Фотида задумалась. Ее супруг видел, что в глубине души она тоже это почувствовала.
– И все же, – продолжила она глухим голосом, – мы должны перестать подчиняться. Мы отстоим нашу точку зрения, если будет нужно – силой. Каждый раз принимать решения будем мы. Их Узы нам помогают. Они не могут подвернуть нас опасности без нашего согласия. Отсутствие Отона и в этом случае – благословение. Когда он вернется, «Транзитория» будет у меня в руках. Вы сможете, если я вас попрошу, поставить солдат в каждом стратегическом пункте и принудить деймонов к послушанию?
– Это возможно, если вы пожелаете.
Он не осмелился ей перечить, но в глубине души чувствовал, что это неправильное решение. У них ничего не получится. Корабль слишком большой и слишком древний, чтобы горстка солдат могла с ним справиться. А пока они воспользовались передышкой, чтобы уцепиться друг за друга. Вот бы и Эврибиаду ощутить хотя бы четверть той уверенности, что выказывала она. Ведь словно между строк, параллельно с этим разговором шел другой, касавшийся одного: что будет теперь с ними двумя и с чувствами, которые они испытывают друг к другу? Разве в этом смысле надежда не важнее правды или недавних размышлений Эврибиада об убийствах невинных; размышлений, что таились на дне сознания, готовые его преследовать? У каждого из них, подумал он, собственный источник страха. Он не мог, как Фотида, заглядывать так далеко в будущее. Зато он чаще вспоминал о прошлом. Может, в этом смысле они дополняли друг друга. В любом случае сейчас тепло их сплетенных тел отдаляло минуту, когда им придется столкнуться с препятствиями и необходимостью выбора.
Так, в объятиях друг друга, их и застал Рутилий, когда ворвался на смотровую палубу. Он, казалось, удивился, увидев их в такой позе, и замер в замешательстве на долю секунды. Фотида и Эврибиад вскочили, как разом расправившиеся пружины. Им стало неловко.
– Хватит отдыхать. Идите за мной, – сказал он, скривившись.
Они поспешили за ним на ближайшую станцию поездов. Когда они устроились в вагоне, рядом друг с другом и лицом к автомату, Фотида вопросительно уставилась на Рутилия. Он неохотно заговорил:
– В этом море есть люди! Люди!
Он казался встревоженным и еще более агрессивным, чем обычно.
– Как это – люди? – спросила людопсица. – Интеллекты? Автоматы?
– Нет, люди из плоти и крови. Клянусь волосами Концепта, они не человеческой расы, вернее, мне кажется невероятным, что никто не додумался заглянуть сюда после Гекатомбы, но все же…
Он неопределенно повел рукой, словно все это выходило за пределы того, что он мог объяснить.
– Вы пойдете со мной, мне нужны ваши солдаты.
Поезд бесшумно остановился на ближайшей к казарме станции и подождал несколько минут – ровно то время, что понадобилось Эврибиаду, чтобы кликнуть отряд солдат, обычную мешанину из нерешительных новичков и старых эпибатов с обветренными лицами, затянутых в боевые доспехи и вооруженных до зубов. Прежде Эврибиад еще ни разу не видел больше четырех душ в вагоне одновременно. Тридцать – это была уже настоящая толпа, по определению куда более шумная, чем трое, и, хотя вагон накрыла мертвая тишина – из-за того, как тревожно быстро все происходило, – воздух наполнился шарканьем ног, постукиванием прикладов по полу, вздохами и зевками.
Минут двадцать они поднимались по пологому склону. Снаружи смотреть было не на что, кроме сменявших друг друга отсеков, в которых находился заброшенный завод. Станки в полутьме отбрасывали пугающие угловатые тени. Время от времени они пересекали зоны, оборудованные под ангары, заваленные проржавевшими запасными деталями. Это обилие пустого пространства на Корабле приводило в замешательство.
Наконец они приехали. Эврибиад в первый раз увидел заброшенную станцию. Металлическая дорожка, по которой скользили поезда, заканчивалась здесь тупиком. Они добрались до самого края своего карманного мира. Здесь работало только аварийное освещение, а маленькие эргаты-уборщики появлялись нечасто, судя по кучам пыли, поднимавшейся под ногами людопсов, и по пятнам ржавчины, покрывавшим тут и там металл перегородок и трубопроводов. Вслед за Рутилием они прошли еще пятьсот метров по пустым коридорам, пока не оказались в полностью застекленном зале сферической формы.
– Я хотел посмотреть на это своими глазами, – сказал Рутилий.
Эврибиад и Фотида резко остановились. Солдаты, которые следовали за ними гуськом, вцепившись в оружие, едва не попадали друг на друга. Все это так сбивало с толку, что у них получилось приблизиться к стеклянной стене только маленькими шажками, в почти религиозном молчании. За стеной находилось шестеро созданий человеческого роста, то есть чуть повыше людопсов. Увидев их, Эврибиад вскрикнул в удивлении:
– Как будто белые киты с Кси Боотис!
