Думая об этом, Дэниэл запустил руку под подол платья Кристи, намереваясь игриво чиркнуть пальцем по ее гладкому, упругому бедру, но Кристи шевельнулась, и кисть Дэниэла каким-то непостижимым образом застряла между ее ногами наподобие распорки, словно пытаясь удержать открытыми двери лифта.
— Фу, — скривилась Кристи, — зачем так грубо?
— Извини, — сказал Дэниэл.
Они присоединились к мистеру Суину у ворот дома.
— Кто такой Герман Силк? — спросил Дэниэл, когда они поравнялись с благопристойной табличкой в форме щита.
— Кто такой Герман Силк? — повторил Суин с какой-то непонятной горечью. — Хороший вопрос.
Дэниэл решил, что это намек на двусмысленную славу Силка в локальном масштабе: какие-нибудь махинации с недвижимостью или судебная тяжба. Дэниэл пытался следить за местными скандалами — главной темой для разговоров в доме Кайтов, но ему это не всегда удавалось: такие беседы обычно велись за щедрыми порциями «Канадиан клаб» с содовой.
— Ну, насмешили, — вздыхал Суин.
Когда они подошли к двери, мистер Суин тщетно сражался с висячим кодовым замком. Перепробовал несколько шифров, а затем с озадаченной миной, свойственной дряхлым старикам или маленьким детям, достал из кармана свои собственные ключи и попытался воткнуть один из них в замочную скважину.
— Смешно, — пробормотал Суин, когда эта безумная затея тоже оказалась напрасной. — Герман Силк. Ха!
Кристи покосилась на Дэниэла, безмолвно прося прощения за то, что втянула их в эту гиблую затею. Дэниэл в ответ улыбнулся и, по своему обыкновению, театрально пожал плечами, что означало: «Прощаю, но еще припомню».
— Э-э, мистер Суин, может быть, вы мне скажете шифр? — сказала Кристи, оттеснив его от замка. У этой женщины, способной по несколько часов лежать и слушать пение преподобного Ала Грина, покуда Дэниэл отчаянно, словно вызывая джинна, тер ее масляные ступни, — у этой женщины все-таки начало истощаться терпение. В сердце Дэниэла зашевелилась слабая надежда: еще немного, и им придется отказать несчастному мистеру Суину, отказаться от покупки дома и от всей затеи Кристи с исследованием и разрешением их общей проблемы. Дэниэл надеялся: теперь, когда все пошло наперекосяк, они смогут без лишних заморочек остаться в своей квартире на Куин-Энн-Хилл и вернуться к его любимой стратегии — сделать вид, что у них все в порядке.
Суин продиктовал Кристи шифр цифру за цифрой. Кристи нажимала на кнопки. Даже замок подергала — он не поддался.
— Вы уверены, что мы не ошиблись адресом? — спросила она.
— Как же, ошиблись! — отрезал Суин. Его лицо вдруг покраснело, тон в тон пачке «Пэлл-Мэлл». Посторонний наблюдатель решил бы, что Суин обижен на Кристи и Дэниэла, по горло сыт невыполнимыми требованиями и садистскими насмешками, которыми они допекают его уже сорок лет. — Что вы все ко мне лезете со своими вопросиками? Не понимаете, что ли, я сил своих не жалею!
Дэниэл с Кристи переглянулись. Кристи закусила губу, и Дэниэл понял: чего-то такого она и опасалась. Внезапно он ясно вспомнил мистера Суина на свадьбе. После ужина произносились тосты, и мистер Суин тоже встал сказать несколько слов. Лицо у него налилось кровью, он еле держался на ногах. Сидевшая рядом женщина, Моника Суин, — стройная, моложавая, очки в красной оправе, очаровательная короткая стрижка, очень идущая к ее седым волосам, — потихоньку дернула мужа за рукав. В огромном белом шатре на миг стало нечем дышать, повисла пауза, и гости, отводя глаза, уставились на свои тарелки.
— Ну, конечно, мистер Суин, мы понимаем, — сказала Кристи. — Мы знаем, что вы от всей души стараетесь нам помочь. Мы высоко ценим ваш труд. Правда, Дэниэл?
— Э-э-э… Да, мы вам глубоко признательны.
Лицо Суина снова приобрело нормальный цвет.
— Извините, — произнес он. — Мне… мне очень неудобно, ребятки. Я сегодня что-то плоховато себя чувствую, — он провел рукой по своей стриженой макушке. — Погодите-ка. Сейчас проверю. Тут раньше… — попятившись, он спустился с крыльца и, пригнувшись, упершись руками в колени, стал разглядывать землю под живой изгородью из рододендронов, окружающей дом. Шествуя походкой краба от куста к кусту, Суин исчез за углом.
— Теперь-то я его вспомнил, — сказал Дэниэл.
Кристи издала гортанный смешок и грустно покачала головой:
— Надеюсь, он не очень болен.
— Думаю, рюмочка его бы излечила.
— Тише, Дэниэл, ради бога.
— Помнишь, какой тост он сказал на свадьбе?
— Разве он говорил тосты?
— «За наших жен и возлюбленных, и за то, чтобы они никогда друг с другом не встречались!»
— Ей-богу, не помню.
— Я тогда подумал: «Ой, блин, самый подходящий тост для свадьбы».
— Дэниэл.
— Все пропало попусту.
— Дэниэл, ну зачем так? Мы найдем решение. Главное — приложить усилия.
— Кристи, — взмолился Дэниэл. — Пожалуйста, воздержись от таких фраз.
— А какие фразы ты от меня хочешь услышать?
