Плавтина, как и другие, не могла лгать себе о влечении, которое испытывала к этой звезде. Отон потянул ее в головокружительное путешествие в такую далекую античность, что и в его собственных глазах она окрашивалась в выцветшие цвета и приобретала неуверенные очертания легенды.
Эврибиад за свою моряцкую жизнь повидал немало насилия, но оно и близко не походило на холодную нездоровую жестокость созданий Европы. После того как те исчезли, они стояли какое-то время, опустив руки, не в силах прервать молчание. Фотида первая справилась с собой.
– Нам придется поплыть за ними, – сказала она тихо, проследив пальцем почти стертые следы послания, написанного на стекле.
– Это не входит в мое задание, – прорычал Рутилий.
– Пойдемте, Эврибиад, – сказала она, поворачиваясь к выходу и демонстративно игнорируя деймона.
– Я не желаю обсуждать этот вопрос, – продолжил автомат. – Я не подвергну Корабль опасности, чтобы удовлетворить ваше нездоровое любопытство.
Фотида с досадой покачала головой:
– Никто не спрашивает вашего мнения.
Его мощная фигура преградила ей дорогу, и он собрался было что-то прорычать, но тут между ними с присущей ему быстротой проскользнул Аттик.
– Было совершенно очевидно, друг мой, что людопсы, раз увидев этих существ, захотят узнать о них больше. Что за идея пришла вам в голову – привести их сюда?
– Я боялся за безопасность Корабля. Я ничего не смог бы сделать для его защиты. А вот они – смогли бы.
– И вот вам результат!
Аттик улыбнулся во все зубы и поднял глаза к небу.
– Вам и в голову не пришло, что людопсы на этом не остановятся?
– Нет, почему?
– Потому что они отчаянно ищут способ, – объяснил ему Аттик, произнося слова раздельно, будто разговаривал с ребенком, – как обойти интеллектуальную деградацию своего вида, а эти отвратительные существа похожи на разумных. Их раса, скорее всего, восходит ко временам человеческой колонизации космоса. У этих созданий, должно быть, есть какой-то способ противостоять спаду интеллекта.
Он поглядел на Фотиду, ища ее одобрения; та коротко кивнула.
– Теперь, друзья мои, поймите, что мы не можем активно вам помогать. Узы нам это запрещают.
В зале наступило гробовое молчание. Эврибиад слышал, как за его спиной бойцы неловко переминаются с ноги на ногу. Если бы только один из его лейтенантов был рядом! Аристид, самый верный друг после погибшего Феоместора, далеко, он присматривал за Плавтиной. И все же оставалась воинская дисциплина. Эврибиад резко поднял руку и растопырил пальцы. Эпибаты выстроились в два ряда – первый упал на одно колено, – и зарядили ружья. Фотида не шевельнулась, но хладнокровно сказала:
– Мы понимаем ограничения Интеллектов, друг мой Аттик, и не желаем возмущать спокойствие на Корабле более, чем необходимо. Вы мыслите в долгосрочной перспективе, и это делает вам честь, но альтернатива достаточно прозрачна. Или вы подчинитесь, или я возьму этот Корабль силой и буду казнить вас одного за другим, пока какой-нибудь из деймонов не согласится мне служить. Думаю, кроме вас двоих никто не станет нам сопротивляться.
Аттик и Рутилий шагнули друг к другу. Эврибиад задумался. Конечно, неспособность убивать затрудняла слугам Отона задачу. Но достаточно ли он силен, чтобы с тридцатью бойцами остановить обоих деймонов? Он не был в этом уверен – с тех пор, как высокий длинновязый автомат преподал ему урок кулачного боя, который Эврибиад не готов был забыть. Напряжение висело в воздухе еще несколько долгих секунд, густое как смола, – потом Рутилий вздохнул.
– Ладно, незачем бряцать оружием. Мы готовы к справедливым переговорам.
Фотида наградила его широкой улыбкой.
– Я вам обещаю, что мы только взглянем одним глазком и не подвергнем опасности Корабль. И вы скажете Отону, что мы вас принудили, – добавила она, скорчив ехидную гримаску.
Эврибиад с облегчением приказал солдатам опустить оружие.
Работы проводились в отсеке, где стояли боевые шаттлы людопсов, – их пришлось оттуда убрать. На несколько часов посадочную полосу заполнили эргаты, занятые постройкой подводной лодки. В космосе главная проблема – не допустить утечки атмосферы. В воде важнее следить за тем, чтобы внешняя среда не протекла на Корабль. Общий принцип операции все уяснили, но создание подлодки оставалось нелегкой задачей: никто не знал, как это делается. Людопсы были плотниками и специалистами по электронике, а промежуточными профессиями не владели. В базах данных Корабля нашлись чертежи. Однако требовались и схемы отдельных деталей, и их состав. В конце концов они решили создать машину овальной формы, выстроив ее почти ex nihilo и запитав от небольшой атомной батареи. Эта батарея ужасно заинтересовала Фотиду, которая беспрестанно крутилась вокруг нее. Хотя она и знала принцип работы, использование таких приборов на Кси Боотис было запрещено. По вожделенному блеску в ее глазах Эврибиад видел, что супруга упразднит это правило, если когда-нибудь вернется на родную планету, и наполнит прекрасные каменные города самыми разнообразными заводами. Ему эта программа не нравилась.
