По словам хозяина ресторана, Након-Патом славится редкой породой уток и изобилием грейпфрутов.
— В каждом районе есть свое, так сказать, фирменное блюдо, — добавил он. — На севере отлично готовят хаем — свиные сосиски, на северо-востоке — блюдо из сырой рыбы под названием пла дек. А вот такого вкусного као лама, как у нас, вы нигде в Таиланде не найдете. В этом вы можете убедиться сами. — Он кивнул в сторону кухонной двери, откуда торжественно выносили блюда с мелко нарубленными кусками цыпленка и… бамбуковые поленья.
Такие поленья мы видывали и раньше, однако никогда их не пробовали, да и понятия не имели, что это и есть знаменитый као лам. Звено довольно толстого бамбука, набитое клейким рисом, смоченным соком кокосового ореха, и запеченное в печи или на костре, — едва ли не самая распространенная и самая дешевая еда в провинциях. Специально для нас, по словам хозяина, в рис добавили еще изюм.
Через час с небольшим, после беглого осмотра города, мы двинулись дальше с таким расчетом, чтобы к вечеру добраться до Петбури, где, по имевшимся у нас сведениям, находился отличный отель на самом берегу моря. Мы торопились. Торопились засветло поспеть в Петбури, зная на опыте, как трудно ориентироваться в незнакомой местности, в незнакомом городе с наступлением сумерек.
Солнце огромным оранжевым апельсином стояло еще довольно высоко над горизонтом, когда мы въехали в Петбури. Сняв номера в гостинице, мы первым делом решили искупаться, смыть с себя дорожную пыль. С точки зрения тайцев, стоял необычный холод. Термометр показывал плюс 24 градуса. Дул сильный порывистый ветер, и море, как назло, было неспокойное, что крайне редко в Сиамском заливе. Метровые волны под влиянием пришедшего из Японии циклона или антициклона с шумом обрушивались на берег, выбрасывая на песчаный пляж ракушек, медуз, водоросли, палки.
Берег пустовал. Кругом ни единого человека. Лишь служащие отеля, укутавшись в шерстяные накидки, следили за нами с недоверием и любопытством. Мы же чувствовали себя в родной стихии, будто купались не в водах Сиамского залива, а где-то в Прибалтике в самый разгар летнего сезона.
Наутро, разбуженные адским шумом, мы поднялись рано. Здание гостиницы тряслось и содрогалось, точно его вдруг принялись капитально перестраивать. Где-то с грохотом передвигали, видно, стулья и столы. Хлопали двери и окна. В коридоре слышался топот ног. С улицы доносились голоса, рев автомашин, треск мотоциклов. Тщетно нажимали мы кнопки, изображавшие человека с подносом и человека со шваброй. Никого не дождавшись, мы спустились в холл, где, к великому нашему изумлению, толпилось человек сорок… в форме сотрудников таиландской военной полиции.
Прибыли они сюда, как выяснилось, для охраны премьер-министра, который, совершая предвыборный круиз по южным провинциям страны, возвращался из Сонкла в Бангкок. Весь штат отеля лихорадочно проводил приборку, готовил закуски, расставлял приборы для ленча. Машина Танома Киттикачона была уже на подходе к Петбури.
Позавтракать нам в гостинице не пришлось. Никто из обслуживающего персонала внимания на нас не обращал и на наши вопросы не отвечал. Вместо этого мы чувствовали на себе цепкие, профессионально-подозрительные взгляды сотрудников таиландской военной полиции.
Трюк кандидата
Накануне в городе Ратбури мы обратили внимание на обилие предвыборных плакатов. Остановившись возле одного из избирательных участков, мы принялись изучать вывешенные на стене анкеты кандидатов в парламент, в которых приводились их биографические данные и давались обещания, что они сделают для жителей провинции в случае избрания. Анкет было семь. В глаза первым делом бросилась вторая от края. Ее наискосок перечеркивало жирное черное слово: «Аннулирована». Проходивший мимо таец объяснил нам, что произошло.
— О! Это хитрый ход. Один независимый кандидат, кстати сказать, миллионер, дал другому, известному в провинции человеку, но небогатому, крупную сумму денег, чтобы тот выставил свою кандидатуру на выборах. Он и выставил. Но когда срок регистрации прошел, миллионер потребовал свои деньги обратно и тем самым вынудил этого человека снять свою кандидатуру, ибо тот не располагал достаточными средствами для организации предвыборной кампании. Этот трюк, конечно, поднял шансы миллионера, поскольку число зарегистрированных кандидатов хотя и на одного человека, но все же уменьшилось.
Остро, однако, проходила предвыборная борьба!
В провинции Петбури мы посетили избирательный центр, где познакомились с плотным, невысокого роста тайцем в серо-зеленой форме государственного чиновника. Он представился господином Тамнонгом, начальником центра. Он охотно рассказал, что из двенадцати партий, выставивших кандидатов в нижнюю палату от семидесяти одной провинции Таиланда, в Петбури баллотируются лишь представители трех: Правительственной, Народной и партии Демократический фронт. Кроме того, было зарегистрировано несколько «независимых».
— Кого же представляют эти «независимые»? — спросили мы.
