залось ЭКГ:[6] зубец R был в 2,5 раза выше нормы, а зубец T был очень мал, – складывалось впечатление, что сердце работает очень мощно, хотя обменные процессы в сердце, обеспечивающие эту работу, очень слабы.
«Старший человек»
– Невероятно! – воскликнул медицинский эрудит Юсупов. – Откуда же его сердце берет энергию для столь мощной работы? Ведь зубец T говорит об обменных процессах в сердце, вырабатывающих энергию.
Равиль Мирхайдаров и Рафаэль Юсупов обследуют «старшего человека»
– Странно, очень странно, – проговорил Равиль, вспоминая недавние занятия в медицинском институте.
– А я думаю, что сердце «старшего человека» использует для своей работы тантрические силы пещеры, – с уверенностью в голосе сказал бывший военный летчик Селиверстов.
Откровения «старшего человека»
Чувствовалось, что «старшему человеку» мы чем-то понравились. Я тихонько спросил об этом Астамана, который служил переводчиком между нами и «старшим человеком», знавшим только непальский язык. Астаман ответил, что «старшему человеку» понравилось, что мы угадали то, что у него болят колено и живот. Он как бы поверил в нашу серьезность. Далее, когда я через Астамана попросил разрешения поговорить с ним о пещере Харати, он с удовольствием согласился.
Мы уселись на какой-то неудобный бордюр и начали говорить. Я понимал, что мои вопросы должны быть четкими и лаконичными, потому что разговор не мог продолжаться долго.
– Как Вы ощущаете влияние тантрических сил на Вас при входе в пещеру Харати? – спросил я.
– Астаман Вам многое порассказал? – переспросил «старший человек».
«Старший человек»: – Влияние тантрических сил в пещере мне приятно. Не хочется уходить
– Многое, но… никаких заклинаний не выдал. Это свято! – ответил я. – И поймите, я глубоко верю и почитаю Бога, чтобы попытаться выявить секрет заклинаний и с их помощью постараться проникнуть в священную пещеру ради сенсации. Это дешево и тупо! Человеческое любопытство не достойно того, чтобы сравниться со святынями древности. Сохраняя древнее, мы заботимся о будущем, поскольку жизнь развивается по спирали.
– Ну ладно тогда, – пробурчал «старший человек».
– Что Вы ощущаете при входе…?
– При входе в пещеру я ощущаю влияние тантрических сил, которые для меня приятны, очень приятны. Мне не хочется оттуда уходить. Я бы всегда хотел находиться там. Но мне разрешено быть в пещере не более 7–8 часов.
– С чем сравнимо это приятное ощущение?
– Ни с чем. Это самое приятное, что я чувствовал в жизни.
– Эти приятные ощущения сопровождают Вас весь период пребывания в пещере или бывают какие-то изменения в разных участках пещеры?
– Весь период. Но… но, когда я вижу Харати, мне еще приятнее.
– Видите Харати?! – от волнения у меня сел голос.
– Да, всегда вижу, – как само собой разумеющееся произнес «старший человек».
– Какой он?
– Большой.
– Больше меня? – спросил я, памятуя, что я на голову выше «старшего человека».
– Больше, больше.
– На сколько больше?
– Ну, он такой, каким изображен на статуе, – «старший человек» показал рукой на статую «Будды», расположенную недалеко от нас.
Размер статуи Харати в сравнении со мной и Астаманом
Я вспомнил, что во время нашего вчерашнего диалога Астаман несколько раз искоса поглядывал на эту статую, но ничего не говорил. В этот момент я слегка подозревал, что эта статуя изображает самого Харати, но не осмелился спросить об этом Астамана.
– Харати такой огромный! – воскликнул я.
– Да, такой, – спокойно ответил «старший человек».
– Рост его превышает…, – я окинул взглядом статую, – 10–12 метров!
– Я не измерял его рост.
– А Вы, дорогой «старший человек», видите Харати при свете лампы, или…?
– Там лампа не поможет, – задумчиво проговорил «старший человек».
– А все-таки?
– Большего я не скажу, – он вскинул на меня глаза.
– М… да…
Я понимал, что мне и так слишком много сказали, но… должны же быть дозволенные пределы… дозволенные Харати.
– А что будет, если человек войдет через вторую дверь без разрешения?
– За второй дверью есть несколько ступеней вверх. На первой же ступени человек почувствует, что зрение его ухудшилось, а на второй – он станет абсолютно слепым. Но при выходе из пещеры зрение постепенно восстановится.
– А за третьей дверью что будет?
– До третьей двери человек не дойдет.
– Судя по горе, на которой мы находимся, пещера должна уходить круто вниз. Так ли это?
– Да. За второй дверью в центре зала есть люк, оттуда лестница ведет круто вниз. Там и находятся остальные двери.
– Какова длина пещеры?
– Более 10 км, – «старший человек» начал даже позевывать, рассказывая столь привычные и обыденные для него вещи. – В конце пещера соединяется с одним храмом.
– С каким храмом? Подземным? – я пристально посмотрел на него, стараясь прочесть в его глазах ответ.
Я прекрасно помнил, как Елена Блаватская в «Тайной Доктрине» утверждала, что на Земле существует целая система подземных храмов и дворцов, соединенных между собой переходами.
– Подземным? Откуда Вы это… знаете? – глаза «старшего человека» расширились.
