Польско-египетская археологическая миссия на вершине холма в Дейр-эль-Бахри
Этот выдающийся проект под руководством профессора Анджея Нивински из Варшавского университета начался в 1999 году. Работы ведутся в местности с головокружительным рельефом из глубоких оврагов, крутых склонов и узких проходов, где постоянно случаются осыпи. Прямо под районом исследования находятся храмы Ментухотепа II, Хатшепсут и Тутмоса III. При взгляде снизу раскопки наверху кажутся совершенно невозможными: эти знаменитые скалы, создающие столь впечатляющий фон для храмов, кажутся абсолютно вертикальными, словно театральный занавес. На самом деле это не так. Уже двадцать лет профессор Нивински, все такой же живой и энергичный, как в первый день проекта, ведет здесь работу, демонстрируя умение справляться с высокогорными условиями и при этом не терять научной хватки, а также удивительной способности находить следы жизни древних людей по всему скалистому склону (см. Фото 3, Фото 4, Фото 5, Фото 6).
Вопреки ожиданиям, в таком неочевидном месте Нивински удалось найти немало доказательств человеческого присутствия. И это несмотря на то, что просто забраться на вершину такой скалы весьма непросто, не говоря уже о какой-либо деятельности. Нивински полагает, что у древних были довольно веские основания карабкаться вверх. Собственно, исследователь утверждает, что именно удаленность и труднодоступность привлекли древних людей, поскольку на такой высоте можно было укрыть значимую для них гробницу.
Так что же нашел Нивински? На высоте приблизительно 60 м ниже вершины находится громадный валун, площадка вокруг которого, вероятно, была когда-то покрыта рукотворным цементом из смеси известковой крошки, щебня, иснинской сланцевой глины и воды. После высыхания смесь напоминала известняк[61], из которого состоит сама скала. Вероятно, с помощью этого раствора древние пытались сделать ровную платформу на ее склоне, который в отдельных местах достигает 45º. По мнению Нивински, платформа служила нескольким целям: во-первых, запечатать и скрыть под собой гробницу, во-вторых, обеспечить ровную площадку, на которой могли трудиться древние каменщики, предположительно занимавшиеся последними работами по маскировке гробницы. И в-третьих, если Нивински прав, то эта платформа играла важную роль в дерзкой и беспрецедентной попытке ограничить доступ к захоронению. Неподалеку находится второй огромный валун весом около 60 тонн. Гипотеза Нивински заключается в том, что он был специально сброшен с вершины скалы на площадку с такой точностью, чтобы сдвинуть первый камень с изначальной позиции. Так оба валуна оказались непосредственно над входом в гробницу, образовав непреодолимое препятствие для доступа к внутренним камерам[62].
Скалы в Дейр-эль-Бахри. Слева от храма Хатшепсут видны спускные желоба, по которым польские археологи убирали мусор с места раскопок
Источник: Chris Naunton
В окрестностях команда Нивински обнаружила шесть тектонических разломов, два из которых были заполнены таким же оранжевым песком, использовавшимся для цементного раствора. Возможно, это было сделано для защиты неких объектов на дне трещин от потоков воды[63]. Десять рукотворных дренажных канав, вероятно, выполняли схожую функцию[64]. Примечательно, что рядом Нивински нашел десять туннелей, прорытых, как он считает, грабителями[65]. Очевидно, не только польскому ученому пришла идея вести здесь поиски.
Еще одним свидетельством можно считать семь наскальных надписей иератическим письмом (рукописной формой иероглифов). Пять из них упоминают Бутехамона, чиновника времен XX династии, чье имя хорошо известно из свода документов, носящего название «Письма поздних Рамессидов».
Судя по всему, Бутехамон играл более важную роль в обследовании царских гробниц и организации перезахоронений, чем кто-либо из его современников. По всей Долине Царей его имя часто встречается в наскальных надписях. На многих табличках, лежащих рядом с мумиями, он также упоминается как человек, отвечавший за различные работы по их обновлению. Например, Бутехамон руководил «осирификацией» (заменой бинтов) мумии Рамзеса III. Очевидно, он занимал высокий пост при дворе фараона — его титул (такой же носил его отец) звучал как «писец Некрополя». Помимо этого, его называли «хранитель входа в Некрополь» и «смотритель работ в Доме Вечности» (под «Домом Вечности» обычно понимаются гробницы и иногда погребальные камеры). Более того, на крышке его собственного гроба, теперь хранящейся в Египетском музее в Турине, изображены и поименованы члены семей фараонов периода Нового царства. Это подтверждает, что Бутехамон занимал весьма привилегированное положение и был тесно связан с покойными правителями.
