Пока мы танцевали под «Крокодилий рок», я смотрела куда угодно только не на Джейкоба, а когда диск-жокей поставил медленную песню Элвиса, мы неловко замешкались прежде чем начать вальсировать.
— Странный выбор после быстрой композиции.
— Диск-жокей — пресвитерианский священник. Решил добавить романтики, — попыталась пошутить я.
Кут кивнул и привлек меня ближе.
Мы молчали всю песню. И третью и четвертую.
Я задавалась вопросом, почему он танцует со мной, когда здесь есть более подходящие ему девушки. Наверное, дело в споре или чем-то не менее отвратительном. Ведь парни, подобные Джейкобу Куту, которые легко могли бы стать самыми популярными в школе, не танцуют с такими, как я.
Но мы танцевали до упаду, и я впервые смогла рассмотреть его как следует. Глаза у него были не сине-зелеными, или зелено-карими, или какого-то смешанного цвета, а просто зелеными.
Он не выглядел ультрамодно или небрежно. Просто самим собой. Несмотря на все это, моей маме он бы понравился. Образчик индивидуальности. Интересно, что он здесь делает? Джейкоб Кут и его дружки не похожи на завсегдатаев региональных танцев. Он понимающе улыбнулся, заметив мой любопытствующий взгляд.
— Мне велели прийти. Ну знаешь, подать хороший пример. Пообещали оставить в покое, если сегодня появлюсь.
— А то, что делает Джейкоб Кут, делают все в школе имени Крюка, — поддразнила я.
— Так уж я влияю на людей.
— Мне все еще трудно поверить, что ты появился на подобном мероприятии. Это не в твоем стиле.
— Ты меня совсем не знаешь.
После очередного танца я извинилась и пошла в дамскую комнату.
— Это та, что танцевала с Кутом, — услышала я слова одной из девушек.
Все таращились и закатывали глаза, а я всячески старалась не обращать на них внимания.
— Семь танцев, Джози. А дальше что — свадьба? — поддела Сера, брызгая водой себе на волосы, а заодно и на лица стоящих поблизости людей.
Анна схватила меня за руку, истерично ее тряся.
— Я влюбилась, — выдохнула она сквозь зубы.
— Вы что, все пошли следом за мной в туалет?
— Он парень моей мечты. Хочу за него выйти.
— Ты всего раз с ним потанцевала, и уже готова провести остаток жизни вместе.
— Так велит мне сердце.
— Потанцуй еще с парочкой парней, и в конце вечера скажешь, что чувствуешь.
Ива-крапива подошла к зеркалу рядом со мной и принялась поправлять волосы. Бог его знает, зачем девушке с прямыми волосами до плеч, подстриженными безупречным боб-каре, что-то поправлять. Вероятно, дело в тщеславии.
— Так вы с Джоном Бартоном влюбленная парочка? — спросила ее Фелисити Сингер. — Я видела, как вы подъехали в его машине.
— В машине его отца, — поправила Ива. — Сколько семнадцатилетних владельцев БМВ ты знаешь, Фелисити?
— Он крупная добыча, Ива. Только представь: староста школы святого Джона и староста школы святой Марты, — не унималась Фелисити.
— Мы просто друзья, — ответила Ива, чуть ли не покровительственным самодовольным тоном, глянула на меня, потом вновь уставилась в зеркало. — У нас общий круг общения.
Мы вернулись в зал, продолжили танцевать, и я с удивлением обнаружила, что на протяжении всего вечера не испытывала недостатка в партнерах.
Несколько раз я замечала Джейкоба Кута, но он просто общался с компанией ребят. Перевести взгляд на Джона Бартона я не решалась, опасаясь, что Ива-крапива меня поймает, так что старалась придерживаться противоположного конца зала. Даже потанцевала с Антоном Валавиком, будущим мужем Анны, и сама едва в него не влюбилась.
Когда в полдвенадцатого танцы закончились и все решили перекусить пиццей и кофе, я испытала разочарование.
Если мама сказала вернуться домой к двенадцати, это означало ни секундой позже, и на сей раз я не хотела опаздывать.
— Роберт, я должна быть дома к двенадцати, — сказала я кузену, когда на улице образовалась большая толпа.
— Мы с тобой возьмем такси, Джози, — предложила Ли без особого энтузиазма.
— Ли, я расстроюсь, если тебе тоже придется все пропустить.
— И что ей теперь делать? — спросила Сера. Знаю, она надеялась, что ее как владелицу машины о подвозе не попросят. — Мать Джози выйдет из себя, если она не вернется к двенадцати, и я понимаю, почему. Она слегка зациклена на чужом мнении.
— Заткнись, Сера, — огрызнулась Ли.
— Я ее отвезу.
Неожиданно позади нас возник Джейкоб Куб, и я заметила, как Сера ахнула и затрепетала от желания посплетничать.
И вот, назло подругам, я отправилась с Джейкобом Кутом, хотя хотела остаться с остальными.
Когда мы подошли к дороге, я заметила Джона Бартона и Иву-крапиву, и внутренне съежилась, размышляя, что бы им сказать.
— Правда классные танцы?
Я кивнула, понимая, что парни оценивают друг друга. Не хотелось, чтобы Джон подумал, будто я готова уйти с любым. Я словно слышала ход его мыслей.
— Это — Джейкоб Кут. Помнишь, вы встречались на Мартин-плейс? — Я сглотнула. — Джейкоб — это Джон Бартон и Ива Ллойд.
— Да, я вас видел, — откликнулся Джейкоб.
