— Уж не хочешь ли ты назвать меня совершенством?
— Не совсем, — рассмеялся он.
Я остановилась у террасы и выругалась.
— О боже, у нас бабушка!
— Ну и что? Познакомлюсь с ней наконец.
Я мотнула головой, боднув его в плечо:
— Не сейчас, Джейкоб. В другой раз.
Он сердито сложил руки на груди и заупрямился:
— По какой такой важной причине?
— Нет важной причины. Просто я не рассказывала ей о тебе, а мы наконец помирились. Она рассердится и на маму, и на меня.
— Ты не рассказывала ей обо мне?
— Она не поймет, почему мама разрешает мне гулять с кем-то, кого она почти не знает.
— И что в этом плохого? — Он с досадой вскинул руки.
— Так не принято. В ее глазах я еще слишком маленькая. Девочки не ходят гулять просто так.
— Джозефина, тебе семнадцать, а не пять!
— Да, но бабушка не поймет. Джейкоб, подожди. Она выросла в другое время, в другой стране. Я знаю, тебе трудно это понять. Мне и самой-то трудно.
— Нет, — сказал он, качая головой и отталкивая меня. — Я понимаю, Джози. Будь я итальянцем, проблемы ведь не было бы? Или будь я Джоном Бартоном?
— Неправда, — заорала я. — Во всяком случае, про Джона. Конечно, ей было бы проще, будь ты итальянцем. Старики — они такие.
— Позволь мне встретиться с ней. Может, удивишься.
— Ты слышишь меня или нет? Неважно, сколько мне лет, семь, семнадцать или семьдесят. Она не обрадуется, если я войду в дом и скажу: «Познакомься с моим бойфрендом». Джейкоб, за последние дни она многое мне доверила. Если вдруг предъявлю тебя, она задумается, почему я не доверяю ей.
— А почему ты не рассказала? Последние месяца два мы встречались каждые выходные. Джози, я так мало для тебя значу?
— Не торопи меня. Я ни в чём не уверена, Джейкоб.
Он изумленно покачал головой и отвернулся:
— Знаешь, что? До твоего появления у меня проблем не было. А сейчас, куда ни поверну, упираюсь в стену. Я никогда тебя не тороплю. Тебе нужно созреть для секса. Найти подходящий момент познакомить меня с бабушкой. Какого хрена ты всегда чего-то дожидаешься?
— Так и знала! — сердито крикнула я. — Поэтому у нас никогда ничего и не выйдет, Джейкоб. Мы с тобой живем разными жизнями, и ты не понимаешь! Почему ты не можешь это понять? Для тебя всё просто, для меня — нет. Ты можешь поступать, как хочешь, а я не могу, потому что иначе обижу дорогих мне людей. Ты настолько свободнее! Живешь без оглядки на религию и культуру, подчиняешься только закону.
— Думаешь, ты единственная в мире страдалица? У тебя тяжелая жизнь? Но ты сама делаешь ее такой! Не подчиняйся всем этим правилам, Джози, установи свои собственные.
— Тебе легко говорить, а мне — трудно сделать, — тихо ответила я.
— Я хочу встретиться с твоей бабушкой. — Он упорно смотрел на террасу.
— Почему? — спросила я, стиснув зубы. — Знакомиться с мамой я тебя силой тащила. Ты просто хочешь мне насолить?
— Если представишь меня ей, я буду знать, что ты меня не стыдишься. Бабушка — одна из важнейших людей в твоей жизни. Я хочу, чтобы она знала, что у тебя есть еще и я.
— Узнает, но не сегодня.
Он зло уставился на меня и кивнул:
— Хорошо, спасибо, тогда я просто вернусь к нормальной счастливой жизни.
Я смотрела, как он уходит, и очень сильно ненавидела его за то, что он не понял. Однако, обдумывая всё еще раз, я и сама ничего не понимала. Почему я так неуверенна? Может быть, я сомневаюсь в Джейкобе не меньше, чем люблю? Я знала, что нонне Джейкоб не понравится с первого взгляда — как он одевается, как говорит, его прямота. Девушкам моего возраста Джейкоб нравится. А бабушки видят в нем погибель своих внучек. Я не хотела снова отдаляться от нонны, но и терять Джейкоба не хотела тоже.
На следующий день после школы я пошла к нему. В первый раз в жизни, и ужасно нервничала, как меня встретит тот, кто откроет дверь — он, или кто-то другой. Речь я не заготовила. Как объяснить, что чувствую, не знала. Просто не хотела расставаться.
До этого мне не приходилось гулять по Редферну. Многие пялились, моя школьная форма смотрелась нелепо. Местные сидели на крылечках, внимательно наблюдали за мной, и, так как я ничего про них не знала, мне было страшно. Пока я не увидела девочек-ровесниц в школьной форме, сидевших на крылечке. На их месте легко могли бы оказаться Ли, Анна, Сера и я. Я улыбнулась девчонкам, и они ответили мне тем же.
Дверь открыл Джейкоб, тоже еще в форме. Смотрел он, как и ожидалось, совсем неприветливо.
— Давай не будем злиться друг на друга.
— Я злюсь, но не понимаю, на что злишься ты, — отрезал он.
— Послушай, скажи спасибо, что я придушила свою гордость и пришла, — сердито отозвалась я (ох, совсем не то, что надо).
— Я еще и благодарить должен? Подумать только! — выплюнул он.
— Может, хотя бы пустишь меня? — попросила я, пытаясь заглянуть в квартиру.
— Нет. Я не готов представить тебя своему отцу. Я не рассказывал ему про тебя. Он может оскорбиться, что я встречаюсь с неавстралийкой.
