С Аютией связаны не только истории о смелых и благородных героях. Вспомнился как-то услышанный рассказ о появившемся здесь в середине семнадцатого века Константине Фалькбне, греке, который за сказочно короткий срок сделал стремительную карьеру, став фаворитом короля.
В 1675 году английский корабль «Феникс» бросил якорь в Аютии. На берег по трапу сошел двадцатипятилетний Фалькон, торговый агент капитана Джорджа Уайта.
Однажды король приказал определить вес здоровенной пушки. А так как весов достаточного размера в то время не было, никто не мог выполнить королевское распоряжение. Фалькон, ставший к тому времени чиновником министерства финансов, вызвался сделать это. Он применил уже испытанный метод, открытый в третьем веке до нашей эры ученым из Сиракуз, который, обдумывая проблему, как же ему определить вес серебра и золота в короне царя Гиерона, погрузил свое тело в ванну и неожиданно пришел к простому открытию, известному сейчас любому школьнику средних классов как закон Архимеда. Фалькон, действуя по тому же принципу, поместил пушку в лодку и отметил ватерлинию. Потом он нагрузил лодку камнями, пока она не осела до намеченной линии, и, взвесив каждый камень в отдельности, определил общий вес пушки.
Находчивость грека была по достоинству оценена королем. Из простого служащего сиамского казначейства он превратился в первого министра при дворе. Связанный с правительством Людовика XIV, греческий авантюрист за короткий промежуток времени посадил французов на многие важнейшие государственные посты. При его посредничестве Франции удалось навязать Сиаму ряд неравноправных соглашений, французская Ост-Индская компания получила в стране полную свободу торговли. Не без нажима со стороны Фалькона король Нарай отдал французам несколько фортов и стратегически важных городов. Сговорившись с иезуитом Ташаром, Константин Фалькон выработал план обращения народа Сиама в христианство, чтобы тем самым окончательно подчинить страну Франции. Но так или иначе этот план грека был сорван, а несколько лет спустя народ, возмущенный действиями французов, выгнал их из страны. Фалькона публично казнили. Жену его, японку по имени Золотая подкова, посадили в тюрьму. Однако ей удалось избежать участи своего мужа, и, пережив головокружительную цепь событий, Золотая подкова появилась в королевском дворце в роли… управляющей кухней. Говорят, единственно, что напоминает до сих пор о Фальконе, — это печать министерства финансов Таиланда, на которой изображен сокол. Возможно, что это какая-нибудь другая птица. Никто толком не знает. Но у Фалькона, мол, в бытность его служащим казначейства была именно такая личная печать.
Возвращались в Бангкок мы поздно вечером. Солнце уже опустилось за горизонт, и лишь свет красно-бурого, постепенно угасавшего заката помогал угадывать в наступившей темноте очертания домов и деревьев.
Когда солнце из созвездия «Рыба»переходит в созвездие «Овен»
В Таиланде бесконечное число праздников. Кажется, не проходит недели, чтобы народ не отмечал какое-нибудь событие. Будь то Новый год или день Чакри, день коронации или фестиваль «Лой кратонг», день конституции или Маха Буча, каждый обставлен с восточной пышностью и торжественностью. А в целом любому из них присуще веселье.
Праздник Сонгкран, возвещающий наступление тайского Нового года, обычно падает на первую половину апреля и отмечается в тот самый день, когда солнце в полном соответствии с древним индийским астрологическим календарем переходит из созвездия «Рыба» в созвездие «Овен». Одна из множества церемоний Сонгкрана — «шествие избранной» — связана со старинной легендой о миллионере, трех вопросах и семи девушках, о которых речь впереди.
Праздник Сонгкран — чисто народный и потому особенно любим жителями страны. Подготовка к нему начинается задолго: шьют новые костюмы и платья, обязательно красивые, нарядные. В канун Сонгкрана проводится всеобщая генеральная приборка — «весенняя чистка». Повсюду люди скребут улицы и дворы, моют полы, окна, стены, сжигают мусор. Интересно, что, воспользовавшись этой народной традицией, правительство ежегодно официально объявляет день, предшествующий Сонгкрану, днем борьбы за чистоту и здоровье.
— Мистер, — обратился ко мне садовник Вичай за день до праздника, — хотите, я провожу вас завтра в храм По? Буду, так сказать, вашим гидом? Посмотрим, как народ веселится. Только оденьтесь во что похуже… Ну, во что не жалко.
— Зачем же это? — заинтересовался я.
— Сами увидите. — Вичай таинственно улыбнулся. — Обычай.
Для жителей столицы Сонгкран начался точно так же, как начинается обычное утро, только, возможно, чуть раньше. В домах готовили яства для монахов, которые вот-вот должны были отправиться в свой ежедневный поход за подношением, — самые лучшие, изысканные, праздничные — разумеется, по средствам.
Мы с Вичаем двигались по направлению к храму По, расположенному неподалеку от королевского дворца — так называемой зимней резиденции Пумипона Адульядета, на месте бывшего монастыря Поратам. Храм (или ват) По знаменит своими 394 статуями Будды и галереей, стены которой украшают резные мраморные панно с изображением сцен из древнеиндийского эпоса «Рамаяна». Эти панели были найдены в руинах некогда разрушенной бирманскими войсками столице Сиама — Аютии. Храм знаменит также сорокадевятиметровой скульптурой позолоченного Будды в позе перехода в нирвану.
