— Все.
Естественно, говоря «все», я имел в виду все те газеты, которыми располагала стюардесса.
— Всех, к сожалению, нет. — Она мило улыбнулась. — Возьмите эти. — И бортпроводница протянула мне объемистую пачку.
Две газеты в ней были на английском языке: «Бангкок пост» и «Бангкок уорлд»[1]. Остальные — на тайском. Зарубежная информация, как я сразу же заметил, давалась в основном со ссылками на Юнайтед Пресс Интернэшнл, Рейтер, Ассошиэйтед Пресс, Франс Пресс… Комментариев местных журналистов очень мало.
Из газет я узнал, что в одной таиландской провинции власти провели семинар для жен государственных чиновников, которых устроители семинара призвали не вмешиваться в служебные дела своих мужей. Выяснил затем, что за год в Таиланде конфисковано контрабандных товаров на 100 миллионов бат[2]. Сообщали газеты и о том, что в двухстах трущобных районах Бангкока подавляющее большинство детей не ходит в школу из-за отсутствия у родителей средств, хотя по закону все дети, достигшие 7 лет, должны учиться. Огромное место на газетных страницах отводилось уголовной хронике и рекламным объявлениям: продавалось, менялось, сдавалось буквально все. Страницы пестрели фотографиями разбитых автомобилей, пойманных убийц и воров, закованных в кандалы и в наручниках, полуголых девиц с указанием того бара или ночного клуба, где они «дают танцевальные представления», следуя самым последним образчикам западного «шоу».
Представляю, каково было бы удивление от этих «шоу» одного из таиландских королей, а именно Чулалонгкорна, написавшего в начале нынешнего века книгу «Клайбан» («Вдали от дома») о своих впечатлениях от поездки по странам Европы, в которой он, в частности, отмечал: «Европейцы находят нашу манеру танцевать странной и смешной… а для сиамцев европейская манера танца кажется отвратительной и шокирующей; одежда танцора короткая; они танцуют и прыгают словно обезьяны. Стыдно за женщин, вынужденных так танцевать. Говорят, что в этом нет ничего позорного, но в Сиаме мы нашли бы эту манеру аморальной…»
Однако поражаться нечему. Газеты в Таиланде издаются частными компаниями. А раз так, то их владельцев, понятно, интересует прежде всего коммерческая сторона. А отсюда идет и все остальное.
Отвлек меня от чтения опять же сосед.
— Если бы она, — он указал в сторону стюардессы, — дала вам все газеты, то до Бангкока вы не успели бы их даже пролистать.
— Сколько же их?
— В самой столице печатается более десяти газет на тайском языке, две — на английском, свыше двадцати на китайском и есть еще пара еженедельников — тоже на тайском. Кроме того, тридцать шесть газет выходят в провинциях. Много, да? Вы читаете по-тайски? — вдруг воскликнул он.
— Да, в какой-то мере.
— А знаете, — не умолкал сосед, — как один эксперт из Чулалонгкорнского университета говорил о сложностях нашего языка? Нет? Он сказал, что если таец хочет произнести, к примеру, фразу «Большая черная собака гонится за маленьким белым котенком и покусывает его», то у него это будет звучать так: «Собаки черное тело большое гонится, кусая кошки белое тело маленькое». Ха-ха! Не правда ли, забавный пример, а? — Сосед засмеялся. — А с нашими именами тоже занятно получается. Мы любим называть детей «маленькими поросеночками», «крошечными мышками» — так они до старости и остаются «поросеночками» и «мышками». Вот, например, наша Апасра Хонгсакун, ставшая в шестьдесят пятом году «Мисс юниверс» (самой красивой женщиной мира на данный год), тонкая, гибкая, подвижная женщина. А среди тайцев она известна как «толстушка». Это ее подлинная фамилия. Забавно, не правда ли? Было время, когда тайцы не имели фамилий. Только имена. А в тысяча девятьсот шестнадцатом году был принят закон, по которому потребовалась и фамилия. Многие выбрали себе длинные фамилии и в основном на санскрите. Их не только трудно произнести, но и почти невозможно запомнить.
Сосед еще что-то говорил о тонкостях своего языка, в котором существует несколько тонов, отсутствуют артикли и предлоги и вообще все пишется в одну непрерывную строчку без запятых и точек. Тайская письменность, по его словам, не претерпела значительных изменений со времен ее возникновения и практически выглядит сейчас так, как ее создал в конце XIII века правитель княжества Сукотай Рама Камхенг, который взял за основу монкхмерскую письменность. Сосед объяснял, что разговор с королем желательно вести на «рачасап» — придворном языке, с употреблением лишь самых изысканных выражений, чтобы не оскорбить утонченный слух монарха. Слова грубые, повседневные заменяются искусственно произведенными, отличными от простонародных. Причем придворным, по утверждению соседа, разрешено сообщать королю только приятное.
Я слушал соседа не очень внимательно, поскольку и сам кое-что уже знал, но главное — потому, что то и дело поглядывал в иллюминатор. Мы снижались.