Нивински предположил, что имя Бутехамона было выбито на скале в Дейр-эль-Бахри сразу же после того, как гробницу запечатали. Соответственно, усыпальница может принадлежать только кому-то из двух царственных особ того периода, чьи захоронения до сих пор не идентифицированы — Херихору (см. главу 4) или его сыну Неферхересу[66]. Однако в ходе исследований Нивински был вынужден пересмотреть свою точку зрения и выдвинул предположение, что гробница изначально принадлежала Аменхотепу I, а в более позднее время была перестроена для захоронения Херихора или Неферхереса.
В 2000 году ученые нашли центральную часть необычного бронзового кинжала. Больше всего он напоминал кинжал из золота и серебра, обнаруженный рядом с мумией фараона XVII династии Камоса — предшественника и дяди Аменхотепа I[67].
Могла ли неуловимая гробница сына и наследника Яхмоса находиться в Дейр-эль-Бахри? Стоит отметить, что именно во время правления Яхмоса на Египет обрушился сильнейший ураган, повредивший несколько монументов, в том числе гробницы фараонов. «Тогда Его Величество известили, что погребения были залиты водой, усыпальницы повреждены и размыты, пирамиды обрушены [?]»[68]. Могло ли это происшествие заставить власти искать более безопасное место для захоронения фараона? Были ли дренажные рвы, найденные Нивински, попыткой подготовиться к схожему удару стихии?
Хорошо известно, что Аменхотеп I активно участвовал в жизни местных обитателей и они ему поклонялись. Здесь же он построил небольшую молельню из кирпича, которую позже перестроили в храм Хатшепсут. Возможно, именно в этом святилище изначально стояла выдающаяся статуя фараона, выполненная из песчаника и ныне хранящаяся в Британском музее. Ее обнаружил Эдуар Навилль во время раскопок расположенного неподалеку храма Ментухотепа II. Вероятно, статую перенесли, когда начали возводить монумент Хатшепсут. Возможно, храм Аменхотепа не был гробницей[69] и представлял собой статую, изображавшую царя в виде Осириса, великого бога загробной жизни. При этом храм Ментухотепа II, очевидно, выполнял функцию усыпальницы, где покоилось тело фараона. В храме Ментухотепа II Эдуар Навилль также обнаружил стелу, ныне находящуюся в Британском музее и включающую в себя четыре статуи Ментухотепа II и Аменхотепа I в виде Осириса[70]. Таким образом, в какой-то момент храм ассоциировался с обоими фараонами. Известно также, что во дворе храма раньше был обширный сад: там нашли останки пятидесяти пяти платанов и восьми тамарисков[71].
Мог ли этот храм быть «домом Аменхотепа в Саду» из папируса Эббота? В его тексте говорится, что «горизонт вечности Аменхотепа» находится строго к северу от того храма. Раскопки профессора Нивински развернулись как раз непосредственно к северу от храма Ментухотепа…[72] Более того, цементная платформа, открытая его командой, находится в 63 м от вершины скалы, что соответствует 120 локтям. Профессор видит в этом прямую параллель с «высоким местом» из папируса Эббота[73]. Наконец, нам известно, что жена Аменхотепа Меритамон и его сын Аменемхет были похоронены в Дейр-эль-Бахри. Их гробницы обнаружил Герберт Уинлок[74].
Прав ли Нивински? Версия о том, что гробница Аменхотепа I находится в Дейр-эль-Бахри, звучит достаточно правдоподобно, особенно если учитывать связь, существующую между этим фараоном и расположенными вблизи храмами. В своих статьях польский профессор полон оптимизма: «Существует множество археологических предпосылок, чтобы я мог утверждать, что вход в шахту гробницы находится именно здесь»[75]. Однако, несмотря на энтузиазм Нивински, гробница по-прежнему не найдена, да и свидетельства ее нахождения в Дейр-эль-Бахри пока лишь косвенные.
Выводы
Если сравнивать между собой все эти гипотезы, версия Нивински, безусловно, проигрывает — хотя бы потому, что во всех остальных случаях гробницу нашли. Гробницы AN-B, KV39 и K93.11/12, вне всяких сомнений, представляют собой захоронения; также существует ряд свидетельств, говорящих о том, что они могут принадлежать Аменхотепу I. Аргумент Нивински, напротив, состоит в том, что на скале в Дейр-эль-Бахри сокрыто нечто