— Лучше вообще молчи, — сказал Дэниэл. — Ты же не умеешь иначе выражаться.
— Нашел! — из-за угла дома вышел Суин, улыбнувшись молодой паре своей профессиональной улыбкой риэлтора — улыбкой человека, который знает, что за глаза о нем плохо отзывались. Он потрясал пятнисто-серым, средней величины булыжником, и на миг Дэниэла посетило безумное предположение, будто риэлтор собирается попросту разбить замок. Но Суин повертел камень в руке, выдвинул какую-то пластмассовую панель и выудил из камня блестящий золотой ключ. А фальшивый булыжник сунул в карман пиджака.
— Удобная штукенция, — заметил он. Без усилия вставил ключ в скважину и открыл им дверь. — Не волнуйтесь, все в полном порядке, — добавил он, увидев, какими глазами смотрят на него Дэниэл и Кристи. — Насчет кодового замка я им просто позвоню. Обычная история. Заходите.
Они оказались в небольшом вестибюле. Стены в бледных разводах, словно вместо штукатурки их покрыли густой кондитерской глазурью. Пол паркетный, из сосны. Встроенная вешалка для шляп, увешанная самыми разнообразными головными уборами. Суин подтянул на себе брюки и замер, оглядываясь по сторонам, часто моргая, поджав губы; его лицо приобрело какое-то бессмысленное выражение. Изобилие шляп на вешалке — три берета карамельных оттенков, мужская твидовая шляпа, новенький «стетсон» с ремешком из змеиной кожи, несколько кепок с эмблемой гольф-клуба, в котором состоял и мистер Кайт, — явно озадачило Суина. Он откашлялся, и молодые супруги решили, что сейчас он приступит к своим прямым обязанностям — начнет расхваливать дом. Но Суин молчал. Даже не поманив их за собой, пошлепал, шаркая ногами, в гостиную.
Гостиная точно сошла со страниц журналов миссис Кайт. Отделанная вышивкой козетка, пара старинных мягких кресел, заново обитых персидскими тканями, низкий марокканский столик с чеканной медной столешницей, старинный голубой ковер — коллекционный образец «китайского ар-деко», на встроенных стеллажах с четко продуманной хаотичностью расставлена небольшая коллекция альбомов по искусству и корзинок, выделываемых местными индейцами. Очевидно, декоратор стремился к равновесию между эклектикой и минимализмом, но комната была очень уж велика, и Дэниэлу она показалась всего лишь необжитой.
— Мистер Суин, вы себя хорошо чувствуете? — спросила Кристи, толкнув Дэниэла в бок.
Мистер Суин стоял на китайском ковре, разинув рот, разглядывая гостиную широко распахнутыми глазами, прижав руку к животу. Складывалось полное впечатление, что его оглушили ударом по голове.
— А? О, да, конечно, хорошо, просто они… они тут кое-что переделали, — произнес он. — С тех пор, как я здесь в последний раз был.
Трудно было поверить, что Суин здесь уже бывал, — такое у него было изумленное лицо. Дэниэл заподозрил, что Суин наугад выбрал дом из базы данных и привез их сюда только потому, что чувствует себя чем-то обязанным родителям Кристи. Очевидно, хозяева не ждали, что сегодня утром дом приедут смотреть; на козетке валялся старый вязаный плед, на кресле лежал раскрытый журнал, а на медном столике стоял недопитый бокал с томатным соком.
— Мистер Суин! — окликнула Кристи. — Хозяева не будут возражать, вы уверены?
— Не будут, не будут, — пробурчал Суин и указал на стеклянные двери в дальней стене гостиной. — По-моему, там вы найдете столовую.
Дэниэл вошел вслед за Кристи в столовую: прохладную, затененную, с отреставрированными березовыми стульями и березовым же столом, накрытым огромным стеклом. В черной лаковой чаше посреди стола плавала гардения с пожухшими по краям, как бы опаленными лепестками.
— Симпатично, — сказал Дэниэл, хотя запах гардений всегда его жестоко обманывал: поначалу искушал ароматом яблок и ванили, но завершался едкими нотками витаминов и горелой проволоки.
— Перестань, Дэниэл. Этот дом нам не по карману.
— А я разве сказал, что по карману?
— Пожалуйста, не вредничай.
— А я вредничаю?
Кристи, вздохнув, оглянулась на гостиную. Суин их еще не догнал и вообще, похоже, куда-то запропастился. Наверно, вернулся в вестибюль, подумал Дэниэл, осматривается в доме, чтобы сделать вид, будто все тут знает. Кристи, подойдя к Дэниэлу вплотную, перешла на шепот. Ее дыхание сотрясло волоски внутри его уха; по предплечьям пробежали мурашки.
— Тебе не кажется, — шептала Кристи ему на ухо, — что он не имеет права это делать?
— О чем ты? — спросил Дэниэл, невольно попятившись. Узел косынки ослаб, и на щеку Кристи свесилась толстая обвисшая прядь немытых темных волос. Голову вредно мыть слишком часто — потому-то она и надела сегодня эту броскую косынку. Дэниэл предположил, что волосы у нее пахнут шашлыком (вчера вечером они были на барбекю, устроенном кафедрой астрономии).
— Сам посуди, как он ключ достал… и вообще. Может, его… дисквалифицировали, что ли? Не знаю, как это у риэлторов называется. Лишили лицензии?
— Риэлторов лишают реальности, — предположил Дэниэл. И, приподнявшись на цыпочках, сорвал с Кристи косынку. Ее пропахшие дымом волосы разметались во все стороны.