– Блаватская писала о подземных храмах и дворцах. Поэтому я и предположил, что…
– А-а… Я слышал про Блаватскую.
– Дорогой «старший человек», не могли бы Вы показать мне ключи от всех семи дверей, лампу и одежду, в которой Вы ходите в пещеру?
– Пожалуйста. Вы все это можете увидеть во время церемонии вхождения в пещеру каждые 10 или 11 день лунного месяца.
– А сейчас нельзя взглянуть? Мы бы, пожалуй, сходили…
– Сейчас? Сейчас?! – глаза «старшего человека» опять расширились. – До церемонии я не могу показать! Я не имею права показать! Я ни за что не покажу! Это запрещено! Это запрещено!
Ключи, одежда и лампа освящены в пещере
– Странно, – я повел плечами, ведь все это – ключи, одежда и лампа – показывается людям. Почему же нельзя?
– Так мне велели в пещере. Люди это могут видеть только во время церемонии. Так мне велел Харати.
– Ясно, а…, – я несколько замешкался – а какая она – одежда?
– Черная с белой окантовкой и белыми добавками.
– А ключи большие?
– Большие.
– Их точно семь?
– Семь.
– А лампа, какая?
– Обычная лампа, но она освящена там, внизу, в пещере.
– Ключи и одежда тоже освящены в пещере?
– Тоже.
– А если одежду или что-либо другое нужно обновить, – что тогда делать?
– Тогда надо во время церемонии попросить разрешения у Харати внести это в пещеру и там освятить.
– А как происходит процесс освящения?
«Старший человек» хмыкнул и тихо проговорил:
– Этого я не скажу.
Я на мгновение задумался и постарался осознать смысл освящения предметов. Мне вспомнился некий Павел Максимович Игнатенко, который несколько лет назад позвонил мне и попросил приехать к нему в деревню Барсуки Ленинского района Тульской области, мотивируя это тем, что нашел магический способ лечения болезней, основанный на треугольниках. Мне показалось это любопытным и, будучи в Москве, я попросил у президента Сбербанка России Андрея Казьмина автомобиль и отправился в деревню Барсуки. Андрей Ильич приставил ко мне почему-то двух телохранителей габаритами со шкаф каждый, которых в народе называют быками.
Деревня Барсуки поразила меня синими носами мужского населения. Два местных алкоголика, с достоинством сев в наш шикарный джип, сопроводили нас до дома Павла Максимовича Игнатенко, не попросив даже на бутылку.
Павел Максимович рассказал, что раньше, работая на карьере, он был обычным приземленным человеком. Но вдруг у него открылся дар, и появилась тяга рисовать треугольники с одновременной медитацией при этом. У себя в чулане Павел Максимович соорудил овальную камеру, облепил ее треугольниками и начал лечить больных людей, помещая их туда и добиваясь хороших результатов, вплоть до рассасывания кист.
Помню, что я минут 20–30 пролежал в этой камере, после чего неделю отходил, – столь сильно было влияние. А телохранители – быки (кстати, отличные ребята!) уже при подходах к камере почувствовали головокружение и благоразумно не вошли внутрь, поскольку надо было еще вести автомобиль в Москву.
Но самое любопытное состояло в том, что Павел Максимович интуитивно нашел способ усиления энергии нарисованных треугольников. Он на ксероксе размножал свой первоначальный рисунок и, сделав 500–600 копий, складывал их стопкой друг на друга, а после чего эту стопку укладывал в копировальную машину и делал новые копии. По мнению Павла Максимовича, новые копии, сделанные со стопки, были раз в 500–600 мощнее, чем копии, сделанные с одного рисунка. Это он ощущал экстрасенсорно.
Приехав в Москву, я позвонил академику А. Е. Акимову и рассказал об этом. Анатолий Евгеньевич пояснил мне, что тонкие (или торсионные) энергии не подчиняются закону сохранения энергии. В тонкоматериальных полях энергия не убывает, как бы имея неиссякаемый постоянный источник пополнения. Напротив, тонкоматериальные субстанции обладают склонностью к размножению с сохранением или даже усилением энергетического потенциала. Поэтому ксерокопирование со стопки одинаковых рисунков, сделанное Павлом Максимовичем Игнатенко, можно представить, как взаимное усиление тонкоэнергетического потенциала рисунков в стопке с переносом общего энергетического потенциала их на новую копию. Дело в том, что любой предмет, в том числе и рисунок, имеет фантом, то есть тонкоэнергетическую копию. А фантомы отдельных рисунков, складываясь в стопке в единый фантом, переносят свой уже общий тонкоэнергетический потенциал на новую копию, не подчиняясь закону сохранения энергии.
Вспомнив эту историю с деревней Барсуки Ленинского района Тульской области, я, сидя перед «старшим человеком» и Астаманом в Катманду, представил, что освящение в пещере является ничем иным, как введением в фантомы тех же ключей, одежды и лампы новой (пещерной) информации, которая, видимо, распознаваема тем же Харати, воспринимаясь при очередном посещении как «своя» или «пещерно-родная». Я понял также, что чем большее количество раз предмет (лампа, ключи или одежда) был в пещере, тем он «роднее» для пещеры. А это, наверное, важно, чтобы не нарушать торсионные поля душ людей в состоянии Сомати.