На табло загорелась надпись: «Пристегнуть привязные ремни; воздержаться от курения». Самолет шел на посадку. Под крылом появился город, в котором мне предстояло работать. А вместе с тем вести и поиски. Поиски белого феномена.
Вот он, Бангкок, некогда «оливковая деревня», столица Сиама, которую ее основатель, король Рама Первый, назвал Крунг Тхэп Пра Маха Након Амон Рамананосиндра, что в переводе на русский означает «королевский город ангелов, сокровищное местопребывание Индры».
«Фантомы»вместо слонов
Резво припустившись за своей тенью, самолет наконец догнал ее, подпрыгивая на бетонной дорожке аэропорта «Донмыанг». Проделав два-три разворота, он, в точности копируя маневры впереди идущего «джипа» с надписью «следуй за мной», занял место в длинной шеренге своих воздушных собратьев, почти напротив здания аэровокзала, над которым развевался полосатый флаг королевства.
Познания соседа-тайца оказались неиссякаемы. Информация так и выплескивалась из него. Пока отдраивали двери и подгоняли трап, он успел рассказать историю появления нынешнего флага страны.
В былые времена на красном фоне полотнища изображался белый слон. (Опять белый слон!) Как-то в начале нынешнего века король Вачиравуд отправился в поездку по провинциям, серьезно пострадавшим от наводнения. На одном из домов он заметил перевернутый флаг. Взглянув на болтающегося вверх ногами слона, Вачиравуд закипел от ярости. Возвратившись в столицу, король тотчас отдал приказ, которым в Сиаме вводился новый флаг — две красные полосы, две белые и посередине одна широкая ярко-голубая. Вешай, дескать, как душе угодно — не ошибешься. Красный цвет символизирует кровь, которую тайцы готовы пожертвовать за страну и религию, белый олицетворяет чистоту Типитаки, или «трех корзин» мудрости, вобравших в себя учение буддизма и сведения о нем, а голубой, соответственно, не что иное, как цвет королевской крови.
Вот такой флаг и трепетал над главным зданием «Донмыанга», крупнейшего международного воздушного порта Юго-Восточной Азии, точки пересечения многих и многих мировых авиалиний.
Как я и ожидал, столица Таиланда встретила меня отнюдь не вереницей белых слонов. Ступив на трап, я на долю секунды задержался, словно уперся грудью в непреодолимую преграду. Ослепительное солнце больно ударило по глазам, заставило зажмуриться, стало трудно дышать. Казалось, я каким-то чудом попал в излишне перегретую сауну, единственный выход из которой находился там, за спиной, в кондиционированном салоне самолета. Впрочем, сравнение с финской баней не совсем удачное, поскольку воздух был невероятно влажным. Скорее это была раскаленная парилка. Рубашка мгновенно прилипла к телу, лицо и руки покрылись испариной. При сорокаградусной жаре влажность была просто невыносимой.
Из справочников я почерпнул, что климат Таиланда делится на три более или менее различных периода: с февраля по май — жаркий, с июня по сентябрь — дождливый, а с октября по январь — прохладный. Забегая вперед, должен сказать, что никакого особого различия между этими периодами я не обнаружил: круглый год здесь стоит неимоверная жара и постоянно ощущается сильнейшая влажность.
По асфальтовому полю стелилась дымка: только что прошел короткий, но обильный ливень, а теперь отвесные лучи солнца быстро и жадно поглощали сохранившиеся кое-где остатки луж. Местами асфальт уже высох и начинал плавиться.
«Донмыанг» предстал перед моим взором еще с воздуха, когда самолет заходил на посадку: два здания аэропорта и две широких взлетно-посадочных полосы. Помимо гражданских функций, аэродром выполнял и военные. Он входил в число семи наиболее крупных военно-воздушных баз, построенных в Таиланде Пентагоном.
Ярко выкрашенные вагончики без дверей и окон, поглотив пассажиров, прибывших из Рангуна, катили к одному из зданий — к тому, которое располагалось поближе. Внезапно раздался резкий рев мощных моторов, переходящий в продолжительный пронзительный свист. Все мы невольно обернулись в сторону второго аэровокзала, с виду напоминавшего старинные казармы. Оттуда с параллельной взлетной дорожки взвилось в небо звено «фантомов» с опознавательными знаками военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки. Снова резкий свист — и в воздухе еще одно звено «фантомов», окрашенных в защитно-пятнистый цвет. Свист — звено, свист — звено… Военно-воздушная база США функционировала день и ночь, постоянно напоминая тайцам, что Соединенные Штаты пеклись о безопасности Таиланда, защищая страну от «коммунистического проникновения».
Гражданский аэродром тоже был оккупирован американскими «эйр форс», военными летчиками. Слева от центрального входа в здание для прибывающих пассажиров, как коршуны, размещались закамуфлированные военные транспортные самолеты США, в любой момент готовые сорваться с места. Гигантскими жуками выглядели зеленые вертолеты, застывшие неподалеку. По полю во всех направлениях шныряли армейские машины, развозя находящихся в них и облаченных отнюдь не в парадную форму солдат Пентагона по самолетам и геликоптерам. Путь этих «джи ай» лежал во Вьетнам