— Оближи!
Покорно облизала его пальцы, которые вновь вернулись к влагалищу. В этот раз Дима ласкал, нажимал на чувственные точки, распаляя меня. Смущало, что ни разу он не поцеловал. Это было так необычно. Ощутила холодный металл от пряжки ремня на коже, звук расстегиваемой ширинки, резкое вторжение. Дернулась от него, но ладонь крепкого сжала плечо. Он двигался быстро, выбирая темп для себя, я догадалась, что это сугубо его удовольствие. От обиды прикусила губы, за все годы, Дима приучил меня к фантастическому оргазму, который всегда сопровождался при нашем сближении. На моей памяти не было, чтобы секс только в одни ворота. Когда он замер, плотно прижимаясь к заднице, чуть не заплакала. Разгоряченная кожа покрылась мурашками от контакта с прохладным воздухом. Дима отстранился. Я поправила халат, легла на шезлонг, наблюдая прищурено за мужем. Рубашка, брюки — все оказались небрежно брошены возле бортиков бассейна. Послышался всплеск воды, по дну поплыл Дима, мощно рассекая руками. Невольно залюбовалась его обнаженным телом. Для сорока четырехлетнего человека он выглядел слишком шикарно. Подтянутая фигура, с соблазнительными кубиками пресса, тонкая полоска волос от пупка и ниже, прикрытая резинкой трусов, будила постыдные фантазии. Ни одного седого волоса в темной шевелюре, несколько мелких морщинок вокруг глаз, складочка возле рта, пронзительно зеленый взгляд с миллионом оттенков и полуоттенков их выражения. Про выражения глаз Димы можно было б написать мне отдельную книгу, особенно их толкование. Сотрудникам и партнерам пригодилось бы. Взглядом вновь зацепилась за мускулистую спину, Дима подплыл к бортикам, подтянулся, вылез. Ни сколько не смущаясь своей наготы, подошел ко мне, без слов выдернул из-под меня полотенце. Пыталась заглянуть ему в глаза, понять, почему он так ведет себя со мною, но он отвернулся. Обмотавшись вокруг талии, направился к выходу. Не так я себе представляла наш страстный вечер. Вздохнув, поднялась на ноги, подобрала его одежду, последовала следом. Дима оказался на кухне. Оставив одежду на стуле, села на стол, сверля его спину пристальным взглядом.
— Не просверли мне дырку, — от его ехидного голоса вздрогнула, Дима повернулся ко мне со стаканом воды.
— Ничего не хочешь мне объяснить?
— Не имею представления, о чем ты!
— Да неужели! — воскликнула, зло на него уставилась, скрещивая руки на груди. Темная бровь иронично выгнулась от вспышки, глаза насмешливо меня рассматривали. Вздохнула, постаралась спокойно на него посмотреть. — Почему ты эгоист?
— Ты для себя открытие сделала?
— Дима, ты пытаешься сейчас меня взбесить?
— Ника, я поступил с тобой точно так же, как ты со мною за последнюю неделю! Я, знаешь ли, человек, который иногда хочет внимания и ласки от жены! Есть такой закон бумеранга, что посеешь, то и пожнешь. Поэтому в том, что ты сейчас сидишь недовольная, виновата только ты сама!
Я с недоверием уставилась на Диму. Господи, точно такие же слова, немного по-другому произнесенные, когда-то бросил мне в лицо бывший муж. У меня было дежавю. Потрясенно провела рукой по лицу. Измены не заставили долго себя ждать. Сердце от страха сжалось.
— У тебя любовница? — с ужасом ждала ответа. Дима вскинул брови, потом нахмурился. Поставив стакан на место, подошел к столу, раздвинул ноги, встал между ними.
— У тебя бурная фантазия! Мне тебя хватает за глаза, правда, в последнее время ощущение, что ты не додаешь мне себя. Никусь, — он впервые улыбнулся, лицо смягчилось, глаза потеплели, ушла насмешка, — я хочу, чтобы ты не отдалялась от меня! — его руки развязали пояс, на мгновение он довольно меня рассматривал, обхватывая ладонями груди. Соски затвердевали от ласки, низ таза заныл в предвкушении. Я теряла голову от его прикосновений, извиваясь на столе, как ленточка у гимнасток. Меня возносили к небесам и оставляли там столько, сколько мне хотелось.
— Твою мать! — рядом резко вскочили. Не открывая глаз, улыбнулась. Он редко ругался просто так. Мне даже лень было поднять руку, не то, что принять вертикальное положение. Слабость тела напоминала мне о прошедшей безумной ночи, мы занимались любовью, дарили нежность друг другу до тех пор, пока не покинули силы. А это случилось ближе к раннему утру. Даже горизонт посветлел. Думаю, одно утро без кофе переживет, да и времени на него нет, судя по тому, как сквозь зубы чертыхался. Матрац прогнулся, ощутила на себе тяжесть. Его горячее дыхание обжигало кожу, уставшее за ночь тело нашло в себе силы отреагировать. Лениво подумала о том, что на утренний «забег» у меня еще остался порох в пороховницах.
— Я люблю тебя, — прошептал он, целуя в мочку ушка, сползал вниз, стягивая простынь. Я внутренне растеклась, как желе, от этих слов.
— Дима! — воскликнула, приподнимаясь на руках, ощутив болезненный укус за ягодицу. Довольные собой зеленые глаза весело сверкнули. Он улыбнулся удовлетворенной улыбкой, встал.
— Не забудь попросить Дашу приготовить тебе двойное кофе, дабы не уснуть на совещании, учитывая, что ночью толком так и не поспал, — поддела его, натягивая простынь на себя, переворачиваясь на спину. Он, застегивая рубашку, на шее висел галстук, ухмыльнулся.
