ности:
• Фостер не прошёл тест на полиграфе.
• Чехарда со знакомством с жертвами: сначала он сказал, что узнал только Дебби Боннер. Позже признал знакомство со всеми жертвами Грин-Ривер.
• В районе реки были найдены волосы, схожие с волосами Фостера.
• Профиль серийного убийцы, составленный ФБР, частично соответствовал Фостеру.
• Заявления Трейси и Малой связывали его с жертвами.
• Женщина, жившая с Фостером в конце 70-х, сказала мне, что он держал большую коллекцию газет со статьями об убийствах.
• В его машине были найдены женские трусики и фотографии обнажённых девушек.
Все эти элементы, добытые в результате трудоёмкого расследования, сформировали почти неразрывный круг вокруг Мелвина Фостера. Если мы хотели заполнить пробелы, нам нужна была сила судебного ордера, чтобы достать записи о телефонных разговорах, банковские записи и список расходов по кредитным картам, а также осуществить второй более тщательный обыск дома и транспортных средств Фостера.
Прошение, которое мы начали составлять для получения ордеров, можно сказать, стало историческим. Впервые в штате Вашингтон, а, возможно, во всём мире, криминальный профиль, в котором говорилось о соответствии с данным подозреваемым, должен был быть причислен к доказательствам наряду с показаниями, данными под присягой. Вскоре суд одобрил прошение и дал нам необходимые полномочия.
Надеясь, что добавочные следственные полномочия, предоставляемые судебными ордерами, приведут нас к быстрому аресту и обвинению, мы не переставали работать в отношении других версий. Фактически, в то время, как мы прилагали все усилия, чтобы довести дело Фостера до конца, я также бросил силы на зацепку, пришедшую из Саскатуна, Канада. Когда полиция там арестовала человека, пытавшегося пронести огнестрельное оружие на борт самолёта, он без умолку начал говорить о Грин-Ривер. Так как в информации из Саскатуна не было никакой конкретики, мне пришлось поехать в Калифорнию по другой зацепке, убедиться, что «Убийца с Грин-Ривер» не сидел там в тюрьме по не связанному с нашим делом обвинению.
Одна зацепка пришла из Департамента полиции Сиэтла. Они рассказали нам о подозреваемом по имени Джон Хэнкс, который был причастен к паре нападений, похожих на убийства Грин-Ривер, – это вполне могли быть неудачные попытки убийства. Мы поручили нашим детективам и патрульным сбор информации, и они нашли пару признаков, указывающих на его пребывание в нашем районе, включая кучу квитанций за аренду порно в местном видеопрокате. Но никто не видел его уже несколько недель. Всё-таки мы выяснили, что он был взят под стражу по ордерам, выписанным в округе Солано – примерно в двух часах езды на север от области залива Сан-Франциско.
Мы с Бобом Ламория поехали в тюрьму в Вакавилле, Калифорния, и оба были впечатлены человеком, представшим перед нами в комнате для допросов. Ростом 5,9 фута и весом 200 фунтов, Джон Хэнкс был достаточно крупным, чтобы запугать и справиться с небольшими девушками наподобие жертв с Грин-Ривер. Когда мы начали разговор, он показал, что обладал достаточной харизмой, чтобы внушить им ложное чувство безопасности.
Хотя мы сказали, что приехали поговорить о нападениях в Сиэтле, он понял, что мы не стали бы проделывать из-за этого такой долгий путь. Он не смог расслабиться, пока я не рассказал, что нам интересно обсудить «кое-какие убийства в районе Грин-Ривер».
– Ничего не знаю об этом, – сказал он и в доказательство предложил пройти проверку на полиграфе.
Это был человек явно знакомый с криминально-правовой системой. Хэнкс немедленно стал говорить о том, как тест «очистит» его. Но нас это не успокоило. Он сказал, если слишком много узнает о деле Грин-Ривер, это может повлиять на результат, так что отказался от дальнейшего разговора, пока тест на полиграфе не отведёт от него все подозрения.
Мы слышали, как другой подозреваемый громогласно заявлял о своей невиновности, упрашивая проверки на полиграфе и провалил её, так что мы не спешили делать никаких предположений в отношении Хэнкса. Он мог говорить правду, а мог и делать ставку на то, что одурачит аппарат. У нас не было выбора, кроме как согласиться с его требованиями.
Во время подготовки к тесту, мы навестили семью Хэнкса и поискали доказательства среди вещей, оставленных им на последнем месте проживания. Но ничего не нашли. Мы также получили судебный ордер на взятие образцов крови и волос. Было не просто заставить его подчиниться. Он возражал против тюремного руководства, так что пришлось пойти к судье, который в качестве поддержки выписал нам судебный ордер.
Наконец три дня спустя, адвокат Хэнкса уведомил нас, что тест на полиграфе не состоится. Потребовалось ещё несколько недель, чтобы согласовать все нюансы процедуры. Когда всё закончилось и Хэнкс без труда прошёл тест, я задался вопросом: к чему вообще была вся эта суета?
Во время моего пребывания в Калифорнии, расследование в отношении Фостера шло своим чередом. Я вернулся и узнал, что другие детективы целевой группы получили записи о телефонных разговорах и, похоже, прояснили неясность в показаниях Трейси Вудс. Записи показали, что один раз он звонил ей 13 августа, а другой 15-го. Последующие звонки были сделаны неделю спустя. Если Мелвин говорил об убийствах, то это случилось до того, как общественность узнала о них из выпусков новостей.