Мы вышли на Джордж-стрит, центральную дорогу. Ее переполняли люди, высыпавшие из кинотеатров «Хойтс» и «Вилладж», расположенных дальше по улице. Большинство направлялись вниз по улице на вокзал.
— Ты тоже учишься в школе святого Антония? — поинтересовалась Ива из вежливости.
— Не-а. Я из школы Кука.
Ива, Джон и я смотрели друг на друга, молча кивая, будто сказано было достаточно. Джейкоб Кут казался поглощенным своими мыслями.
— Я пойду, — сказала Ива, взяла у Джона ключи и помахала нам на прощание.
Мы с Джоном продолжали смотреть друг на друга. Он, повернувшись спиной к Джейкобу, взял меня за руку и тихо признался:
— Хотел сегодня с тобой потанцевать. Собирался пригласить, но никак не мог решиться. И вечер закончился, прежде чем я успел это осознать.
Я посмотрела на его лицо, пусть и не столь привлекательное как у Джейкоба Кута, но очень искреннее и честное.
Он превосходно выглядел, в широких бежевых брюках и рубашке с узором из турецких огурцов, с зачесанными назад при помощи геля рыжими волосами и челкой. По сравнению с Джейкобом Кутом в черных джинсах, белой рубашке и чем-то похожим на школьный галстук, Джон выглядел на миллион долларов.
— Может, в другой раз, — сказала я.
Он кивнул и обернулся на Иву, дожидающуюся около машины.
— Хочешь, подвезу? Можем сначала завести Иву, а потом поехать выпить кофе.
Я взглянула на спину Джейкоба Кута, желая, чтобы Джон предложил это раньше.
Покачала головой, виновато пожав плечами.
— Меня уже предложили подвезти.
Джон наклонился и нежно поцеловал меня в щеку, выпустил мою руку и ушел. Какое-то время я смотрела ему вслед, пока не заметила, что Джейкоб Кут тоже уходит.
— Подожди, — закричала я, пытаясь нагнать его.
— Он тебе нравится или типа того?
— Он хороший парень.
— Да брось. Такого рода парни поступают в университет, а потом становятся геями, потому что это модно.
— Ты не прав, — огрызнулась я, — Джон Бартон очень умный, планирует учиться на юриста, как и я. Кстати, он сын Роберта Бартона.
— Он такой, пока живет дома, — язвительно бросил Джейкоб.
— Может, хватит грубить? Разве мама не научила тебя хорошим манерам?
— К твоему сведению, моя мать умерла.
Я остановилась, смущенная и пристыженная, не находя слов.
— Прости. Не стоило так говорить.
Он отмахнулся от извинений, позволил себя нагнать, и мы перешли Джордж-стрит в неположенном месте. Машины, сигналя, объезжали нас. Какие-то придурки крикнули из окна ругательства, Джейкоб помахал им.
— Друзья, — пояснил он.
— Очаровательно.
— Кстати, как тебя зовут? Знаю, что как-то длинно и мудрено.
В голове не укладывалось. Он кидался в меня яйцами, сидел рядом со мной на Мартин-плейс, танцевал семь танцев и даже не поинтересовался у кого-нибудь, как меня зовут!
— Джозефина Алибранди.
— А я Джейкоб Кут.
— О, так вот кто ты! — притворилась я неосведомленной. — Какая из машин твоя?
— А ты как думаешь?
Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Хотя дни по-прежнему оставались теплыми, ночью уже становилось прохладно, а я была в платье с короткими рукавами.
Осмотрев приблизительно десять машин поблизости, я перевела взгляд на Джейкоба и простонала:
— Только не говори, что у тебя фургон. Боже, следовало догадаться, что ты можешь водить нечто подобное. Моя репутация погублена.
— Не угадала, — сказал он, остановившись возле мотоцикла и облокотившись на него.
Я покачала головой, а Джейкоб медленно кивнул.
— Может, возьмем такси? Я заплачу, — с трудом сглотнув, предложила я.
Он открыл багажник и вытащил два шлема.
— Благодарю, но я в чудесном бархатном платье. Это мой лучший наряд, и, возможно, однажды он станет семейным достоянием. Как ты мог подумать, что я усядусь на мотоцикл в семейном достоянии?
— Бархат и байк? Можешь ввести новую моду.
— Мать меня убьет.
— Ей знать не обязательно. Высажу тебя за углом.
— Будь уверен, она узнает. Как думаешь, кому придется опознавать меня в морге?
— Садись на мотоцикл, — велел Джейкоб, напяливая шлем мне на голову.
— Отвернись. Плохо уже то, что вся Джордж-стрит сможет лицезреть мои трусики.
— А меня этой возможности лишаешь? — обиженно спросил он, отворачиваясь.
Я задрала платье и неловко уселась на мотоцикл.
— Готова?
— Только проверю, есть ли у меня в сумочке удостоверение личности. Не хочу, чтобы в больнице меня назвали Джейн Доу.
— Детка, ты с приветом, — тяжело вздохнул он, садясь на байк, и сорвался с места.
Я закричала. И кричала, не переставая, прямо ему в ухо, от Джордж-стрит до Бродвея. Плюс-минус пять светофоров, а это около пяти минут крика.
Когда на Бродвее мы остановились на красный, дожидаясь возможности повернуть на Глиб-пойнт-роуд, я, оказавшись у всех на виду, неловко заерзала. Ведь мы были беззащитны перед всеми этими странными людьми, которые уже за полночь ошивались поблизости. Любой мог подойти и опрокинуть нас. Я заметила, как в машине неподалеку на нас уставилась супружеская пара средних лет. Попыталась натянуть подол платья на колени, но все без толку. Вполне возможно, они говорили что-то вроде: