Я уже один раз изменил жене и решил, что больше этого не повторится. Вопреки разуму, все сильнее чувствовал, что наши жизненные пути расходятся.
Я всегда буду любить Шерри Дайсон. Она непросто была моей женой и открыла мне новые горизонты. Шерри оказала на меня не меньшее влияние, чем моя мать: укрепляла мою веру в себя и свои силы, заставляла меня постоянно поднимать планку и не останавливаться на достигнутом. Она никогда не делилась своими сомнениями относительно нашей семейной жизни и меня любила. В будущем Шерри суждено стать моим лучшим другом, но сейчас я причинил ей боль и заставил страдать.
Вскоре мы с Шерри пошли на вечеринку, на которой я встретил девушку, сыгравшую впоследствии важную роль в моей жизни. Этой девушкой была красавица Джеки. Она заметила мой оценивающий взгляд и не отвела глаз. Она была ростом сто пятьдесят пять сантиметров, ее тело облегало платье с блестками. В Джеки ощущалась неукротимая сексуальная энергия. Я, не колеблясь ни секунды, протянул к ней руку и ухмыльнулся. Ее зад напоминал баскетбольный мяч, обожаю такие формы. Она не ударила меня, не нахмурилась и даже не повела бровью. Просто вопросительно улыбнулась, словно говоря: «Чего же ты так долго меня искал?»
Глава восьмаяВывернутый наизнанку(предыстория)
Уже второй раз жизнь преподносит мне один и тот же урок: надо быть осторожнее со своими желаниями, потому что все, что ты пожелаешь, может сбыться. Я совершенно потерял голову. С трудом вспоминаю, как меня зовут. Двадцать шесть лет стремился все держать под контролем, но сейчас нырнул в неизведанную бездну. В детстве любил книги по мифологии, поэтому в глубине подсознания мелькнула история Одиссея из «Илиады». Одиссей сумел перехитрить сирен, своими песнями завлекавших моряков на верную гибель. Меня эта история, похоже, ничему не научила. Я был глух и слеп.
Оказалось, Джеки живет в пяти улицах от нашего дома. Прошло всего несколько дней с момента нашего знакомства, а я уже был на борту корабля, который отправился в неизвестном направлении без руля и ветрил. Это было концом одной жизни и началом другой.
Приближался финал моей семейной жизни. Жизнь – это не вечный праздник, и нельзя питаться одними пирожными. Весной 1980 года мне пришлось сказать Шерри, что ухожу от нее. Мое решение принесло ей так много боли, что едва не убило ее. Знаю, что нанес ей рану, и до конца жизни не забуду об этом. Мои отношения с ней до сих пор важны для меня. Вскоре после этого Шерри уехала в Окленд. Формально мы развелись с ней только через девять лет. Все так затянулось, потому что и мне, и ей было очень больно; да и в моей жизни началась череда драматических событий, помешавших завершить бракоразводный процесс.
«Учимся в танце», или «Глаза боятся, а руки делают» – так, пожалуй, можно было бы кратко описать то, что происходило со мной после рождения сына Кристофера Джарретта Медина Гарднера-младшего 28 января 1981 года. Мой сын появился на свет в роддоме в Сан-Франциско и сразу стал центром Вселенной и смыслом моей жизни. Это был самый умный, самый подвижный, сообразительный и сильный малыш во всем роддоме. Не сомневаюсь, что с момента его появления на свет в нем уже были заложены великодушие и мудрость. Когда в первый раз взял его на руки, у меня возникло странное ощущение, будто мы уже знакомы и встречались в прежних жизнях. Я поклялся всю свою жизнь помогать ему и никогда не исчезать из его жизни.
Крис-младший смотрел на меня ясными глазенками, словно хотел сказать: «Хорошо, папа, значит, я могу быть спокоен и рассчитываю на тебя». Потом он пристально рассматривал меня осознанным взглядом, которого я совершенно не ожидал от новорожденного, как если бы увидел во мне маленького мальчика, лишенного родителей. Наверняка это игра моего воображения, но тогда мне показалось, что он хотел сказать: «Ты тоже можешь на меня рассчитывать». Мой сын помог мне стать лучше и открыть новые грани жизни, о которых раньше даже не подозревал и которые оценил значительно позже.
За несколько месяцев до рождения Криса-младшего проявились новые черты характера Джеки. Когда мы с ней познакомились, она заканчивала школу стоматологов при Калифорнийском университете. После окончания она планировала немного отдохнуть, расслабиться, после чего заняться подготовкой к экзамену в Американскую стоматологическую академию. Пелена, накрывшая нас, спала, и я понял, что столкнулся с амбициозной и расчетливой особой, стремящейся любыми средствами преуспеть в этой жизни. В начале нашего общения она не давила на меня и не уговаривала бросить работу у доктора Эллиса, о чем я начал подумывать, но, захваченный стремительным вихрем бурной личной жизни, оттягивал окончательное решение. В то время мы с ней общались с чернокожими, которые в этой жизни кое-чего достигли, став докторами, адвокатами и известными шеф-поварами. Поначалу Джеки вполне устраивало, что я работаю в области медицины и провожу важные исследования для доктора Эллиса. Хотя уже тогда она намекала, что по сравнению со многими общими приятелями и их женами или девушками зарплата у меня была слишком маленькая.