Вскоре мы смогли добавить больше улик к делу против Мелвина. Мы нашли соседку, которая сказала, что приглядывала за двумя детьми Мелвина с 13-го по 15 августа, пока тот мотался по региону. Другой источник рассказал, что подслушал Фостера, когда тот просил Жизель Лоуорн составить ему кампанию в принятии горячей ванны аккурат перед её исчезновением.
Значение всех наших открытий, от провального теста на полиграфе до знакомства Фостера со всеми жертвами, привело к двум значительным решениям. Стоящие надо мной начальники в Службе шерифа, пришли к мнению, что целевая группа достигла поставленной задачи и может быть расформирована; мы перестали находить новые тела и у нас был нужный человек, или мы так думали. А детективы и патрульные были нужны для выполнения других служебных обязанностей. (Шериф Винкоски готовился уйти в отставку, а чиновники жаловались ему на высокие расходы целевой группы. Я так и не знаю, имело ли это какое-то отношение к расформированию.)
Второй крупный этап расследования начался с судов. В середине ноября судья рассмотрел всю имеющуюся у нас информацию и улики, и постановил ещё раз обыскать дом Фостера в Лэйси. За несколько дней до Дня благодарения около дюжины мужчин и женщин из Службы шерифа отправились на обыск. Мы перекрыли улицу и поставили перед отрядом скаутов-исследователей задачу по обыску двух с половиной акров[9] земли, прилегающей к дому. Детективы направились обыскивать сарай, – даже подтягивали половицы, чтобы заглянуть под них.
Внутри дома мы осмотрели каждый квадратный фут ковровых покрытий, каждый туалет, шкаф, полку и ящик. Мы перевернули матрасы, перетрясли спальные принадлежности, заглянули под диваны и кресла. Собрали волосы и волокна ткани, а ковры пропылесосили, чтобы добыть микроскопические улики. Всё, что мы нашли, отправилось в криминалистическую лабораторию.
Пока продолжались поиски, над головами кружили вертолёты – так мы поняли, что Мелвин Фостер связался со СМИ. Когда мы наконец вышли из дома, то увидели, что улица за ограждениями была забита фургонами телеканалов и машинами, принадлежащими репортёрам и фотографам. Некоторые съёмочные группы готовились вещать в прямом эфире для станций в Сиэтле. Придерживаясь своего курса, мы сохраняли молчание о цели обыска и находках. Но Мелвин не отказывал себе в общении, раздавая одно интервью за другим.
Покидая Лэйси, я знал, что это была последняя крупная операция целевой группы. На следующий день я был единственным детективом, назначенным на полную рабочую смену. Все записи – тысячи бумаг – были перемещены из отдела тяжких преступлений, где работала целевая группа, в небольшое пространство между этажами здания суда.
Это пространство, которое мы называли 1-А, было вытянутой комнатой без окон 8 футов в ширину и 25 в длину. Когда-то она называлась «Комнатой Банди» и во время расследования все стены были увешаны картами, фотографиями и диаграммами, относящихся к этому делу. Когда я поднялся, она была пуста, за исключением полудюжины старых деревянных столов и парой шкафов с кодовыми замками. Я занял самый дальний стол и завалил себя кучей документов, которые нужно было обработать.
Наряду с бумажной работой я продолжал отслеживать дела пропавших без вести, периодически вёл наблюдение за Мелвином (в этом мне помогали другие полицейские), и разбирался с информацией, поступавшей от наших источников и других юрисдикций.
Волна информации, поступившей после выпуска бюллетеней о деле Грин-Ривер, погрузила нас в мир страданий, извращений и смерти. По всему Западному побережью хищники убивали проституток, беглецов из дома и молодых девушек, которым просто не повезло встретиться не с теми мужчинами. Например, в Сан-Франциско было найдено два тела с предметами, вставленными во влагалища, как это делал «Убийца с Грин-Ривер», оставив камни в двух своих жертвах. В Британской Колумбии были найдены три задушенные женщины и тело одной было сокрыто в реке в Ричмонде, как и в случае с телами, найденными 15 августа.
Если подобных сводок не достаточно, чтобы почувствовать, что мир был опасным местом для беззащитных, нужно было всего лишь пролистать расшифровки десятков допросы, проведённых нами с подозреваемыми и свидетелями. Тут можно было найти изнасилования, детскую порнографию, избиения плачущих младенцев, похищения и садизм. После оглашения информации о деле Грин-Ривер, далеко не один насильник упомянул об этих убийствах во время нападений на свои жертвы.
С учётом страданий, которым подвергались девушки и дети, легко можно было сделать вывод, что на земле разверзся ад, и в нём верховодили психопаты, маскировавшиеся под порядочных мужчин среднего класса. Естественно, после просмотра всех сводок, меня не покидала мысль, что все молодые девушки должны быть защищены и предупреждены об опасности. Мои собственные дочери учились в средних классах, и я уже был довольно опытным родителем. Но не подлежало сомнению: с началом дела Грин-Ривер, я стал сверхбдительным отцом и буду таким до конца своих дней.