— Да никого. Они сами по себе, — сказал Тамнонг. — Как правило, «независимые» богаты. Это юристы, предприниматели. У них более чем достаточно денег самостоятельно финансировать и организовать предвыборную кампанию.
Из рассказа Тамнонга становилось ясно, что население провинции в общем-то не только не знает, какие партии, кроме трех названных, ведут предвыборную борьбу, но нередко даже понятия не имеет о существовании остальных.
— Вот поэтому, — пояснил Тамнонг, — борьба в провинциях в отличие от столицы носит не партийный характер, а полностью зависит от личных качеств того или иного кандидата.
В избирательном центре мы ознакомились с обещаниями кандидатов и их анкетными данными. Мы вчитывались и недоумевали. Создавалось впечатление, что все они напечатаны под копирку, и единственно, что их отличало, так это фамилии, возраст и адреса кандидатов. Все они стереотипно заявляли, что в случае избрания будут бороться за правду, за процветание нации, за экономическое развитие провинции. Никаких конкретных мер не указывалось. Так вот отчего личные качества кандидатов — основной момент предвыборной борьбы в Петбури!
— За кого, если не секрет, вы собираетесь отдать голос? — спросили мы одного из находившихся на участке тайцев.
— Какой же тут секрет! За «независимого». Вот за этого! — Он ткнул пальцем в один из портретов.
— Почему именно за него, а не за кого другого?
— Да его здесь все отлично знают, — последовал ответ. — Он много сделал для провинции.
— А конкретно?
Таец на мгновение задумался и ответил:
— Ничего особенного, но он все же хороший человек.
Впоследствии часто приходилось слышать от избирателей, что тот или иной кандидат «хороший человек». Хороший, и все!
…Мы ехали в Прачуабкирикан. В дороге подзаправились — и в прямом и в переносном смысле: заполнили на колонке бак бензином и тут же на колонке позавтракали. Машина мчалась по пустынному шоссе, приближаясь к Хуа Хину, одному из наиболее фешенебельных курортов страны, куда на отдых в жаркий сезон съезжаются таиландская элита и богатые «фаранги». Поблизости от города на берегу залива возвышается величественное здание королевской летней резиденции «Клай Кангвала». В Хуа Хине ежегодно проводятся национальные соревнования по парусному спорту, неизменными участниками которых вот уже много лет являются правящий ныне король Рама Девятый и его дочь принцесса Убон Ратана, каждый раз занимающие в одиночных и парных гонках призовые места.
Остановки в Хуа Хине мы не делали. Осмотрели лишь город из окна автомобиля, проехали по главным улицам, завернули к морю и, миновав центральную гостиницу, кроны деревьев вокруг которой были подстрижены в форме обитателей таиландских джунглей — слонов, носорогов, лемуров, тигров, леопардов, антилоп, медведей, — мы продолжили свое путешествие и к вечеру без приключений добрались до Прачуабкирикана.
Поселились мы в двухкомнатном бунгало, в нескольких метрах от которого раскатистые волны размеренно лизали мелкий золотистый песок. Кругом зелеными зонтами стояли пальмы. Слева возвышалась огромная гора с пагодой, служившей как бы продолжением горы. К пагоде серпентиной вела пологая лестница. Четыреста двадцать ступеней — и нам открылся сказочный вид. Впереди безграничное изумрудное море с торчащими из воды зелеными шапками островков, между которыми скользили, оставляя за собой белые бурунчики, лодки и парусники, похожие издали на бумажные детские кораблики. Позади, внизу, раскинулся сам город, напоминая макет. Город был разрезан тремя широкими, прямыми как стрелы улицами, идущими параллельно побережью.
На одной из них было заметно скопление народа. Со всех концов Прачуабкирикана к этому месту группами стекались жители. Дело близилось к вечеру, и мы, решив, что там происходит предвыборный митинг, поспешили вниз.
По дороге разузнали, что многие действительно торопились на митинг. Он, как нам сказали, продолжался уже более четырех часов.
— Затянулся митинг-то, — бросили мы мимоходом двум тайцам.
— Так ведь кандидат еще не приехал, — ответил один из них, и мы явственно почувствовали запах виски.
— Какой партии? — задал вопрос Виктор.
— Правительственной.
— А откуда вы знаете, что он еще не приехал?
— О! Да мы уже два раза были на этом митинге. Два раза, — повторил другой таец и сделал недвусмысленное движение рукой, показывая, что уже выпил спиртного. — Теперь вот в третий идем. Это в общем-то не совсем митинг. Пойдемте быстрее. Сами увидите.
И в самом деле, «это» мало походило на традиционный митинг. Никаких ораторов, никаких трибун. Посередине небольшого сквера стоял наспех сколоченный помост для джаза. Вокруг помоста — столы. «Митинг» заключался в том, что избирателям за счет кандидата выдавали виски «Меконг», пиво, закуски. Многие сидящие за столами уже изрядно «намитинговались». Грохотал оркестр. Время от времени музыка прерывалась, и кто-то через репродуктор выкрикивал: «Голосуйте за кандидата номер четыре!» Избиратели чокались и кричали: «Чай йо!» — «Ура!»