– Спасибо… Ой!
Длинный шип боярышника коварно воткнулся в палец. Густая красная капля медленно набухла и драгоценным камнем упала на снег. В сердце зашевелилась острая колючка тревоги – за короля. Не верится, что своим ведовским шарлатанством при дворе я насолила кому-то до смерти. Скорее всего, некто решил устранить со своего пути препятствие – ведь моя официальная должность включает в себя функции магического телохранителя, заслоняющего монарха от дурного завистливого глаза. Ну, во всяком случае, пугала для суеверных врагов. И, судя по всему, пугала хорошего – еще так спалилась с этой отравленной едой… Дураку ясно, что это колдовство – не просто же так, из-за плохого настроения, придворная чародейка охаяла рагу! А теперь сижу в лесу, где не то что защитить – какой из меня защитник, по совести говоря! – даже предупредить об опасности никого не могу. Вся надежда, что Инквизитор сложит два и два и догадается, что мы с Машенькой не подались в бега, а пропали не по своей воле.
– Тихо! – Внезапный толчок в спину застал врасплох – рассыпав собранные ягоды, я с размаху уткнулась лицом в снег. Тряхнув нависающую сосновую ветку, разбойник обрушил на меня сверху целый сугроб, и сам точно провалился сквозь землю. Догадавшись, что это неспроста, я не стала громко возмущаться и раньше времени подыматься из импровизированной берлоги, а послушно затаилась. Прохожие в лесу тоже разные бывают, могут такие бандиты попасться – похлеще моих. Да и честный купец сперва разрядит арбалет, а уж потом будет разбираться – в кого.
Сквозь толщу спрессованного снега чувствовалась дрожь земли – сюда приближался всадник. В таких сугробах лошадь завязнет по пузо, значит, где-то рядом проходит наезженная дорога. Еще не зная, как такая информация может мне пригодиться, я мысленно завязала узелок на память и аккуратно прочистила уши. Пожалуй, топот слишком частый – не всадник, а пара коней в упряжке. Или даже тройка… Как бы узнать точно, кто это едет?
Точно по заказу, экипаж остановился у самой сосны, давшей мне приют и покров. Скрипнула дверца – карета! Кто-то тяжело выпрыгнул на землю и, судя по звукам, принялся нетерпеливо пританцовывать на месте, оглядываясь по сторонам.
– Не смогли мы голову найти – должно, волки отъели. – Батька Тимофей подошел неслышно, будто явился из ниоткуда. Я вздрогнула – но для приехавшего это стало ожидаемой неожиданностью.
– Ах, оставьте эти подробности! – визгливо отозвался он. – Я совсем по другому вопросу!
Беседуя, они обошли вокруг кареты, поэтому подробностей нового дела мне расслышать так и не удалось, хотя я искренне напрягала уши. Долетели только обрывки фраз: «…шесть человек…», «…вооружены…» и «…после полудня…».
– Так что? – Похоже, и разговор, и сами собеседники вернулись к началу.
– А, его будто сам черт хранит! – в сердцах ругнулся неизвестный.
Обмозговав идею внезапно подняться и изобразить восставшую из временной могилы покойницу (благодаря «макияжу» из смеси подземной грязи, паутины и сажи в снежных разводах я выглядела для этого достаточно «хорошо»), я благоразумно осталась лежать без движения. Боюсь, Отчаянный атаман не оценит юмора…
…Карета отъехала, а я продолжала лежать под сугробом, предпочитая не попадаться на глаза батьке Тимофею – он мог совершенно неправильно оценить мое появление в этом месте в это время. И подала голос, только услышав встревоженный зов:
– Ведьмочка! Ты там не задохнулась?!
Заново насобирав полные карманы диких ягод, я вернулась под землю, едва не забыв вернуть разбойнику одолженный тулуп. «Не простудился бы», – запоздало проснулись угрызения совести. «Заболеет – вылечу», – легкомысленно отозвался внутренний голос. Только мозг не участвовал в диалоге, напряженно пережевывая информацию. Политика и уголовщина сплелись в голове в один тугой комок, но ни в какую не желали объединяться.
Машенька искренне обрадовалась неожиданному лакомству, но сразу заметила, что меня что-то тревожит:
– Что случилось, госпожа? Вы как-то странно выглядите.
– Да ничего, – вздохнула я. Сколько раз говорила ей, что мы теперь в одинаковом положении, товарищи по несчастью, и можно обращаться друг к другу на «ты» – Машенька продолжала строго блюсти субординацию. Наверное, это помогало ей поверить, что наш плен – не навсегда, и очень скоро все вернется на круги своя. – Наверное, просто простыла.
– Вы сегодня очень долго гуляли, – заботливо попеняла горничная и, усадив меня поближе к огню, принялась дополнительно укутывать. А потом и вовсе притащила кружку с каким-то горячим отваром.
– Кто из нас ведьма, ты или я?
– Вы, вы! И хорошая ведьма сейчас выпьет лекарство…
Более-менее успешно пользуя пациентов травами, сама я пробовала свой отвар впервые. Ничего, приятно: кисленький и освежает. Мяты я туда, что ли, напихала?
