В начале 2001 года, казалось, время пришло. Криминалистическая лаборатория штата Вашингтон, наконец-то, получила оборудование и подготовку для извлечения годной ДНК из старых образцов, взятых нами у подозреваемых в убийствах Грин-Ривер и сопоставления их со спермой, взятой из тел двух жертв. Новый метод назывался STR – короткие тандемные повторения. Это означало, что для подготовки обоснованного доклада, достаточно было и крошечной выборки.
На собрании ветеранов Грин-Ривер в конце весны 2001-го, Том объявил, что тесты продолжаются. Собралось около трёх десятков человек, чтобы обсудить зацепки и самые важные физические доказательства. У нас были волосы и волокна, найденные на некоторых телах и частицы краски, найденные на обрывках одежды Дебры Эстес в 1988 году. Но самыми ценными предметами в нашем распоряжении были образцы спермы, взятые с тел Марши Чапмен и Опал Миллс, найденные в первый день расследования Грин-Ривер. И когда Том сказал о начале ДНК-тестов, наши надежды возросли.
Анализ занял несколько месяцев. К счастью, полицейские подготовлены к длительным ожиданиям. Мы ждём, пока подозреваемые совершат ошибки, пока прокуроры составят дела, пока присяжные вынесут вердикт. Так что я выкинул анализ из головы и занялся текущими проблемами. С таким количеством персонала и обязанностей, у шерифа округа Кинг никогда не бывает лёгких дней.
10 сентября 2001 года позвонил Том Дженсен и попросил о встрече. Он не сказал, что хотел обсудить, но его желание встретиться официально, наводило на мысли о важных новостях. Когда он приехал, я сидел в своём кабинете за столом для переговоров с шефом Фэй Брукс и сержантом Ди Би Гейтсом из отдела тяжких преступлений.
Том очень сдержанный парень. У него сухое чувство юмора и спокойный темперамент. Но даже он казался немного взведённым, когда зашёл в комнату с папкой в руке. Подойдя ко мне, он положил на стол три лита бумаги лицом вниз. Переворачивая их один за другим, он попутно рассказывал суть содержания.
– Это ДНК-профиль, взятый у Чапмен.
Он сделал паузу, дав мне изучить его.
– Этот взят у Миллс.
Я видел, что они были идентичны.
– А, это ДНК-профиль, взятый у одного из наших подозреваемых.
Том подтолкнул листок ко мне. Я спросил, не намёк ли это на то, что у нас появился подозреваемый?
– Переверни, – сказал он.
Я перевернул листок. Сверху была надпись «Убийца с Грин-Ривер». Ниже была диаграмма, точно совпадавшая с двумя предыдущими.
– А, здесь его имя, – сказал Том, вручая конверт.
Я взял конверт в левую руку и замешкался.
– Нет нужды открывать его.
– О чём это ты? – спросил он.
– Я знаю – это Гэри Риджуэй.
Он улыбнулся, как и Фэй и сержант Гейтс, когда я открыл конверт и прочитал имя Риджуэя. Слёзы брызнули из глаз и от эмоций к горлу подкатил комок. Я видел, что Том тоже был на грани слёз. Как бы мы не настраивались на раскрытие дела, никто из нас не был к этому готов. Теперь мы знали, что можем обвинить Риджуэя в убийствах всех трёх жертв, найденных в реке 15 августа 1982 года.
Что мы ощущали в тот момент? Конечно же всепоглощающее чувство победы. Мы наконец-то выиграли самое тяжёлое противостояние, какое только можно представить, битву с огромными ставками в виде жизни и смерти. В течении почти двух десятилетий мы жили под всеми видами давления. Включая ожидания семей жертв и общественности, а также молчаливые призывы мёртвых и пропавших девушек, заслуживающих настоящего правосудия. А ещё было давление, которое мы оказывали сами на себя. Каждый день я верил, что мы раскроем это дело и всегда говорил, что так или иначе останусь с ним до конца, пока не закончу.
Но было нечто большее, чем просто чувство победы и облегчения. Мысли переполнились воспоминаниями об извлечении тел, о допросах, встречах с родителями и долгих днях и ночах в офисе целевой группы. Я думал о Джули, о моих детях и обо всём, что они видели и пережили. Я думал обо всех прерванных жизнях, всей боли и скорби. А также вспомнил всех критиков, нападавших на нас в газетах, уличных маршах и вторжениях в офис целевой группы. Они не верили, что мы целеустремлённые, компетентные и небезразличные. И они ошибались.
Пока картинки, звуки и чувства сливались воедино, я осознал нечто глубинное. Мы всё сделали правильно. Не идеально. И даже с ошибками. Но всё-таки, мы были достаточно скрупулёзными, чтобы найти и сохранить образцы жидкостей от некоторых самых ранних жертв. И мы были достаточно умны, чтобы дать пожевать Гэри Риджуэю кусочек марли и сохранить его.
Попутно мы усовершенствовали обработку открытых мест преступлений до такой степени, что она практически стала научной дисциплиной. Мы также разработали усовершенствованные методы ведения дел и использования компьютеров для выявления подозреваемых по разным наборам данных. Эти знания могли быть взяты на вооружение другими группами, расследующими убийства. И наконец, мы показали, что можно раскрывать убийства «чужой чужому» при наличии минимальных свидетельств. Это должно было вселить надежду в тех, кто сталкивался с подобными трудностями.