Неожиданно раздался громкий звук, который вполне можно было принять за выстрел.
— Осторожно, мистер! — Вичай схватил меня за локоть.
К ногам упал целлофановый пакет с водой. Он разорвался, и брызги ударили по ногам, а откуда-то сверху на нас вдобавок вылили еще с полведра воды. Послышались веселые выкрики, что-то вроде «фаранг попался».
— Надо было надеть костюм, который не жалко. Я же предупреждал. — Вичай озабоченно осмотрел мой пиджак и брюки. — Повезло еще, что вода из-под крана. А то, знаете, частенько случается, что не в меру шустрая молодежь устраивает из праздника сущее безобразие: поливает людей грязью или остатками кофе. Хулиганят. Полиция в общем-то за это наказывает. Штрафует. Но сами видите…
Храм По был до отказа заполнен людьми. Чувствовался необычный подъем. Женщины в пестрых платьях, мужчины в белых рубашках с короткими рукавами. На лицах радость и возбуждение. Недаром Сонгкран называют праздником веселья.
Те, кто находился в храме, занимались, как мне показалось, в основном двумя вещами. Они или поливали водой позолоченные изображения Будды, или же из песка возводили маленькие пагоды. Окропить Будду в Сонгкран — значит проявить к нему наивысшее уважение. Что касается песчаных построек, то тут дело обстоит намного сложнее. Каждый, свершая это деяние, руководствуется своими собственными мотивами. Вместе с тем все сходятся на том, что возводить пагоды из песка забавно и весело. Существует несколько объяснений подобному ритуалу, неизменно сопровождающему Сонгкран. Все они связаны с древним буддизмом и индийским царем Ашокой. «Несведущие» же утверждают, что это нечто вроде попытки возвратить в храм тот песок, который верующие и туристы унесли на своих подошвах за минувший год.
Вичай пояснил, что в Таиланде имеются два места, где во время Сонгкрана соблюдаются свои традиции.
— В Чиангмае, например, брызгаются водой не только из-за веселья, а с тем, чтобы год был дождеобильным. А в Паклате, — продолжал он, — деревушке провинции Самут Пракан, жители утром направляются к реке и пускают в воду рыбок: хотят, чтобы грядущий год был рыбообильным. А по вечерам они собираются в центре Паклата и играют в «сабу». В игре принимают участие юноши и девушки. Смысл ее состоит в том, что молодые люди ловят — по предварительной договоренности, конечно, — своих возлюбленных, а затем объявляют себя во всеуслышание женихом и невестой. Впрочем, — добавил Вичай, — в «сабу» играют по всей стране. Ведь в Сонгкран родители благословляют молодых, даже если прежде они по каким-либо причинам противились их браку. Это тоже одна из традиций праздника веселья.
По дороге назад мы стали свидетелями интересного зрелища. Впереди празднично разодетой колонны людей медленно двигался грузовик, в кузове которого на деревянном тигре восседала девушка. Она, по всей видимости, была главным действующим лицом шествия.
Тут Вичай поведал мне легенду о миллионере, трех вопросах и семерых девушках.
…У одного бездетного миллионера соседом был пьяница, который имел двух сыновей. Однажды, зайдя в дом богача, пьяница разбушевался и наговорил хозяину много оскорбительных слов. «Да как ты смеешь при мне вести себя подобным образом? — разъярился хозяин дома. — Я богат, а ты…» Пьяница ответил: сколько у кого денег, не имеет никакого значения, у него, мол, есть дети, это его главное богатство. И он ставит себя выше миллионера, который не имеет ни сына, ни дочери.
С того дня богач принялся денно и нощно молиться, выпрашивая у Солнца и Луны ребенка. Так продолжалось три года. На четвертый, когда подошел Сонгкран, миллионер приказал слуге промыть семь раз рисовые зерна, сварить их и, вскарабкавшись на гигантскую индийскую смоковницу, что одиноко росла на берегу реки, предложить зерна духу индийской смоковницы, моля его при этом ниспослать богачу ребенка. Дух благосклонно отозвался на мольбы и отправился к богу Индре, защитнику и покровителю людей. Индра, в свою очередь, превратил одного из богов — Дхармабала — в ребенка, дал ему имя Дхарма Кумара и послал к богачу.
Миллионер построил для сына семиэтажную башню на берегу реки, рядом с индийской смоковницей. Ребенок хорошо знал язык птиц и к семи годам превратился, по нашим понятиям, в совершеннейшего вундеркинда. Когда слухи о чудо-ребенке дошли до бога Кабила-брахмы, тот снизошел с небес и задал Кумаре три вопроса: где находится красота утром? Днем? И вечером? «Пусть мне отрубят голову, — сказал Кабилабрахма, обращаясь к Кумаре, — если ты ответишь на них. Если же не ответишь, пеняй на себя. С плеч слетит твоя голова».