Тогда ее комментарии особо меня не задевали, потому что и сам понимал, что зарабатываю недостаточно для того, чтобы содержать семью. Было приятно сознавать, что у меня есть нескольких публикаций в серьезных медицинских журналах, но, по выражению моего кумира, одного из первых успешных чернокожих предпринимателей Берри Горди, «славу на хлеб не намажешь» и «деньги – вот что мне нужно». Меня не напрягали ее разговоры о деньгах – она регулярно заводила их во время беременности, но сильно задел вопрос, который она однажды задала мне во время обеда.
– Послушай, Крис, – сказала она тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Хочу тебя вот о чем спросить: как ты собираешься быть отцом, если у тебя никогда не было отца? Откуда тебе знать, каким надо быть отцу?
Я молчал и слушал свое учащенное сердцебиение. Да как у нее вообще повернулся язык задать мне такой неделикатный вопрос? Она же прекрасно знала, что я рос без отца и очень страдал из-за этого. Ведь знала, что костьми лягу, но буду хорошим отцом для своего ребенка. В общем, этим вопросом она сразила меня наповал.
– Ну, что скажешь? – спросила меня Джеки через некоторое время. Я знал, что она пытается мной манипулировать и давит на больную мозоль, но совершенно не мог взять в толк, зачем ей это нужно. Она хочет удостовериться, что я ее не брошу? Если она хотела выяснить именно это, то это подло с ее стороны, потому что она и так знала: я ни за что не брошу своего ребенка. Ни-ког-да!
Мы сменили тему разговора – и напряжение спало. Через некоторое время она снова задала тот же вопрос. Слово в слово.
– Как ты собираешься быть отцом, если у тебя самого никогда не было отца? Откуда тебе знать, каким надо быть отцу?
Я решил, что Джеки нашла для меня новый вид наказания. Эти вопросы причиняли боль и действовали на нервы. Единственное оправдание, которое приходит на ум, – это ее тревога по поводу нашей дальнейшей совместной жизни.
Когда в третий или в четвертый раз она задала мне все тот же вопрос, я не сдержался:
– Тебе не кажется, что сейчас не время выяснять, каким отцом я буду?
– Что ты имеешь в виду?
– Может быть, тебе стоило поинтересоваться до того, как ты забеременела? Ты прекрасно знала, что я вырос без отца!
Джеки моментально умолкла.
Неприятные вопросы Джеки заставили меня задуматься о том, что такое быть отцом. До появления Криса-младшего я размышлял на эту тему чисто теоретически. Но после его рождения мы стали полноценной семьей, и мне нужно было понять на практике, что значит быть хорошим отцом. Я должен был решить этот вопрос – и точка. Если я не в состоянии обеспечить своего ребенка, значит, предаю его и изменяю обещанию, которое дал самому себе много лет назад.
Мы жили в однокомнатной квартире. Большую часть площади занимали пеленальный столик, детская ванночка и множество предметов, необходимых для ухода за младенцем. Нам предстояло решить, где оставлять ребенка днем, когда я работал, а Джеки училась. Я собрал нужную информацию: различные варианты и цены на услуги, начиная от расходов на няню, которая сидела бы с ребенком весь день, пока мы отсутствуем; затрат на семью, где можно оставить ребенка на день, а также прейскурант почасовой оплаты нянь разной квалификации. Узнал о детских садиках (попасть в них можно было, только отстояв длинную очередь) и о женщинах, которые за определенную плату готовы взять на день твоего ребенка. В итоге мы нашли для маленького Кристофера не самый худший вариант, записав его в находившийся недалеко от нашего дома детский садик под названием «Районный детский центр».
В этом садике о детях заботились, хотя мне, конечно, хотелось бы, чтобы наш сын ходил в более приличный и дорогой садик.
– Знаешь ли, Крис… – начала Джеки. По ее тону я уже понял, что сейчас она заведет старую песню о том, что мне необходимо поменять работу. До рождения ребенка она не так часто поднимала этот вопрос, но после появления малыша ее словно прорвало.
– Что ты держишься за это место? Ты же знаешь: там тебе зарплату больше не поднимут. Эллис четко сказал, что не сможет выбить для тебя прибавку.
Она была права. Национальный институт здоровья, который финансировал исследовательскую программу доктора Эллиса, уже дважды возвращал его прошения о повышении мне зарплаты.
– Знаю, – ответил я.
– Перестань, наконец, говорить, что знаешь, и сделай что-нибудь! Ты уже принял решение поставить крест на карьере в медицине. Ты ведь сам решил, что это не твой путь, верно? У тебя есть ребенок, которого ты должен содержать, и нам нужны деньги. Уйди с этой работы и найди другую, где больше платят!
Конечно, она была абсолютно права. Впрочем, это нисколько не помогало мне в поисках новой работы. Мне было сложно уйти с работы, где чувствовал себя королем всех интернов, бросить все и начать с нуля карабкаться по служебной лестнице в другом месте. Однако дальше тянуть нельзя, нужно что-то предпринять. У Джеки были все основания быть недовольной. Она готовилась к экзамену в Американскую стоматологическую академию, чтобы получить возможность заниматься частной практикой, так что у нее, кроме ребенка, было чем заняться. Все ее подружки из стоматологической школы уже открыли собственные кабинеты или вышли замуж за дантистов. У меня был потенциал, но пока я мало чего добился. Мне необходимо учитывать и ее чувства, но при этом не терять веры в себя: рано или поздно пробьет мой звездный час.