Но Дейли был не робкого десятка. Не зря же он когда-то, как и я, плавал на торговом судне. Он оставался на моей стороне и не поддавался нажиму во время этой двойной игры. Думаю, он искренне верил, что мы делаем потенциальный хит по аналогии с номинированными на «Оскары» «Полями смерти» (1985 г.) о геноциде в Камбодже. Только наш фильм должен был получиться гораздо более чокнутым. Тем не менее он все же постоянно просил меня «пересмотреть сцены насилия и продолжительность фильма». Я неизменно отвечал на это: «Реалистичность… реалистичность… реалистичность». Ну хотя бы измени концовку, предлагал он, ведь это могло сказаться на судьбе фильма. Спасение Бойла из ада и возвращение в США, откуда его любимую Марию депортируют обратно в Сальвадор, выглядело как «большой облом». В этом Элизабет была с ним полностью согласна. Я сказал, что подумаю об этом, предполагая, что мы всегда можем снять две концовки.
Я тем временем собирал нашу команду. В Нью-Йорке я смог заручиться поддержкой уважаемого рекламного агента Мэрион Биллингс, которая работала с Мартином Скорсезе, Робертом Бентоном и другими нью-йоркскими режиссерами. Она влюбилась в наш сценарий и присоединилась к проекту вместе со своим новым партнером на Западном побережье, Андреа Джаффе. Это подтверждение внимания ко мне и моему фильму со стороны известных представителей киноиндустрии послужило моральной поддержкой. Благодаря Мэрион я приобрел определенный кредит доверия со стороны СМИ, которые высказывали серьезные сомнения по поводу моих сценариев, содержащих сцены насилия.
После того, как от проекта отказались перспективные операторы-постановщики — Джим Гленнон, Барри Зонненфельд и Хуан Руис Анчиа, я обратился к молодому красивому оператору-документалисту с серебристыми волосами Бобу Ричардсону, уроженцу Кейп-Кода. Он участвовал в съемках в Сальвадоре для передачи «На передовой»[114] для PBS и знал местность. Мне нравилась его уверенность и готовность открывать этот мир совместными усилиями: это все равно, что иметь младшего брата. Проявляя взаимную лояльность, мы либо вместе достигли бы триумфа, либо вместе потерпели бы крах. Мой художник-постановщик был таким же человеком. Живущего в Мексике итальянского арт-директора Бруно Рубео Грин представил мне как талантливого человека, который не запросит много денег. Как и Ричардсон, он никогда прежде не работал в кино, но я проникся к нему безотчетной симпатией во время совместного изучения локации. С обоими я сильно сблизился и по мере того, как съемки входили в самую безумную фазу, чувствовал, что нашел настоящих партнеров. Мы втроем вступили на этот путь и, что удивительно, шли нога в ногу еще продолжительное время.
Киноиндустрия Мексики была богата на прекрасные типажи. Лучшие актеры на роли «негодяев» из «эскадронов смерти» были только у Хьюстона и Пекинпы. Они давно научились приковывать к себе внимание, но тут их стремление перетягивать на себя одеяло меня не смущало. Мы же снимали фильм, не ограниченный рамками жизнеописания такого персонажа, как Бойл. Лишь изредка я просил их умерить естественную склонность к переигрыванию. Десятки состоявшихся профессиональных актеров играли самые незначительные роли, отчасти из-за спада в местной киноиндустрии в последние годы.
Эльпидия Каррильо, румяная девушка из штата Мичоакан, стала нашей Марией. Она выросла в нищете, и в том, как она реагировала на отношение к ней со стороны уделявших особое внимание расовым вопросам мексиканцев, явственно читалось презрение к классовой системе. Элиа Казан когда-то высказался в том духе, что для режиссера не должно быть личных границ в отношениях с актрисами. Мне очень хотелось познакомиться с ней поближе. Эльпидия ничего не имела против. Она подавала мне соответствующие сигналы, когда мы были наедине, иногда во время прощания заключала меня в долгие объятия, которые ставили под сомнение необходимость расставания. Однако я все же убедил себя, что фильм только выиграет от моей сдержанности. К тому же, Бойл — официально наш главный консультант — ходил вокруг Эльпидии как собака вокруг приглянувшейся косточки. Меня это вполне устраивало, в компании Эльпидии ему было чем заняться, и это отвлекало его от занятий, грозивших неприятностями. Впрочем, был момент, когда Ричард появился с ужасающими порезами на лице — как он объяснил, от «падения», и мы страшно разругались. Я ему задал жару, а он в запале раздражения и переполняющей гордыни наорал на меня за то, что я не заплатил ему даже как соавтору, не говоря уже о гонораре в качестве консультанта. Вудс работал за $150 тысяч, а бюджет кинокартины был гораздо большим, чем мы могли ожидать в самом начале. Тут он был прав. Проблема заключалась в том, что реальных денег у нас не было. Ни я, ни Вудс не получили еще оплаты, тогда как Ричарду, по крайней мере, выдали деньги на его текущие расходы. Мы нуждались в каждом центе, чтобы продолжать работать. После завершения проекта, по словам Джеральда, Бойлу бы заплатили. В раздражении Ричард на неделю уехал в Сальвадор, не предупредив меня. Мы помирились по его возвращении, и он продолжал помогать мне всем, чем мог.
