И все же он был нашим руководителем и, по всей видимости, хозяином своей судьбы. Он смог бы, если мне все-таки довелось бы снимать «Взвод», послужить тем противовесом, в котором я нуждался для обуздания менталитета Дино. Я усердно работал, чтобы предоставить Майклу именно то, что он хотел. Как и многие сценаристы, работающие под руководством требовательного режиссера, я убеждал себя, что он прав. При содействии Алекса мы провели встречи со всеми криминальными авторитетами Чайнатауна, которые шли на разговор с нами. Китайцы были неизменно вежливы, но не позволили себе даже намека на признание в каких-либо преступлениях или даже неподобающем поведении. Здесь возникла еще одна проблема, которой не было при работе над «Лицом со шрамом»: полиция Майами и Форт-Лодердейла всегда охотно рассказывала о своих противниках. В данном случае ни полиция Нью-Йорка, ни прокуратура, ни Управление по борьбе с наркотиками, ни ФБР не знали ничего. Это было поразительно и досадно.
Надеясь хоть что-то разузнать, мы посетили несколько официальных и смертельно скучных банкетов по три часа каждый в пятиэтажных тунах — домах собраний различных ассоциаций Чайнатауна. На них представители общественных организаций обменивались бесконечными тостами. Я значительно прибавил в весе благодаря сытной китайской еде, но так и не узнал ничего полезного от этих лукавых боссов. Даже печально известные уличные группировки, которые брали на себя всевозможную мелкую грязную работу, избегали встречи с нами. Производства, использующие рабский труд, наемные рабочие, официанты — ничего. Мы даже съездили на знаменитых ночных автобусах в Атлантик-Сити, чтобы пообщаться с китайцами после работы. В местных казино они проматывали свои заработки и возвращались буквально с восходом солнца, чтобы к обеду приступить к обслуживанию посетителей их заведений. Было невероятно грустно видеть, как тяжело выживать в США очередному китайскому работнику без связей.
Но Майкл, настоящая собака-ищейка, предпринимал всё новые заходы, но со всё убывающей отдачей. При этом для него не существовало такой вещи, как мелкие детали. Он гордился своей привычкой почти постоянно бодрствовать, отсыпаясь, как кошка, лишь урывками. Правда, я не чувствовал необходимости пытаться (и не пытался) за ним угнаться. Тем не менее все члены нашей постоянно разрастающейся команды должны были быть доступны в режиме 24/7. Майкл занимался строительством огромной копии улицы нью-йоркского Чайнатауна, воспроизведенной в мельчайших деталях на новехонькой киностудии Дино в Уилмингтоне, штат Делавэр, построенной на средства налогоплательщиков. Затраты были запредельные, но Майкл все требовал «больше» и «лучше». Такой он был человек. Впрочем, не было сомнений, что скупой Дино урежет его расходы. Майкл мог запросить 1500 актеров массовки, когда умелый режиссер мог бы обойтись и 800 людьми. Временами он бесил команду своим высокомерием или, точнее, отсутствием такта. Эти черты, в принципе, были присущи многим режиссерам того времени. Майклу, например, так понравилась сцена с расстреливаемыми зеркалами в «Лице со шрамом» Де Пальмы, что он построил собственный ночной клуб для съемок «Года дракона» и побил в нем еще больше зеркал. Он потратил огромные средства на то, чтобы снять встречу наркобаронов на настоящем плоскогорье в Таиланде, и репетировал часами, как правильно курить из опиумной трубки. Многим вещам Де Пальма, следуя примеру Хичкока, не уделял внимания, если они не выступали орудием злого умысла. Майкл же демонстрировал прямолинейный подход режиссера-документалиста, стремящегося добиться реализма. Но обходилось это недешево.
В конечном счете нам все же удалось получить некоторое представление об образе жизни китайских заправил. Эдди Чэнь, когда-то служивший сержантом в полиции Гонконга — исходной точки поставок наркотиков — и отлично соответствующий профилю крупного импортера героина, был владельцем одного из крупнейших банков Чайнатауна. Он пригласил нас в свой роскошный офис. В то время новым символом престижа было нанимать в качестве охраны здоровенных черных, бритых налысо телохранителей с наплечными кобурами. Думается мне, это делалось под влиянием фильмов blaxploitation 1970-х годов[100]. В любом случае Эдди на улице неизменно сопровождали два охранника, один — в шести метрах перед ним, второй позади. Сам Эдди носил при себе пистолет в скрытой на щиколотке кобуре, что как-то не вязалось с образом успешного банкира с Манхэттена. При всем при этом он был исключительно любезен и знал, казалось, хотя бы одного человека в каждом магазине, ресторане и кинотеатре, мимо которых мы проходили. В свою очередь, все, казалось, знали «Эдди». В Чайнатауне все кому-то что-то были должны.
Мы больше всего узнали от одного кроткого парня по имени Герберт Лю, «диссидента» из Форт-Ли, Нью-Джерси. У него произошла размолвка с братками, его все достало, поэтому он готов был поделиться с нами отдельными моментами, которые подтвердили наши подозрения. Никаких реальных полицейских облав тогда не совершалось. Задерживали только периодически обозленных молодых головорезов, которые убивали людей тут и там. Больших денег они не получали, но опасность представляли. Все делалось втихую, как и в большей части Чайнатауна. Когда я спросил Герберта (фонетически или как-либо иначе имя не имело никакого отношения к Китаю), как он выбрал такое режущее ухо истинно британское имя (ох уж все эти Клайвы и Теренсы), он пожал плечами и ответил со своим сильнейшим китайским акцентом: «ис телефоный книга». Это рассмешило меня, поскольку я понял, чтó в первую очередь делают многие китайцы с труднопроизносимыми именами по прибытии в США. Они мгновенно усваивали законы улицы, подозревая, что ни в Новом, ни в Старом Свете правда не будет на их стороне.