— Ужасно смешно.
— Но ты же понимаешь, Джози. Так уж он устроен.
— Как ты можешь смеяться над тем, что я пыталась вчера объяснить?
— Ах, Джозефина, вчера ты пыталась рассказать о чём-то важном? Я думал, ты, как всегда, треплешься ни о чём.
Я настолько рассердилась, что не стала отвечать, просто стояла и смотрела.
— Забудь. Мы оба станем счастливее. Я буду водиться с такими же, как я, а тебе не придется терпеть бескультурного австралюка без души и сердца.
— Джейкоб, в тебе души и сердца больше, чем во всех, кого я знаю, — сказала я ему.
— Что тут происходит? — услышала я чей-то возглас.
И увидела за Джейкобом высокого худощавого мужчину, который шел к нам по коридору.
— Что это? Джейкоб, ты кричишь на девочку?
— Пап, это Джози, — неохотно представил меня Джейкоб.
— Джози? Та самая? Заходи, заходи. Он только о тебе и говорит, — заторопился отец, беря меня за руку и втягивая внутрь.
У них Джейкобом одинаковые глаза, но другого сходства я не видела, пока Кут-старший не улыбнулся. То же подергивание губ, расползающихся в озорной ухмылке.
— Ему не терпелось нас познакомить, — подмигнули мне.
Я почувствовала себя ужасной стервой, но знала, что не стыжусь Джейкоба. Просто не могла вот так сразу представить его бабушке. В каком-то смысле и Маркус Сандфорд заинтересовал меня потому, что напоминал Джейкоба. Обоих привлекли девушки иного воспитания, иной культуры. Оба были терпимы. Я нутром чувствовала, что нонна это тоже увидит.
Я сидела на кухне, пока мистер Кут готовил чай.
— И чем ты собираешься заняться, Джози?
Я посмотрела сначала на Джейкоба, потом на его отца, и пожала плечами:
— Не знаю.
— Она хочет стать юристом, — отрезал Джейкоб, сверля меня взглядом.
— Юристом? И тратишь время на этого обормота? — рассмеялся мистер Кут и дернул сына за волосы.
Джейкоб сорвался с места и выскочил за дверь. В итоге чай я пила с мистером Кутом, который обращался со мной, как с королевой.
— Своенравный пацан, — махнул он головой вслед сыну.
Я улыбнулась, потому что так легко мог бы сказать Джейкоб.
— Нет, это я его довожу.
Мистера Кута это, кажется, развеселило. Он возразил:
— Нет, с другими Джейкоб ведет себя иначе. Лучше понимает обстановку. Что можно, что нельзя.
Я кивнула, поставила чашку в раковину и спросила, где комната Джейкоба.
Джейкоб, лежа на кровати, читал журнал по автомеханике. Листал страницы, будто не замечая меня.
Я подошла к каминной полке и увидела фотографию его матери:
— Симпатичная.
— Прекраснейшая в мире. Будь она жива, я, возможно, был бы лучше.
Я села на пол, привалившись к кровати, и прошептала:
— Джейкоб, ты и так хороший.
Через какое-то время он начал перебирать мои волосы:
— Я отвезу тебя домой. Скоро стемнеет.
Я села на кровать, обняла его и начала медленно целовать. Почувствовала его ладонь на своей щеке и поняла, что именно это мне в нём нравятся. Он ласковый и любящий. Его потребность прикасаться к волосам и лицу дарит мне близость чуть ли не большую, чем секс.
— Раньше ты никогда сама не начинала, — сказал Джейкоб. — Мне понравилось.
— Как бы мне хотелось сделать нас обоих счастливыми, — тихо призналась я.
Мы лежали, обнявшись, лаская лица друг друга.
— Наверное, твоя бабушка нас не поняла бы? — улыбнулся он.
— Пришлось бы вызывать ей скорую из-за сердца, — с серьезным видом ответила я.
Мы расхохотались, обнимаясь крепко-крепко. Мне была приятна свобода его дома, у себя я бы никогда на это не решилась.
Он запустил руку под мою школьную блузку и начал поглаживать меня мозолистыми ладонями. Я застеснялась — вдруг он почувствует жирок и ему станет неприятно? Вот если бы моя кожа была шелковистой, как у героинь в романах...
А еще беспокоилась, что он подумает о размере моей груди. Но ему было как будто всё равно.
Он повернулся, чтобы я оказалась сверху, и обхватил меня за талию. Я целовала его шею, и было так странно касаться губами дергающегося кадыка. Ощутив ногу, втиснутую между моими, я вздрогнула.
— Ты чего? — тихо спросил Джейкоб.
— Не доверяю людям, чьи тела меняются в зависимости от настроения, — ответила я, чувствуя ладонь на своей груди и кляня себя за то, что надела худший из лифчиков.
— Значит, никогда не будешь доверять противоположному полу.
Он расстегнул рубашку и положил мою ладонь себе на грудь. Я удивилась, обнаружив там волосы. Джейкоб оказался белокожим и даже крупнее, чем выглядел в одежде. Наклонившись вперед, я поцеловала незаросший островок.
Он вздрогнул, а я поразилась, что могу так на него действовать. Сейчас уже толком не помню, что было после. Разве что я оказалась гораздо смелее, чем могла бы подумать, и мы так долго целовались, что у меня аж губа закровоточила.
Но потом он засунул руки мне под юбку, я почувствовала его ладони между своими бедрами и, посмотрев наверх, увидела плакат с мотоциклом, на котором было написано: «Засунь что-нибудь между ногами». И поняла, что могу бездумно потерять свою девственность в спальне Джейкоба, при том, что его отец сидит в соседней комнате.