Внешне они тоже походили на людей – насколько Эврибиад мог об этом судить, сравнивая их с Плавтиной. Голые, покрытые кожей бледного серо-синего цвета, с лысыми головами, более вытянутыми, чем у Человека, и деформированными. Лоб выступал вперед, словно гигантская шишка над огромными стеклянными глазами, похожими на жидкие зеркала. Их зубастые рты казались слишком большими, а отсутствие носа пугало. На лицах у них были неприметные маски, прикрепленные к маленьким кислородным баллонам примитивного вида, то ли сделанным из плотного сплетения водорослей, то ли покрытым ими. Верхние конечности этих созданий казались слишком короткими, словно руки ребенка на взрослом теле, и заканчивались тонкими перепончатыми ладонями. Никаких нижних конечностей или видимых гениталий, вместо них – мощный рыбий хвост. Невдалеке виднелся плавательный аппарат в форме гигантской торпеды с винтом, к бокам которого они цеплялись с помощью ремней. Эти существа осматривали окрестности с выражением, которое не оставляло никаких сомнений в их умственных способностях, как и тесаки за поясами у некоторых из них. Казалось, их весьма заинтересовала смотровая палуба, так что Фотида, не сдержавшись, помахала им.
– Не утомляйте себя, они нас не видят. Для них мы – просто источник света, это их и приманило, поэтому они нас разглядывают с таким интересом уже несколько часов. Я не могу предоставить полного анализа – пока не могу, по крайней мере, – но, думаю, вы правы, Эврибиад. Это модифицированные белуги. До какой степени они разумны, я вам не скажу.
Фотида сделала шаг вперед и проронила:
– Душой клянусь… Они же совсем как мы.
Она казалась растерянной – куда больше, чем Эврибиад, которому существа с первого взгляда показались отталкивающими. Она резко повернулась к деймону:
– Вы никогда о таком не слышали, Рутилий?
Ответил другой голос, шедший из-за спин:
– Нет, когда я начинал работать над вашей расой, других известных прецедентов не было.
Аттик быстро подошел к самому стеклу и показал пальцем на маленькую группку:
– Те, кто создал этих существ, были мастерами генной инженерии!
Они поглядели на него, растерявшись от такого энтузиазма.
– Да посмотрите же! Такой организм – результат двойной эволюции, не только по отношению к исходному виду, но и к исходной среде. Нет никакой связи между этим местом и морями изначальной планеты – здесь нет солнца и царит сильный мороз… Интересно, чем они питаются. Посмотрите на них. Они восхитительны.
Эврибиад с трудом разделял это мнение. Их длинные тощие тела скорее напоминали о бледных, бескровных призраках с обесцвеченной кожей. Присмотревшись к ним внимательно, он заметил шрамы и плохо залеченные раны, зоны, где бледная эпидерма сменялась нездоровой, гноящейся розовой коркой.
– Жизнь у них, наверное, ужасная.
– По вашим стандартам – наверняка, – задумчиво ответил Аттик.
Они довольно долго стояли и наблюдали за существами. Странные обитатели Европы плавали по кругу, иногда пытались бить по обшивке своими топориками, но без особого старания. Такая масса металла должна была привести их в замешательство, но их лица ничего не выражали, вернее, черты их казались застывшими и похожими на мрачные маски. Потом они подплыли друг к другу, словно желали поговорить. Из-за отсутствия звука и окружающей темноты зрелище выглядело нереальным, как спектакль в чернильно-черных декорациях, без всяких деталей, но с актерами – этими бесформенными гномами.
Они, казалось, приняли какое-то решение. Быстрые словно молния, настолько, что за ними нельзя было угнаться, пятеро из них устремились на шестого и схватили его. Пленник отбивался как дьявол и вертел перепончатым хвостом во все стороны, чтобы ускользнуть из рук остальных, – те грубо потянули его в направлении источника света и невидимых наблюдателей. На секунду его усилия едва себя не оправдали: он вонзил острые зубы в руку одного из бывших партнеров, так что тот беззвучно взвыл, и в воде расплылось облачко черной крови. Высвободив руку, пленник попытался отбиться ею от остальных, но один из них нанес ему сильный удар по затылку.
Это, возможно, командир, сказал себе Эврибиад. Немного повыше остальных, чуть больше разукрашен шрамами. Казалось, он может добиться подчинения несколькими простыми жестами.
– Что происходит? – воскликнула Фотида. – Вы будете просто стоять и смотреть?
– Не уверен, что вмешиваться – хорошая идея, – сказал Аттик, – пока мы не узнаем о них побольше. Может, они принесут своего товарища нам в жертву, и тогда мы сможем его расспросить.
Он почти не ошибался. Когда они подтащили своего пленника ближе к источнику света, командир без предупреждения вытащил топорик и перерезал несчастному горло. Наблюдатели, одновременно шокированные и завороженные, невольно сделали шаг назад. Кровь била сильными толчками и расплывалась по воде. Убийца не терял времени. Одним точным жестом он ухватил еще трепещущее тело и направил его так, чтобы кровь хлынула на стекло. Для двоих астронавтов это оказалось слишком; их затрясло. Даже у Эврибиада от зрелища взбунтовался желудок, хотя он видел смерть далеко не в первый раз. Потом убийца принялся рисовать на прозрачной стенке. Темная жидкость была вязкой и поэтому приставала к стеклу, образовывая фразу, написанную непонятными буквами. Фотида первая прервала гробовое молчание: