я даже не представляю, где находится эта его «хижина развлечений». Он завязывает мне глаза, когда возит туда. Не сомневайся, все кончится тем, что он выступит против меня, и это обернется для меня крахом.
Смахнув слезы, Марла вскинула голову.
— Ты хочешь помочь мне? — спросила она. — Тогда оставь меня, а я сама со всем справлюсь. Сегодня в восемь у меня свидание с этим дьяволом, и я не хочу, чтобы ты поколебала мою решимость. — И, выйдя из ванной, Марла быстрыми шагами направилась к двери.
Кэтрин поспешила вслед за ней.
— Вы должны увидеться в восемь?
— Угу, — буркнула Марла. — И теперь, когда ты развязала ему руки, он наверняка в «чудесном» настроении…
— Нет, Марла! Не ходи!
Отворив дверь, Марла повернулась к Кэтрин и тяжело вздохнула.
— Но что, черт возьми, мне делать, Кэтрин?
— Исчезни! Хочешь — оставайся здесь. Только не ходи.
— А что потом? Ведь завтра ночью, если я не пойду, все будет еще хуже.
— Нет, — помотала головой Кэтрин. — Не ходи к нему и завтра ночью! Вообще не встречайся с ним больше!
— Ты сделала свой выбор, Кэтрин. А я — свой.
Марла шагнула за дверь, но Кэтрин загородила ей дорогу.
— Не позволяй ему издеваться над тобой, Марла!
— Я уже давно совершеннолетняя, детка, — пробормотала Марла, избегая смотреть Кэтрин в глаза. — Позволь же мне самой принимать решения.
— Пожалуйста, — настаивала Кэтрин. — Должен же быть какой-то выход! Нам просто нужно немного времени…
— Я подумаю об этом, ладно? — перебила ее журналистка и, оттолкнув Кэтрин, побежала вниз по ступенькам.
Таким образом, первый чудесный день, когда Кэтрин почувствовала себя по-настоящему свободной, был омрачен. Даже открыв пляж, который тут же наполнился отдыхающими с детьми и завсегдатаями клиники, Кэтрин думала о Марле, вспоминала ее затравленные глаза и израненную спину.
И все это было делом рук Элиота Рейнолдса. Он бросил ей приманку, поймал ее и держал в своих сетях. Он изуродовал не только тело, но и душу Марлы. И, вспоминая его ласки, Кэтрин вздрагивала от отвращения.
В два часа она увидела его. Элиот шел прямо к ней. На нем был строгий костюм, свидетельствующий о том, что он недавно был в церкви, а затем заходил на ленч в клуб. На дороге рядом со своим «роллс-ройсом» стояли его знаменитые родители и глазели на нее. Лицемер! Кэтрин едва не закричала, когда он посмотрел на нее с обычным высокомерным выражением. Господи, как она пожалела о том, что пообещала Марле молчать! Ей так хотелось ударить по этой самодовольной физиономии, а потом ткнуть ее в песок!