Я вышел взглянуть на дворик, превратившийся за три года, пока им не пользовались, в настоящие джунгли.
– Нет, сынок, боюсь, что нет. Здесь без мачете не обойтись.
Однако внутри квартиры мы быстро все прибрали.
Мы собирались выйти из дома после первой ночи, которую провели в стенах новой квартиры. Я должен был отвезти Кристофера в садик и ехать на работу. Тут Кристофер напомнил мне, что мы должны взять с собой все наши вещи.
– Нет, не надо ничего с собой брать, – ответил я ему и показал ключ от квартиры: – Видишь, у нас ключ есть.
Он посмотрел на ключ, лежащий на моей ладони, но не понял, к чему я клоню.
– Пап, – сказал он, показывая на мою сумку и костюм в чехле на молнии, – все это надо с собой взять.
– Нет, сынок, – подтвердил я, – нам это с собой уже не надо носить. У нас есть ключ. Можно все оставить в квартире и спокойно идти по своим делам.
– Мы действительно можем все здесь оставить? – переспросил он, удивленно улыбаясь.
Я наклонился к нему.
– Да, – сказал я, широко улыбаясь, – представляешь, мы все это можем здесь спокойно оставить.
Мы закрыли дверь ключом и, посмеиваясь, вприпрыжку побежали к станции метро.
Я удивлялся тому, что моя жизнь совершила полный круг и снова привела меня в этот район, в котором мы часто останавливались в отеле «Пальмы». Интересно, почему никогда раньше не замечал того места, где сейчас снял квартиру? Наш с Кристофером мир с тех пор сильно изменился, а женщины на тротуаре по вечерам стояли точно так же, как и раньше.
– Привет, малыш! – приветствовали они Кристофера, который уже вырос из своей синей коляски и теперь шел рядом со мной, держа меня за палец. По дороге к станции метро мы пасовали друг другу пустую пластиковую бутылку из-под лимонада.
– Привет, маленький сводник, – говорили проститутки и иногда, как и прежде, давали ему пятидолларовую купюру.
Даже тогда эти деньги были для нас большим подарком. В то время на поездки в город и обратно у нас уходило четыре часа, поэтому возвращались мы домой около девяти вечера, и у меня не было сил самому готовить. К тому же, признаюсь, тогда я еще не очень хорошо умел готовить. Мы снимали квартиру за небольшие деньги, но все равно свободных средств у меня было мало, а на пять долларов можно было купить чего-нибудь поесть в ресторане Mossell’s с музыкальным автоматом, на котором Кристофер любил ставить песню Стиви Уандера Rocket Love. Занятно, когда мы входили в ресторан, частенько звучала именно эта песня.
– Пап, это Стиви Уандер! – радовался Кристофер. Он уже тогда разбирался в музыке и в хорошей еде.
Обычно я заказывал одно блюдо. Кристофер ел первым, а я подъедал остатки. Сын рос, а вместе с ним рос и его аппетит, поэтому я заказывал что-нибудь подешевле, но большую порцию, например красные бобы или рис с кукурузным хлебом. Мы так часто стали ходить в Mossell’s, что владельцы разрешили нам питаться в кредит, и я расплачивался с ними раз в две недели, когда получал зарплату. Даже после того, как нам предоставили кредит, продолжал заказывать одну порцию на двоих, чтобы экономить и не сильно нагружать наш бюджет.
Когда нам на стол ставили заказанное блюдо и Кристофер начинал есть, я шел к музыкальному автомату и заказывал песню Rocket Love. Потом садился напротив него и смотрел, как сын жевал, подпевал и качал головой в такт музыке. Я был голоден, поэтому смотрел на его аппетит без особой радости, особенно однажды вечером, когда он съел почти все.
– А почему ты не ешь? – спросил меня в тот вечер Кристофер, подняв голову.
– Я не очень голоден, так что ешь спокойно, – ответил я, а сам подумал: «Черт подери, ты собираешься все сам съесть?» Ему было два с половиной года, но аппетит у него был, как у лошади. Видимо, жизнь научила его тому, что, когда перед тобой ставят тарелку с едой, лучше съесть все до конца, потому что неизвестно, когда тебя покормят в следующий раз.
В конторе Dean Witter начали проводить так называемые «пицца-семинары». Собственно говоря, это были тренинги для сотрудников, которые вел консультант Билл Гуд, специалист по вопросам влияния на потенциального клиента во время телефонного разговора. Я был хорошим продавцом, но всегда был рад поучиться у профессионалов. Во время этих семинаров сотрудникам подавали пиццу, которую оплачивала брокерская компания, и поэтому семинары Гуда получили такое название. Эти семинары проходили следующим образом. Участники в количестве приблизительно шести человек оставались после работы и обзванивали своих клиентов с каким-нибудь новым предложением, например, компания Pacific Gas & Electric вышла на рынок и продает свои акции. Мы ели пиццу и звонили. Мне разрешили приводить Кристофера в офис. Я подумал: пока есть бесплатная пицца, сын будет вести себя тихо, поэтому заезжал за ним в садик и возвращался вместе с ним к началу семинара.
– Ну что ж, сынок, – сказал я ему на первом семинаре после того, как мы послушали выступление консультанта и в офис привезли пиццу. – Ты сиди и ешь, а папа будет звонить.
– Пап, ты опять будешь говорить по телефону? – спросил он.
– Ну да, опять буду говорить по телефону.
Через некоторое время Кристофер снова спросил о том, говорю ли я по телефону.
– Да, все еще говорю.
– Пап, ты любишь говорить по телефону?
– Да, сынок, люблю. Ты про пиццу не забывай.
Все участники семинара, включая меня, рассмеялись и вернулись к своим звонкам.
Кристофер постоянно порывался мне помогать, чем бы я ни занимался. Я решил приучить его пользоваться туалетом, чтобы перевести его в детский садик в Окленде, на вывеске которого с ошибкой было написано слово «щастье». И подумал: если мне удастся приучить его ходить в туалет, то садик будет поближе, и мы каждый день сможем экономить кучу времени на дорогу. Вставать в пять утра и возвращаться домой в девять было тяжело и для него, и для меня. Главное – научить его ходить в туалет. Иногда он просился в туалет, но чаще писал в памперсы.
В метро по пути домой я сделал Кристоферу предложение:
– Скажи, ты хочешь помочь папе?
– Да!
– Сейчас я тебе расскажу, как ты можешь помочь папе, – сказал я. – Когда ты захочешь сделать пи-пи, подними руку. А когда ты захочешь сходить по-большому, тогда поднимай обе руки. Договорились?
– О’кей, – ответил Кристофер, довольный тем, что ему дали задание.
Я начал через игру приучать его к туалету. Через две недели он уже просился на горшок и сам ходил в туалет. Я перевел его в детский садик, который был поближе к нашей квартире. Теперь все наши многочасовые путешествия по городу были сведены до такого минимума, что казалось, наша жизнь – сплошные каникулы. В 7.00 утра я оставлял его в детском саду, садился на поезд и рано приезжал на работу. Вечером я забирал его в 18.00, мы спокойно ужинали и шли к ТВ-Джо – так мы называли владельца магазина по продаже и ремонту телевизоров.
Джо был добродушным и общительным человеком и совершенно не возражал против того, чтобы мы посидели и посмотрели телевизор в его магазине. Скорее всего, он понял, что у нас нет телевизора, хотя ни разу не дал нам понять, что об этом догадывается. Когда по телевизору шли интересные спортивные трансляции, например матч Мохаммеда Али, я тщательно рассчитывал время, чтобы появиться у Джо к началу передачи.
После ужина и посещения Джо мы обычно прогуливались мимо отеля «Пальмы». Выходящие на работу «ночные феи» приветствовали меня и Кристофера:
– Привет, Крис! Привет, маленький сводник!
К тому времени многие из этих девушек были нам хорошо знакомы.
– Привет! – кричал Крис и махал им рукой, понимая, что, хотя мы уже поужинали, пять долларов никогда не бывают лишними. И действительно, иногда проститутки давали ему деньги.
Мы приближались к нашему дому, и я засовывал руку в карман, чтобы почувствовать в нем ключ от двери. Вспоминал, что с таким же трепетом проверял в кармане кольцо с бриллиантом, когда вез его Шерри. Ключ был мне дороже любых колец с бриллиантами – обычный маленький ключ, на котором не было даже брелока.
Каждый раз, стоя у двери, я радовался розам, цветущим в гетто около моего дома. Всякий раз, когда поднимался по ступенькам крыльца, меня охватывали радость и смешанные чувства: больше не было ставшего привычным ощущения беспомощности и отчаяния. Наконец я избавился от страха и неизвестности, где нам придется ночевать и на что жить. Ключ от квартиры стал для меня золотым ключиком в волшебную страну, символом моего успеха и пути, который я проделал, – из ниоткуда, из гетто, от самых низов до тех высот, которых достиг.
Было ли тогда просто и легко, как хотелось бы? Конечно, нет. Но ситуация была под контролем. Я перестал волноваться о хлебе насущном, крыше над головой и детском садике для Кристофера и мог полностью посвятить себя работе. Впрочем, иногда тучи все еще появлялись на горизонте, как случилось однажды, когда забыл заплатить за электричество и нам его отключили.
Пришлось зажечь свечи.
– Пошли, – сказал я Кристоферу, – будешь мыться при свечах.
Я старался не подавать виду, что это событие меня огорчило. Мыл маленького Кристофера и думал о том, смогу ли выполнить свои грандиозные планы, если забываю о таких мелочах, как оплата счета за электричество. Да, несомненно, прогресс налицо, но я все еще очень далек от тех высот, которые стремился покорить.
«Что поделаешь, я точно не Супермен», – казалось мне.
– Знаешь, пап! – Мой сын встал в ванной и с серьезным видом произнес: – Ты очень хороший папа!
Я просто растаял от его слов и забыл о своих переживаниях. Как мне были нужны его слова, и как важна оценка моего сына! Кристофер всегда умел меня поддержать, когда это было необходимо.
В то время была сделана одна фотография, которая хорошо передает то, что тогда происходило в моей жизни. Я называю эту фотографию «Два льва». Мы с Кристофером сидим на верхней ступеньке крыльца нашего дома. Я смотрю не в объектив, а чуть выше, на линию горизонта. На моем лице сосредоточенное выражение папы-льва и вожака стаи. Похоже, на моем лице написано: «Где мы раздобудем еды?», а у Кристофера такое выражение лица, как будто он думает: «Хочу есть!»