С холодка от горячего питья разморило не хуже, чем от рюмочки коньяка. Я не заметила, как заснула у костра, свесив голову на грудь…
…Дворец нежился в послеобеденной истоме. Дворяне свято блюли «тихий час», и в коридорах почти невозможно было столкнуться со спешащим по срочному поручению слугой. Лишь на кухне и в службах царила прежняя суета. Сегодня моя дорога лежала не туда – прежде мне никогда не приходилось бывать в крыле высшей знати, но во сне я двигалась уверенно, как будто точно знала, куда идти. Вот и королевская комната…
Он сидел на диване, положив вытянутые ноги на маленький пуфик и запрокинув голову. Подойдя ближе, я успокаивающе положила ладонь ему на лоб – вздрогнув, он проснулся и растерянно заморгал, пытаясь понять, что его разбудило. Подобные вольности по отношению к начальству возможны только во сне. И только во сне я могла увидеть в королевских глазах отражение собственного восторга и радости встречи.
– Ты… вернулась! – Резко вскочив на ноги, он запнулся о лавочку, покачнулся и лишь каким-то чудом сумел удержать равновесие.
– Я всегда рядом! – Так много хотелось сказать – хотя бы вот так, сквозь сон! И как сложно оказалось подобрать подходящие слова.
– Но… Где ты была?! – Казалось, ему тоже безумно хочется броситься вперед, обхватить руками и никогда больше меня не выпускать. И в то же время страшно…
– В одном ужасном месте, под землей.
– Но ты… – Он вытянул руку, пытаясь схватить меня за локоть.
– Я жива!.. – Я открыла глаза…
– Слава богу! – с облегчением выдохнула Машенька и перестала трясти меня за плечи. – А то мне уж показалось… страшное.
– Что?
– Да так. – Она уклонилась от прямого ответа. Ей не хотелось рассказывать – ну, а меня, признаться, не слишком тянуло выспрашивать. Хотелось снова и снова перебирать в памяти подробности сна – все выглядело настолько реальным! Ну почему Машенька не разбудила меня на полчаса позже, не дала побыть в сказке еще хоть немного!
Глава 9
В очередную вылазку за боярышником (а заодно разведать, что там с дорогой) я отправилась во всеоружии – с большой кружкой наперевес. Машенька решила во что бы то ни стало сварить компот – или кисель… а может, и варенье. Из пространных объяснений сложно было сделать определенный вывод, но звучало вкусно. На этот раз меня сопровождал другой разбойник, не склонный к сантиментам: курточкой не поделился и, логично рассудив, что без верхней одежды я далеко не уйду, не потащился следом по глубокому снегу, ограничившись наблюдением издалека.
Уже подходя к кусту, я заметила, что сегодня меня уже кто-то опередил: он ходил ходуном, разбрасывая в стороны ягоды и маленькие веточки. У корней копошилась пушистая коричневая фигурка, напоминающая маленького медвежонка.
– Зара! – удивилась я. – Что ты тут делаешь? Мама тебя сегодня не ждала!
– Иди на…! – грубо отозвался «медвежонок». – Мама меня вообще не ждала!
Маленькая дочка Цыганки не жила с нами в подвале – она лишь иногда появлялась в лесу, основное время промышляя в городе: просила милостыню, приделывала ножки плохо лежащим мелким вещицам и подслушивала разговоры купцов, ожидающих прибытия обозов с товарами или отправляющихся в далекий поход – словом, была мастерицей на все руки. Не знаю, сколько ей было лет – выглядела Зарита на пять, но в больших невинных глазах орехового цвета блестела недетская смекалка.
– Хорошие девочки не говорят таких слов!
– А я – плохая девочка! И про тебя, тетя ведьма, всем расскажу!
– Что? – искренне удивилась я.
– Ты меня сглазила! – Девочка резко обернулась, и я ахнула: из-под левого, опухшего и не открывающегося глаза огромный лиловый синяк стекал чуть ли не до подбородка.
– Что с тобой такое случилось?! Упала?
– Мальчишки избили, – шмыгнула носом та и снова яростно набросилась на боярышник.
– Из-за меня?
– Это же ты вчера сказала, что я хорошая девочка, а хорошие девочки не воруют.
– А при чем тут мальчишки?
Цыганочка вздохнула, удивляясь моей непонятливости:
– Я пыталась украсть у них игрушку. И уронила…
– Не знала, что ты играешь в игрушки.
– Я бы ее продала.
– Ага. – Я задумчиво посмотрела на Зару – и снова вздрогнула, наткнувшись взглядом на опухшую щеку. – Сильно болит?
– А сама-то как думаешь? – Потянувшись за дальней, наверняка самой вкусной гроздью, девочка оцарапалась о длинный шип и зашипела, как кошка.
– Дай подую.
– Это еще зачем, – проворчала Зарита, но отстраняться не стала. Нагнувшись, я подула на синяк, и пробормотала «заклинание», которым мама всегда лечила мои мелкие ушибы:
– У кошки боли, у собаки боли, у сороки боли, у вороны боли… А у Зары, хорошей девочки, не боли! Ну как, полегчало?
– Угу, – из вежливости согласилась девочка.
Из вежливости? На Зару не похоже!
– Надо еще что-то холодное приложить, чтобы отек спал. – Я огляделась по сторонам и набрала в горсть снега. – Да вот хотя бы… Только не слишком долго, чтобы лицо не обморозить.
Послушно взяв с моей ладони сплюснутый снежный пластик, цыганочка прижала его к щеке – снег тут же принялся таять, стекая из-под ладони на подбородок смоляными каплями. Да, умыванием девочка себя явно не утруждает…