Пока же Фотида не находила достаточно крепких слов, понося деймонов за их медлительность. На самом деле они работали с потрясающей быстротой. Фотида к тому же учинила Аттику допрос высокомерным и угрожающим тоном, желая знать, не потеряют ли они след тех созданий. Деймон расхохотался:
– Наши датчики без труда найдут их по следам крови, которые они оставляют в океане.
Когда они были готовы – и после нескольких скудных часов сна, – Эврибиад собрал отряд из пяти гребцов, самых выносливых среди его солдат, и велел их командиру Гистию пойти с ним. Эврибиаду нравился живой ум Гистия, который частично компенсировал нехватку опыта, – ему не было и двадцати. Не слишком удачная расстановка сил, поскольку отвечать за отряд придется Диодорону, который лучше разбирался в технике, чем в командовании.
За минуту до того, как они погрузились на подлодку, Рутилий ухватил Эврибиада за плечо и потянул в угол, чтобы поговорить один на один.
– Послушайте меня, Эврибиад. Я уступил Фотиде, потому что в глубине души понимаю справедливость вашего поиска. Но не думайте, будто я отказался от всякой власти. Особенно от той, которую дает мне долгий опыт.
– Отпустите меня, Рутилий. От того, что вы меня трясете, лучше понимать я не стану.
Мощный автомат ослабил хватку, и Эврибиад едва не упал.
– Тогда запомните это и поступайте, как я вам скажу, щенок! Ни за что на свете вы не должны раскрывать перед этими существами, что они имеют дело не с Интеллектами, понимаете?
– Я вас слышу. Но…
– Никаких «но». Не снимайте шлемы и притворяйтесь, что подчиняетесь Аттику в любых обстоятельствах. Способность людопсов действовать – наш козырь в нынешней войне, и эту карту мы еще не раскрыли. Храните ее в секрете, она, возможно, спасет нам жизнь.
Смягчившись, он оглядел кибернета, над которым возвышался на несколько голов.
– Клянусь Числом! Возвращайтесь живым и верните мне моего напарника целым! Иначе, я вам клянусь, Узы Узами, а вашу Фотиду и всех остальных я побросаю в океан!
Он хлопнул людопса по плечу так, что того пронзила дрожь с головы до ног – верх любезности, которую мог продемонстрировать деймон. Поведение Рутилия лишало их бунт всякого смысла. На первый взгляд – потому, что деймоны с их умениями все еще были нужны людопсам, чтобы выжить. На деле – потому что коллективный менталитет Корабля и связывающие их Узы подталкивали к компромиссу.
Переобнимавшись с теми, кто оставался – хотя с Фотидой кибернет попрощался лишь украдкой, – маленький отряд устроился на носу батискафа и задраил люки. Эврибиад ощутил невольное беспокойство, когда огромные металлические чешуйки, покрывавшие корпус, сдвинулись, и в стене появилось отверстие. Аттик уверил, что магическая мембрана, отделяющая отсек людопсов от пространства снаружи, без всякого труда остановит воду и не даст ей затопить Корабль, каким бы сильным ни было давление. Но Эврибиад до самого конца сомневался.
И все же… когда тяжелая плита соскользнула, они увидели перед собой через стекло узкой кабины вертикальную колышущуюся поверхность: океан Европы. Аттик, стоя за пультом, включил передние фары и знаком показал тем, кто оставался снаружи, чтобы их выпустили в никуда. Наверное, морские глубины Кси Боотис выглядели так же: холодная темнота без всякого движения. В обычном океане полагалось бы быть жизни, движению, далеким отблескам с поверхности. Здесь же – ничего похожего. Бортовые огни высвечивали лишь их собственную траекторию, направленную в никуда, и, какое бы направление они ни выбирали, подлодка двигалась без всяких ориентиров. На такой глубине не видно было даже непроницаемой ледяной стены, которая превращала это место в подземный мир, отдельный космос, почти независимый и управляемый собственными, странными и гибельными законами. Если после нескольких дней путешествия подлодка опустится ниже, давление станет таким, что их раздавит, разотрет в крошку куда раньше, чем они достигнут океанского дна.
Скоро они оставили позади призрачный силуэт Корабля, такой огромный, что он походил скорее на часть рельефа, чем на рукотворный объект, и углубились в вечную ночь. Чувство изоляции, потеря ориентиров тревожили людопсов, и они предпочли укрыться в трюме. Эврибиад сперва приказал им дежурить в ходовой рубке на носу, чтобы составить компанию Аттику – скорее из вежливости, чем из необходимости. Тот, пожав плечами, заявил, что он и сам там не слишком нужен, машина прекрасно идет сама, – и присоединился к людопсам. Он воспользовался передышкой, чтобы объяснить, как работает оборудование:
– Ваши каски оснащены вычислительной аппаратурой. Не ноэмами в полном смысле слова, поскольку ваш главный козырь при встрече с Интеллектами – то, что вы незаметны, но парочкой монтажных плат по старинке. В частности, я их откалибрую, чтобы они переводили вам прямо в ухо языки изначальной планеты. Я не знаю, наделены ли наши друзья белуги голосом, но если так, вам нужно будет понимать общий смысл того, что они говорят. Вот с письмом я ничего не могу сделать.