Но всего этого я ей не сказал, а после небольшой паузы лишь ответил:
– Потому что мы в одной банде, мы товарищи и должны помогать друг другу. Разве не это – главный закон? – В ее глазах что-то изменилось, но я не успел понять что. Я хотел, чтобы она забыла эту отчаянную, вымученную улыбку, снова появившуюся на ее губах, и улыбалась только от радости и смеха.
– Да, ты прав. – Менсиа замолчала, не отрывая от меня взгляда. – А я ничего не знаю про тебя, Хорас. Расскажи мне о себе, не будь как закрытая книга. А потом я поделюсь с тобой тем, что ты хочешь узнать.
– Хорошо. – Я встал со стула и подошел ближе к ней. – Встань, пожалуйста, передо мной. – Менсиа сделала так, как я попросил.
Мы снова были слишком близко друг к другу, и от ее теплого дыхания на моей груди мне стало жарко. Ее сладкий аромат приятно окутывал нас, мне так хотелось прикоснуться к ее волнистым шоколадным волосам и запутаться в них пальцами. Но мне казалось, что это отпугнет ее.
– Я могу тебе показать, – хрипло произнес я.
– Покажи. – Ее шепот проникал в самые укромные уголки моей души. Глаза Менсии избегали моего взгляда, и это немного рассмешило меня.
Я повернулся к ней спиной и снял футболку. Буквально сразу я почувствовал ее заинтересованный взгляд, который блуждал по моей спине, изучая огромную татуировку. Черный дракон, закрывающий всю спину. Дракон, расправивший свои крылья и готовый нападать. Глаза его горели огнем, он был раздражен и разъярен. Не подпускал к себе никого. Мои мышцы напряглись, когда Менсия неожиданно едва ощутимо коснулась пальцами контура рисунка. Она обвела мягким движением почти всю татуировку и приблизилась к шраму. Мне было неприятно об этом думать. Это слишком болезненные воспоминания, но она должна узнать. Как только она прикоснулась к шраму, я чуть вздрогнул от неприятного ощущения.
– Больно? – испуганно спросила она, отдергивая руку.
Я посмотрел на нее через плечо и действительно увидел страх в ее глазах.
– Нет, просто не люблю об этом вспоминать, – честно ответил я.
Не сразу решившись, она все же аккуратно, почти невесомо провела пальцем вдоль моего позвоночника, изучая шрам. Я вдруг не выдержал, резко повернулся к ней и схватил за запястье. Моя грудь тяжело вздымалась, челюсти сжались с такой сильй, что, казалось, вот-вот хрустнут. Не могу больше выносить этих прикосновений. Никому раньше я не разрешал трогать мой ужасный шрам. Для всех это было жесткое табу. Ее рука по-прежнему находилась в моей ладони и, сам того не замечая, я сжал ее еще сильнее.
– Прости, – тихо проговорила она и провела большим пальцем по моим костяшкам.
Я отпустил ее руку и, быстро надев футболку, вернулся за стол. Менсиа тоже села, не сводя с меня глаз.
– Что произошло? Откуда этот шрам? – Она задала вопрос таким ангельским голосом, что мне было сложно сдержать поток слов. Ее глаза излучали теплоту и искреннее желание помочь.
– Раньше я профессионально занимался хоккеем, и в то время моя карьера набирала обороты. Но был один матч, в котором у меня слишком хорошо пошла игра, и соперники решили избавиться от меня. В последнем периоде припечатали к борту, ударив клюшкой по спине. Тогда это было адски больно, я упал на лед, потому что перестал чувствовать ноги. В тот момент мне хотелось просто кричать, но я не мог выдавить из себя даже слова. – Пока я говорил, в горле пересохло. – Ко мне сразу подбежали санитары, но я уже начал терять сознание. Очнулся я уже в больнице после того, как мне сделали первую операцию. Тогда я ненавидел всех и, в первую очередь, самого себя. Мама каждый день плакала, и я не мог этого выносить. Я никогда не хотел, чтобы она плакала из-за меня, и от этого становилось только хуже. – Я наблюдал за Менсией, и она ни разу не отвела от меня взгляд. В ее темно-зеленых глазах не было жалости, как у многих, она смотрела на меня скорее с гордостью. – Следом были еще операции, а потом два года реабилитации. На хоккее пришлось поставить большой и жирный крест. Это далось мне очень тяжело. Бывает, до сих пор по ночам снится знакомый сердцу лед, матч и славный вкус победы. Каждый раз, когда я видел свой шрам в отражении зеркала, мне хотелось, чтобы он исчез. Именно поэтому я сделал на этом месте тату.
Я замолчал, а Менсиа не спешила что-либо говорить. Я рассказал все, что посчитал нужным. Встал, чтобы налить воды. Горло пересохло – почему-то так происходило всегда, когда я говорил об этом. Я услышал, как Менсиа встала из-за стола, и почти сразу же почувствовал ее маленькие руки, обнимающие меня сзади, и щеку, прижавшуюся к моей спине. От нее исходило такое приятное тепло и спокойствие. После ее нежного прикосновения на сердце стало легче.
– Ты молодец, Хорас, ты справился с этим испытанием и не дал себя сломать. Ты безумно сильный человек, и я рада, что у тебя получилось перебороть это. Ты должен гордиться собой, и если ты этого еще не делаешь, то знай, что я тобой горжусь, – такие важные для меня слова медленно пробирались в душу.
