К счастью, политики, которые могли использовать дело Грин-Ривер, руководствовались здравым смыслом. Никто не стал бы выходить и говорить, что мы не должны искать справедливости ради убитых и пропавших. В то же время бесполезно было спорить, что мы не заслужили пустой чек. Отвечая на два этих императива, Ревелл сделал то, что делают многие политики, когда нужно решить проблему при условии политического прикрытия. Он назначил стороннего эксперта для анализа дела и вынесения рекомендаций.
Советником Ревелла был пионер в расследовании серийных убийств – Пирс Брукс. Став детективом в Департаменте полиции Лос-Анджелеса, Брукс занялся расследованием серийных убийств ещё в 50-х. Он первым понял, что серийные убийцы оставляли свои «подписи» на местах преступлений. Он был первым сторонником национальной криминальной базы данных, созданной для помощи полицейским в поимке убийц, переезжающих с места на место, и был ключевой фигурой книги Джозефа Уэмбо[17] «Луковое поле».
Вместо того, чтобы сеть и написать отчёт, на собрании Пирс передал нам аудиозапись своих выводов. Он говорил, что руководители округов должны отложить всякие мысли по поводу сокращения целевой группы. Считал, что ключ к делу сокрыт во всех собранных нами данных, но он не будет найден, если у нас не будет достаточно персонала продолжать выявлять и анализировать факты. Другой возможностью для крупного прорыва было только, если бы какой-нибудь патрульный офицер остановил убийцу с телом в машине, но для этого потребовалась бы невероятная удача.
Рассуждая о трудностях поиска «Убийцы с Грин-Ривер», Пирс продолжал возвращаться к тому, как этот человек выбирал места для захоронения тел. (Мы побывали с Пирсом во многих из них, разговаривая об активности убийцы.) Те, что он использовал чаще всего, включая реку, имели ухабистый рельеф и очень густую растительность. Они были прекрасными местами для сокрытия, но тяжёлыми для преодоления; убийце приходилось тратить немало сил для избавления от тел попутно подвергая себя риску травмирования. Он мог пойти на это только из-за прошлых связей с этими местами.
Кто мог иметь связь с Грин-Ривер, изолированными лесными дорогами и уединёнными дикими местами неподалёку от пригородных посёлков? Скорее всего, он был заядлым любителем активного отдыха; тем, кто любил походы, охоту, рыбалку. Возможно, он вырос рядом с одним из этих мест и изучил по мере взросления. Будучи взрослым, он мог жить рядом с одним, а работать недалеко от другого. Также не исключалась возможность, что на некоторые неосвоенные участки его привела работа. Может, он работал на стройке, в местном или штатном департаменте дорог.
Профиль Брукс не сильно отличался от того, с которым мы работали. Он полагал, что убийца был белым мужчиной, приближающимся к среднему возрасту и имевшим за плечами службу в армии. (Убийства совершались эффективно и без причинения увечий, отметил Брукс.) Чтобы поймать его, он предложил нам сделать всё возможное по сбору максимального количества зацепок, ниточек и всевозможных данных. Нужно было отследить владельцев недвижимости возле мест захоронений, узнать имена отставных военнослужащих и сделать списки работников компаний, расположенных возле «Полосы». Введя все эти данные в компьютер, на выходе мог получиться список оптимальных подозреваемых.
Пирс Брукс выразил главе округа свою поддержку целевой группы и даже на какое-то время успокоил поток критики. Но Ревелл проиграл выборы и вскоре его заменил Тим Хилл, проявив себя недругом Службы шерифа. В один из своих ранних визитов в офис целевой группы, он сделал не двойственные намёки в сторону проблем с бюджетом и возможности сокращения штата, хотя мы только что получили федеральный грант в размере одного миллиона долларов, облегчив финансовое бремя, возлагаемое на округ.
Судьба распорядилась так, что мы получили напоминание о своей миссии в конце 1985 года. Угнанный автомобиль слетел в овраг возле кладбища «Маунтин Вью», находившегося не так далеко от Стар-Лэйк-Роад – в Оберне. Работники кладбища, которые пошли проверить, что случилось, обнаружили человеческий череп, вывернутый из земли пролетевшим автомобилем. После этого наша поисковая группа нашла ещё один череп, и мы сошлись в том, что это было ещё одно место захоронения «Убийцы с Грин-Ривер».
Извлечение останков близ кладбища «Маунтин Вью» далось нам тяжело, потому что овраг был глубоким, а погода – холодной и сырой. И настроение не улучшал тот факт, что последние несколько недель я плохо спал. Ужасный вид одного из мест захоронений возникал в голове, когда бы я ни отправился на отдых. Это была фотография костей 16-летней девочки, брошенной на дно оврага рядом с Стар-Лейк-Роад. Тело было оставлено раздетым, с настолько широко разведёнными ногами, что казалось они обе были вывихнуты. Я понял, что это значило. Убийца возвращался – возможно не один раз – чтобы насиловать тело. Как можно было спать с такими картинами в голове?