Желание заявить о Риджуэе во всеуслышание было слишком сильным, чтобы устоять. Но мы знали, что придётся держать результаты ДНК-тестов в секрете в течении нескольких месяцев подготовки к аресту. Люди часто удивляются, узнав, что мы не хватаем подозреваемого, когда появляются твёрдые улики; нам нужно время, чтобы выстроить беспроигрышное дело для прокурора. Таким образом подозреваемый сталкивается с таким количеством фактов, что он и его адвокаты даже не могут оспорить обвинения.
Дабы ограничить возможность утечки, мы решили собрать в доме Фэй Брукс нескольких ведущих следователей, включая недавно сформированную команду по перебору улик. Того требовала обстановка: вся нация оправлялась от террористических атак 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, округ Колумбия.
В тот день полицейские всех департаментов страны были озабочены выявлением террористов на своих подведомственных территориях. Рэнди Муллинакс, ставший детективом в нашем отделе разведки, объединился с агентом ФБР в расследовании сообщения от горничной отеля, которая нашла полётные инструкции в комнате, занимаемой иностранными гражданами. Книги оказались собственность китайских пилотов, приехавших в город для прохождения практики в компании «Боинг», но на какое-то время Рэнди очутился на передовой национального реагирования против террористической угрозы.
Когда я позвонил ему по сотовому, он только что решил вопрос с китайскими пилотами. Я сказал, что у меня хорошие новости – прорыв в деле Грин-Ривер.
– У нас есть ДНК, – добавил я. И он тебе хорошо известен. Вообще-то, ты даже общался с ним.
Рэнди не назвал имя вслух, но знал, о ком я говорил. Уверен, у него кишки завязались узлом при одной только мысли об уходе от относительно приятного назначения и возвращении обратно к стрессу Грин-Ривер. Но понимал, что мало, кто ещё также хорошо знал это дело, как он.
– ДНК – не приговор, – сказал он.
– Поэтому ты мне и нужен, – ответил я.
Несколько дней спустя Рэнди появился в доме Фэй, присоединившись к полудюжине ключевых игроков. Все мы были в восторге от мысли о завершении дела. Мы знали, что арест будет национальным и даже международным событием и очень многие люди будут праздновать разгадку ужасной тайны.
Я начал встречу с очередного заявления о том, что всё должно быть сохранено в секрете. В прошлом некоторые члены целевой группы, которых мы так и не вычислили, сливали информацию прессе в самые неподходящие моменты. Я ясно дал понять, что этого не должно повториться. Всё согласились.
Затем мы рассмотрели задачи, которые нужно было выполнить до ареста. Сначала нужно было стряхнуть пыль с ключевых случаев, включая убийства Чапмен и Миллс, и помочь обвинителям составить список обвинений. Также нужно было найти Риджуэя и установить за ним наблюдение, чтобы он больше никого не убил. Некоторым из команды пришлось разыскать прошлых свидетелей, убедиться, что они живы и готовы дать показания. И нужно было подготовиться к эффективному допросу Риджуэя, как только он попал бы в наши руки.
Хотя арест, обвинение и приговор были нашими основными целями, потенциально Риджуэй мог дать много больше. Если сложить все известные жертвы, другие возможные убийства и пропавших девушек, подходивших под профиль жертв, общее число достигало более семи десятков. Мы знали судьбы только сорока восьми. Десятки семей могли извлечь пользу, если бы он решил рассказать нам, что случилось с остальными.
Мы также надеялись, что Риджуэй добавит больше деталей о том, что случилось с каждой из его жертв и даст нам ключи к пониманию его образа мышления. Последнее интересовало меня меньше всего. Мне было абсолютно неважно, о чём думает серийный убийца. Но я понимал, что некоторые криминалисты и психологи найдут в этом что-то ценное. Возможно, в будущем это поможет экспертам вычислить потенциальных серийных убийц ещё в подростковом возрасте и заняться ими.
Отдел бытового насилия в окружном Региональном Центре Правосудия в Кенте был перемещён в другое место, чтобы дать пространство для работы команды по Риджуэю. От чего у некоторых глаза полезли на лоб. И возмущение только росло, когда группа по Риджуэю приступила к работе под покровом секретности. Доступ к их пространству был ограничен. Они завешивали окна и меняли коды доступа на замках. Их отказ обсуждать работу с кем бы то ни было, как обычно и бывает, был принят за высокомерие.
В то время, как детективы Грин-Ривер собирали всё воедино для ареста Риджуэя, лаборатория Вашингтона обработала ещё один образец ДНК, взятый с тела Кэрол Кристенсен и подтвердила, что он тоже исходил от Риджуэя. Это совпадение связало его с четвёртым убийством. Не было никаких сомнений – он и есть «Убийца с Грин-Ривер».
Сара Кристенсен с фотографией себя с матери, Кэрол Энн Кристенсен, убитой Гэри Риджуэем в 1983 году. Саре было пять лет, когда она осталась без матери