– Спасибо, Менсиа, ты первая, кто об этом сказал. Наверное, мне давно хотелось это услышать. – Она развернула мое лицо к себе и обхватила его своими маленькими ладонями.
– Ты не должен этого стыдиться и бояться, что кто-то об этом узнает. То, что человека сломали, не делает его слабым. Это делает его еще более сильным и смелым. Ты победил того хоккеиста и всех, кто говорил, что у тебя ничего не получится, слышишь меня? – Я видел беспокойство в ее глазах, но эти слова грели сердце и душу, а прикосновение ее ладоней помогало как можно скорее забыть тот ужасный момент.
– Слышу, – мягко ответил я и выдавил улыбку.
– Вот и славно. – Она опустила руки и облокотилась на кухонную столешницу.
– Теперь твоя очередь.
– Это сделал мой отец. С тех пор, как умерла мама, он начал меня бить за каждый проступок. – Она погладила то место на руке, где была повязана красная бандана, и я сразу все понял, но не стал об этом спрашивать. – Сначала это были просто пощечины, но потом он перестал заботиться о том, с какой силой и куда бьет меня. А мне ничего не оставалось, кроме как терпеть это. – С каждым ее словом ярость, которая, как мне показалось, покинула меня, снова возвращалась.
– Я уничтожу его.
Это было обещание – прежде всего самому себе.
Глава 12
Прошло уже два дня с того момента, как я нашел Менсию рано утром на пустых улицах большого города. После нашего разговора мы больше не затрагивали эти темы, да и в целом редко пересекались и разговаривали. Менсиа почти целыми днями была в комнате и выходила только тогда, когда мама заставляла ее поесть. Наш разговор часто вертелся у меня в голове. Я был уверен, что она поделилась со мной далеко не всем, но пока мне было достаточно и этого. Много раз я думал, как же все-таки отомстить ее отцу, но мои необдуманные действия могли сделать только хуже. Мне надо было продумать все до мелочей, но чем больше я над этим размышлял, тем сильнее хотелось просто сорваться с места и набить этому негодяю морду, не думая о последствиях. Но это последнее, что я должен делать.
Было утро субботы, летнее солнце стучалось в окно и окутывало своим теплом, небо проплывало над головой прохожих без единого белоснежного облака. Сна не было ни в одном глазу: как только я закрывал глаза, передо мной сразу же появлялась картина, как этот урод бьет беззащитную Менсию. Поэтому я достал коврик и стал отжиматься. После того как руки стали терять чувствительность, я перешел к прессу. Капли пота стекали по коже, тело болело, но мне было мало. Мне нужно было полностью отключить мозг, и тренировка до изнеможения казалась единственным выходом.
Раздался стук в дверь, и через секунду в комнате появилась мама. Я продолжал заниматься, не обращая на нее внимания.
– Хорас, отвлекись, пожалуйста, на минуту. – Я не слушал ее, меня вообще будто не было в этой комнате. Я продолжал подниматься и опускаться, словно ничего вокруг не было, снова погружаясь в свои мысли. – Хорас, я попросила тебя отвлечься, – строже проговорила мама.
Я остановился и холодно взглянул на нее. Она прекрасно знала, что я не люблю отвлекаться от тренировок.
– Не надо в меня глазками стрелять, я тебя нормально попросила. – Она строго подбоченилась. – Поскольку начались выходные, мы с отцом решили отвезти вас с Менсией на природу. Поедем отдыхать в наш загородный дом.
– Ты ей предлагала?
– Нет, ты это сделаешь, – таинственно улыбнулась она.
– Почему я?
– Потому что она твоя гостья. Давай-давай, иди и предложи ей, нет времени рассиживаться, надо собираться и ехать.
– Ладно, хорошо. – Я устало выдохнул и провел ладонями по лицу.
Мама вышла из комнаты, а я решил быстро заскочить в душ, перед тем как идти к Менсии. Холодная вода быстро освежила мое тело и разум.
Я осторожно постучался к ней в комнату, но ответа не последовало. Тихо приоткрыв дверь и войдя внутрь, я увидел, что Менсиа еще спит. Подошел к кровати и медленно опустился на край, стараясь не разбудить. На ее лицо упало несколько прядей непослушных волос, до которых хотелось дотронуться и аккуратно убрать, чтобы полюбоваться ее ангельским личиком. Во сне она выглядела такой умиротворенной, что не хотелось даже вспоминать, через что ей пришлось пройти. Я дотронулся до ее волос и убрал прядь за ухо, ласково коснувшись щеки. Ее ресницы затрепетали, и я быстро отдернул руку. Не хотелось быть пойманным за минутным проявлением нежности.
Через секунду Менсиа открыла глаза и не сразу поняла, что находится в комнате не одна. Как только она заметила меня, то испуганно поднялась.
– Я такой страшный? – Я с усмешкой смотрел на ее красивое лицо, на котором отражалось замешательство.
– Нет, просто не ожидала тебя здесь увидеть, – сонным голосом ответила она и сразу стала поправлять волосы.
– Не переживай, все прекрасно, – кивнул я на ее прическу, и щеки Менсии чуть покраснели.
– Так что ты здесь делаешь? – поинте