Несомненно, этот очередной поиск скелетов, должен был дать почву для новых кошмаров. Всё усугубилось, когда лейтенант Дэн Нолан решил позволить СМИ встать на обочине прямо позади нас и направить свои камеры на дно оврага. Детективы, собиравшие улики, возражали против этого. Мы не хотели, чтобы наши лица показывали по телевизору. И не хотели, чтобы общественность узнала о каких-либо физических свидетельствах, найденных в ходе поиска. Но больше всего мы считали, что семьи жертв Грин-Ривер должны быть избавлены от вида извлекаемых из земли костей.
Меня выбрали для передачи этих возражений лейтенанту Нолану. Он приказал вернуться к работе. Убирать прессу было слишком поздно. Они уже установили свои камеры. Убедившись, что Нолан понял наше недовольство, я взял пару верёвок, несколько кусков брезента и спустился вниз.
На дне оврага я сказал детективам, что Нолан вынес решение не в нашу пользу. Мы привязали верёвки к деревьям и накинули на них брезент, за пару минут скрыв место захоронения от объективов телекамер. Репортёры пожаловались и в итоге Нолан спустился к нам и заставил убрать заслон. Но к тому времени мы почти закончили и оставшуюся часть времени загораживали ход поиска своими телами.
Когда это маленькое противостояние закончилось, я задался вопросом, почему прессе так тяжело было с уважением и пониманием относиться к тому, что мы делали. Я начал седеть буквально через три года после начала охоты на «Убийцу с Грин-Ривер». Я жертвовал отпусками, семейными мероприятиями и своим собственным спокойствием. И смирился с достаточно плохим отношением репортёров, других правоохранительных органов и политиков-всезнаек.
Глава 11Один из тысячи
Семьи убитых или пропавших девушек стояли на первом месте у каждого члена целевой группы по делу Грин-Ривер. Я понял, что было важно дать им самим регулировать уровень контакта. Некоторые члены семей просили, чтобы мы звонили каждый раз, когда случался крупный прорыв в деле, потому что сами они держали дистанцию. Другие поддерживали связь на постоянной основе, считая нас символической ниточкой, связывающей с их убитыми или пропавшими любимыми. В частности, я вспоминаю родителей Мари Мальвар, которые приглашали нас на дни рождения их дочери. Там были торты и воздушные шарики. Они показывали мне спальню Мари, не менявшуюся с момента её исчезновения.
Мне было очень жаль Мальваров. Они пребывали в подвешенном состоянии между жизнью и смертью. Они хотели верить, что их дочь жива, но всё, что они знали, говорило об обратном. Я и сам почти так думал, но никогда бы не произнёс вслух. Они были очень любезны и признательные за наши усилия. Я хотел, чтобы они знали – нам не всё равно.
В начале 1986 года Мальвары и другие родители стали чаще звонить мне. У них имелся веский повод. Некоторые из членов целевой группы стали намекать, что мы близки к крупному аресту. Капитан Адамсон даже сказал прессе, что по его мнению, 1986 год поставит точку в расследовании. В статье под заголовком «ОХОТНИК НА СЕРИЙНЫХ УБИЦ» Адамсон сказал: «Я почти уверен, что он окажется в тюрьме».
Я был в шоке. Я всё ещё был ведущим детективом и знал, что мы не имели настолько подходящего подозреваемого, чтобы можно было делать такие заявления даже с глазу на глаз, не то, что на весь мир. Адамсон был впечатлён ФБР и в последние недели провёл с ними много времени. Всё, что я мог себе представить, это то, что ему скармливали какую-то информацию, которой не было у целевой группы.
Адамсон был полон решимости закрыть дело, но также был недоволен отсутствием прогресса. Некоторые из нас думали, что он больше верит в ФБР, чем в своих людей. По этой причине он, возможно, и поддался их влиянию.
Как оказалось, поспешные выводы капитана исходили из информации Бюро, которое начало посылать в Сиэтл больше агентов. В конце января все мы прошли через серию брифингов. Агенты сказали нам, что шеф из другой юрисдикции намекнул им на подозреваемого, над которым они работали вот уже несколько месяцев. (Почему шеф не обратился к целевой группе, я так и не узнал.) Они готовы были взять его и нуждались в людях для осуществления сложного плана по его поимке.
Целью был 52-летний строитель, живший к югу от Ривертона. Когда агенты рассказывали нам о прошлом Эрнеста В. «Билла» Маклина, они поведали, что он был заядлым любителем дикой природы – ловил животных ради меха – знавшим реки и леса региона. Третьи лица сказали, он делал намёки о возможном убийстве проститутки. ФБР основательно порылось в прошлом Маклина. Для ведения наблюдения они использовали сверхсекретную команду и самолёт-разведчик.
После окончания брифинга многих из нас одолевали большие сомнения. Я был недоволен тем, что меня не проинформировали о Маклине до того, как расследование набрало обороты. Но помимо этого были и другие проблемы. Мы не считали, что информация, собранная ФБР, делала из Маклина высокоприоритетного подозреваемого. В основном они отталкивались от того, что он подходил под определённый профиль. После собрания несколько детективов выразили недовольство тем, что Маклину уделено столько внимания в то время, как другие отличные подозреваемые оказались в стороне. Всё это было как-то связано с аурой ФБР. Они сказали, это их парень и наш командный состав тут же выстроился по струнке.