Этот момент был ключом к кульминации фильма. В книге американский детектив получает шанс прижать к стенке своего китайского противника, обнаружив, что тот все еще женат на своей первой жене-китаянке, оставшейся в Гонконге, как это часто происходит у китайских семейных пар. Не особо парясь по поводу западных обычаев и законов, китаец находит себе еще одну китайскую жену уже на Западе. Для них это абсолютно нормально. Так сохраняешь и деньги, и, что более важно, «лицо» — социальный статус первой жены, из уважения к ней. Я полагал, что после всех бесчинств и игры в «кошки-мышки» развязка книги представляла собой блестящее решение конфликта. Наш детектив (Микки Рурк) в конечном счете ловит Джоyи Тая (Джон Лоун) на двоеженстве! В конце концов, Капоне же посадили не за убийства, а за уклонение от уплаты налогов. Майклу понравился такой вариант, в отличие от Дино.
«Что такое? Двоеженство? Это нехорошо! Американские зрители будут вне себя!»
Несмотря на свою видимую свирепость, Дино был настоящим итальянским католиком и формально оставался верен своим брачным обетам. Смысл его комментария заключался в том, что зрители пришли посмотреть на ожесточенное противостояние двух мужчин в финале, а темы секса и брака могут свести это удовольствие на «нет». Я вернулся к письменному столу вместе с Майклом, и мы вписали зубодробительную перестрелку ближе к концу фильма.
Что я могу, в сущности, сказать о «Драконе»? Я пытался, но делал проект через силу. Персонаж Стэнли Уайта позволяет себе напыщенные и довольно расистские тирады об азиатах, пусть и сдобренные положительной оценкой вклада китайцев в историю США в XIX веке. Эти фразы не звучали в устах Микки Рурка так, как они могли бы сработать у Аль Пачино. Почему? Потому что, на мой взгляд, Майкл как режиссер демонстрировал ту же любовь к крайностям, как и Де Пальма, но в нашем случае реплики вышли узколобыми и оскорбительными. Здесь не хватало столь нужной иронии. Была ли проблема в сценарии? Да, но лишь отчасти.
Снова, как уже было с Аланом Паркером, после того как мой сценарий удовлетворил Майкла, меня не пригласили в «круг приближенных». Чимино, вне всяких сомнений, был таким же помешанным на контроле диктатором, как и Брегман. При этом его требования добиться относительной аутентичности любой ценой, которыми он закидывал меня в любое время суток, было в конечном счете лишь скольжением по поверхности без погружения в какие-либо глубины. Ему следовало бы обеспечить присутствие сценариста во время читки сценария вместе с актерами. Там бы мы смогли разобраться с материалом в обычном порядке: прочитать текст, прочувствовать его, отрепетировать и при необходимости изменить. Такая система дает результаты. На мой взгляд, поразительная неосмотрительность — выделять огромные средства на продакшн фильма без хотя бы минимума репетиций и доработок. Я уверен, что я смог бы улучшить сценарий, если бы мне дали возможность побыть на площадке, услышать интонации актеров и пообщаться с актерским составом. Но Майкл не допускал этого. Впрочем, как и Микки Рурк, который в отличие от Аля вообще не признавал во мне участника проекта. Микки служил лишь одному божеству или, точнее, лидеру культа — Майклу. Я не думаю, что лицезрел когда-либо большую преданность, чем в отношениях между Микки и Майклом. К тому же мелочный Дино не согласился бы на выплату мне суточных за мою работу на площадке. Наконец, и я сам после утомительного опыта работы над «Лицом со шрамом» не особо напрашивался на лишнюю неоплачиваемую работу. Впрочем, даже если бы я и стал это делать, то сомневаюсь, что Майкл пошел бы мне навстречу. В конечном счете сценарий писал и он. Майкл посоветовал мне: «Вернись к „Взводу“, готовь его».
Я так и сделал. Наш линейный продюсер Алекс Хэ, которого я повысил с должности продакшн-координатора, к тому моменту уже был уволен Майклом, поскольку бюджет «Дракона» превысил планку в $20 млн — суммы, которая в то время вызывала тревогу. Дино предложил Алексу вместо этого поработать со мной и попросил внести коррективы во «Взвод». Я внес некоторые изменения, но отверг большую часть банальных идей Дино. Мы наняли кастинг-директора. Я отправился вместе с Алексом на Филиппины — моя первая поездка в Азию с 1968 года. Это было как возвращение на малую родину. Ласковый ветерок и зеленоватая морская вода вызывали ностальгические воспоминания. Моряк, солдат, учитель, путешественник — я здесь нашел себе новое пристанище, когда моя первая семья развалилась. И хотя я ни на что не претендовал, я чувствовал себя желанным гостем. Люди улыбались с искренней теплотой. В жизни присутствовала радость, которую можно было ощущать здесь и сейчас, не нужно было откладывать ее на потом. Я окунулся в тропические леса близ Манилы вместе с небольшой филиппинской командой под руководством местного продюсера Лопе «Джуна» Джубана. Мы понимали, ч