Вскоре дела будто бы снова пошли прахом, когда неожиданно разнервничавшийся Дейли позвонил мне с сообщением, что Вудс собирается уйти из проекта (это был лишь первый из серии шоков, которые нас ожидали впереди). После всего пережитого это известие казалось чем-то нереальным, однако так оно и было. До старта оставались считаные недели. Я прилетел в Лос-Анджелес, чтобы уговорить Джимми вернуться в проект. Тот только что бросил курить, и, как сказал мне его агент, неважно себя чувствовал. Большинство актеров начинают нервничать как раз в тот момент, когда вживаются в роль. Это был именно тот случай. Я переживал подобные ситуации с актерами еще несколько раз в течение моей карьеры. Я успокаивал Вудса за дипломатическим обедом, во время которого я чувствовал себя как слон, силящийся ничего не разбить в посудной лавке. Я умолял Джимми, и тому нравилось смотреть, как я пресмыкаюсь перед ним. Он просто хотел, по его выражению, чтобы его больше «ценили». В ходе нашего диалога я узнал, что Джимми — мизофоб, которого перспектива поездки в Мексику вгоняла в ужас. Именно поэтому-то он и отказался съездить со мной и Бойлом на разведку в Сальвадор. Я пояснил ему, что пребывание в Мексике будет легкой прогулкой по сравнению с Сальвадором. Но это был неправильный подход к Джимми, который, к тому же, был уверен, что ему особо (или вообще) не нужны репетиции, ведь он «профессионал, а не какой-то бестолковый актер из школы „Метод“, которому нужно прочувствовать свои ощущения». Все это поставило меня в тупик: как я буду справляться с Вудсом?
Я вернулся в Мексику для последних приготовлений без моего ведущего актера, который согласился приехать в последнюю секунду до начала съемок. Неожиданным даром небес стал приезд Элизабет вместе с шестимесячным Шоном и няней. Это событие сильно подняло мне настроение в момент наибольшего кризиса. Во время предыдущей поездки в Мексику Элизабет слегла с амебной дизентерией, не отпускавшей ее неделями, и от которой она излечилась только в Лос-Анджелесе (эту информацию мы, конечно же, скрывали от Джимми всеми силами). Элизабет вскоре заметила, как мексиканки носят своих детей на спине, завернутыми в шарфы ребозо, и у нас скоро появилась тихая мексиканка, помогавшая с Шоном, который к этому времени превращался в сущее наказание. Наша незабываемая няня-шведка, кажется, испытала облегчение, услышав, что она может вернуться в цивилизованный Лос-Анджелес с нашей рекомендацией, чтобы продолжить искать счастья в Америке. Больше о ней мы ничего не слышали.
В этот период я каждое утро, будь то в Лос-Анджелесе или Мексике, просыпался, мучаясь тошнотой от страха. Без всякого сомнения, предсъемочный период — самый худший этап создания фильма: ничего еще не снято, все еще только намечается. Это был момент, когда я должен был вновь ощутить себя пехотинцем, опустить голову и сконцентрироваться на том, что здесь и сейчас прямо перед моими глазами. Никаких больше мыслей! Не думай об общей картине, иди вперед шаг за шагом, действуй по мере развития ситуации…
Я неожиданно начал скучать по своему отцу как никогда прежде, не по его злости и мелочности, но по его интеллекту, по его манере говорить, по его тонкому сочетанию юмора и мудрости. Я ощущал, что мне все еще хотелось добиться успеха ради него, заставить в его честь заработать всю эту огромную мешанину людей и техники. У мамы были сложности: ей нужно было платить налоги, а деньги по страховке еще не поступили. Я не мог полагаться на какие-либо финансовые поступления в ближайшие шесть месяцев. Я дал ей все, что мог, а мама, используя свои чары, возобновила связь с бывшим любовником, богатым парижским бизнесменом, который помог ей с деньгами. Хотя бизнесмен был женат и ему было за семьдесят, мама уверяла, что он все еще был хоть куда. Ох уже эти французы!
Конечно же, нас впереди ждала еще одна катастрофа, совершенно непредвиденная. За две недели до начала съемок в Акапулько мексиканский песо без всякого предупреждения был девальвирован по отношению к доллару. Джеральд был раздавлен. Все его местные банковские контакты стали абсолютно бесполезными. Одним махом мы лишились 20 % нашего бюджета, развеявшимся подобно золотому песку в «Сокровищах Сьерра-Мадре». Дейли пришел в апоплексическую ярость из-за действий Грина, который преждевременно перевел все наши деньги в Мексику. Нам требовались средства, чтобы спасти ситуацию. Дейли был теперь нашей единственной надеждой. Уже позже, после того как Дейли высказал соответствующее предположение, я стал подозревать, что Джеральд вместе с женой полюбовно договорились с мексиканским банком об использовании нашего первоначального наличного резерва для финансирования ссуды для съемок мексиканского фильма с меньшим бюджетом. Такой трюк был бы вполне в стиле Джеральда. Однако доказать что-либо было невозможно. Я так никогда и не узнал, что же именно произошло. Когда Джон наведывался к нам в Мексику, на его губах при любом вопросе о Джеральде проступала обычная ухмылка «долговязого Джона Сильвера», и он вслух задавался вопросом: «Этот мерзавец в этот раз подорвался на собственной петарде, не так ли?» В конечном счете Джон все-таки раздобыл средства где-то в Европе, вероятно, в нидерландском банке Фра