— Если я сегодня накосячу, это будет на совести твоей милой попки, — завязав последний узел галстука, повернулся ко мне лицом. — Спасибо тебе…
— Ты не должен меня благодарить! — смущенно пробормотала, пряча от него глаза. Дима подошел к кровати, сел рядом. Одной рукой обхватил мою голову, заставляя смотреть прямо в глаза. Сглотнула, настолько они были пронзительно зелеными, как молодая трава по весне. Сейчас чтобы не сказал, это шло от чистого сердца.
— Я благодарен уже за то, что ты вышла за меня замуж. За детей. За дом. За уют. Ты мой тыл. Я люблю тебя…от макушки до пальчиков ног.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала, сдерживая дрожь в голосе. Что-то стала слишком сентиментальной. Надо купить тест на беременность, таблетки таблетками, а любые контрацептивны, дают сбой. Его губы нашли мой рот. Наш поцелуй прервал настойчивый звонок его телефона. — Тебе пора, — поправила съехавший на бок галстук. Он чмокнул в лоб и ушел. Оставшись одна, растянулась на кровати. Перевернулась на его половину, утыкаясь носом в подушку, которая пахла им. У меня было в запасе пару часов просто в тишине поспать.
Припарковав машину на своем месте возле офиса, взглянул на молчаливую Вику. Она заметно нервничала. Теребила ремешки своего рюкзака, смотрела перед собой. Большого энтузиазма на ее лице не видел.
— Вик, если передумала, так и скажи. Чего ты трясешься, как заяц? За то, что раздумала, я тебя не покусаю! — повернулся в ее сторону, серьезно глядя в зеленые, как у матери глаза, с коричневой окантовкой. Она глубоко вздохнула, осмелилась посмотреть на меня.
— Ты будешь за каждый промах меня ругать? — ее вопрос заставил на мгновение задуматься. У меня все было по справедливости: и пряники, и кнут. Я никого никогда не делил, за пределами офиса мог с кем-то дружески посидеть в баре, даже Борис не мог похвастаться привилегированным положением. И что-то менять ради Вики, не собирался.
— Если ошибка будет действительно по твоей вине, я не буду смотреть, какое родство нас связывает. Ты знаешь об этом и не раз слышала об этом. Это не являлось секретом. Либо ты сейчас идешь со мной и оформляешься, либо выходишь из машины и топаешь на остановку.
— Я попробую. Уйти всегда можно. Правда?
— Я тебя насильно держать не буду.
Мы вместе вышли из машины. Вика была напряжена, украдкой озиралась по сторонам. По дороге в отдел кадров, попадавшие сотрудники на пути с любопытством рассматривали девочку, вопросительно переводили на меня взгляды. Многие узнали в ней мою падчерицу, и, узнавшие, недоуменно вскидывали брови. Не удивительно, моя позиция разделения бизнеса с остальными сферами, была притчей на языках, кто-то шутил, что это и явилось залогом того успеха, которого достигал на протяжении долгого времени.
— Дмитрий Александрович, это ваша дочка? — специалист отдела кадров, которая была недавно принята на работу, смотрела на меня с жаждой сплетней. Я скосил глаза на ее табличку на столе. Ольга Ивановна, начальница отдела, за ее спиной слегка побледнела. Я жестко посмотрел на Ольгу Ивановну, она кивнула, поняв, что нужно будет поговорить с сотрудником и повторить нормы поведения работника с начальством, очаровательно улыбнулся. Новенькая заулыбалась в ответ, разозлив масленым взглядом, устремленным на меня. Чувствую, что недолго сия мадам задержится в нашей компании.
— Римма Павловна, — интонация заставила Вику на меня настороженно взглянуть. Дети с Никой знали мои тембры, и сейчас ничего хорошего ожидать не приходилось. — Это она дома дочка, а здесь у меня все сотрудники. А вам следовало больше внимания уделять работе, а не моим родственным связям к тому или иному человеку! Поэтому, если дорожите местом, займитесь своими прямыми обязанностями! — я наблюдал, как сотрудница медленно побледнела, уткнулась в компьютер. Вика протянула документы. Оформление заняло минут тридцать, за это время попросил у Костика по телефону, бога графики и дизайна, прислать кого-то за Викой и приоткрыть занавесу этой деятельности. Мы подошли к лифту, когда двери раскрылись, навстречу хотела выйти девушка, но увидев меня, замерла.
— Меня попросил Константин Андреевич девочку забрать! — протараторила та. Я кивнул, зашли в кабину. О Вике забыл сразу же, когда лифт замер на моем этаже.
— Пап, — окликнула меня на выходе Вика, но я, обернувшись, пригвоздил ее ледяным взглядом, она заметно растерялась. — То есть Дмитрий…Александрович, вам можно позвонить? — на моем имени запнулась, покраснела. Пару секунд прикидывал в уме, для чего она может мне позвонить, но решил, что от одного звонка моя работа не застопорится.
— Как устроишься, позвони. Если не буду занят, отвечу, — с этими словами отвернулся, направляясь по коридору к своему кабинету.
Я злилась. Я сейчас была похожа на разъяренную тигрицу, у которой обидели детеныша. По правде, так и было. Вика закрылась в гостевой комнате, едва после обеда придя. Даже спросить не успела, как прошел ее первый рабочий день у Димы. Слышала из-за двери глухие рыдания. Младшие дети чувствовали настроение, поэтому играли между собой и старались на глаза не попадаться. А я ждала его. Время тянулось невообразимо медленно. Только хлопнула входная дверь, выскочила ему навстречу, отмечая, что он слишком рано пришел. Часы едва отбили восемь вечера. Дима положил ключи и вскинул подбородок, непоколебимо смотря в глаза. По нему было видно, что свою стратегию менять не собирается.