– Такой, который заставит не думать о другом человеке. Такие вы печете?
«У ее друга или мужа роман, – подумала Вероника, – но, похоже, дело не только в этом». Обычно она определяла все по голосу, но тут чувствовалась какая-то необъяснимая сложность.
– Мне только нужно уточнить, вы имеете в виду романтическую привязанность или просто пытаетесь удалить кого-то из своей жизни?
– Возможно, и то и другое, – последовал ответ.
Пирог «Изгнание». Его Вероника пекла нечасто, всего дважды здесь в городе и несколько раз в Нью-Мексико. Впервые, когда работник закусочной, эмоциональный молодой парень, убиравший со столов грязную посуду и плакавший каждый раз, приводя в порядок стол, за которым сидела женщина с такими же рыжими волосами, как у его бывшей девушки, разбившей ему сердце, оказался из-за всех этих слез на грани увольнения. Поэтому Вероника задержалась допоздна и как-то непроизвольно взяла арахисовое масло для вязкости и кокос ради его шершавости, прикинув, что легкий, воздушный на вкус пирог со сливками не сможет отделить и увлечь за собой ощущения мрака и обреченности, тогда как более тяжелое арахисовое масло и текстура кокоса проникнут глубже, примут этот источник огорчений на себя и унесут прочь из желудка. Она испекла свой пирог «Изгнание» и на следующее утро угостила бедолагу, пока болтала с ним на кухне. Она сказала ему, что он сильнее, чем думает, сам контролирует свою судьбу и будущее, а значит, настало время забыть старые обиды. Пришел момент обратить внимание на что-то новое. Набраться смелости и рискнуть.
Уплетая пирог, парень поведал ей, что немного влюблен в Дженни, темноволосую официантку с большими синими глазами, и, может, пригласит ее на свидание. Пирог «Изгнание» имел успех, поэтому Вероника взяла на вооружение арахисовое масло и кокос.
– Я называю такой пирог «Изгнание», – сказала она в трубку.
– А он на самом деле поможет? – спросила женщина, и в ее голосе зазвучала надежда.
– Буду откровенной – это один из моих особых чудо-пирогов, не всегда выполняющий свою задачу. Полагаю, вы должны по-настоящему хотеть ухода этого человека из вашей жизни, чтобы пирог сработал. Должны быть готовы. Если же нет, пирог ничего не изменит. Некоторые люди уже решились, но воспоминания продолжают тянуть их назад. Другие же просто не готовы отпустить ситуацию, даже если это грозит им самоуничтожением.
– Что ж, иногда ты и сам не знаешь, что для тебя лучше, – отрезала звонившая.
У Вероники сложилось впечатление, что она не готова, и пирог не подействует. Но боль в ее голосе трогала до глубины души. Женщина была вспыльчива, а вспыльчивым жить очень сложно. Веронике захотелось помочь ей.
– Давайте сделаем так, – сказала она. – Вы заберете пирог, но не заплатите. Если он поможет, бросите деньги в мой почтовый ящик. Годится?
Мгновение женщина молчала.
– Хорошо. Значит, завтра?
Завтра? Ей нужно еще раз пробежать резюме, провести сегодня вечером фотосессию у Шелли и подготовиться к завтрашнему занятию. Кроме того, завтра она работает в утреннюю смену, а потом должна испечь два особых пирога для клиентов и чизкейк с соленой карамелью «Надежда» для себя. Завтра днем ей нужно не меньше двух часов на покупки для занятия и на окончательную подготовку к нему.
И хотя бы «спасибо» услышала Вероника за предложение не платить, если пирог «Изгнание» не сработает?
– Пожалуйста, – взмолилась женщина, и в ее голосе снова прозвучало такое отчаяние, что Вероника не смогла отказать.
Она молча вздохнула.
– Если вы заедете ко мне вечером, часов в пять, ваш пирог будет готов.
– Спасибо, – наконец сказала женщина и повесила трубку.
Вероника не сразу сумела отвлечься – в голосе звонившей было что-то тревожащее, но что именно, она затруднялась определить. Услышанная горечь не давала ей покоя. Зато это очень поможет при приготовлении пирога «Изгнание».
Глава 6Джемма
В девять тридцать в понедельник утром Джемма вышла из кабинета доктора Лары Бауэр (акушера-гинеколога) с подтверждением беременности – во всяком случае, анализ мочи дал второй положительный результат, – рецептом на витамины для беременных и ожидаемым сроком родов.
3 января. Новогодний ребенок.
Врач ответила на все вопросы Джеммы касательно того, каких продуктов ей следует избегать (деликатесного мяса, рыбы с высоким содержанием ртути и заправки к салату «Цезарь» из-за сырых яиц) и можно ли выпивать хотя бы чашку кофе в день (можно). Ей повезло попасть на прием; Джун осторожно поинтересовалась у Изабел фамилией ее гинеколога, и благодаря тому, что одна из пациенток в последний момент отменила этим утром свой визит, Джемме назначили данное время. Результаты анализа крови будут готовы через несколько дней, но докторша сказала, что при двух положительных тестах она совершенно точно беременна.
Джемма коснулась живота, пока еще совершенно плоского. Когда же она по-настоящему осознает свое положение? Быть может, когда младенец в первый раз толкнется? Обручальное кольцо Джеммы блестело на солнце, пока она шла по Главной улице. «Я беременна, – сказала она себе. – У меня будет ребенок». Это реальность, пусть даже пока реальностью не ощущавшаяся. Возможно, для Джеммы это к лучшему. Та ее часть, которая безумно любит мужа, хотела позвонить ему и поделиться новостью, но каждый раз, берясь за телефон, она себя останавливала. От ликующего крика «Я буду отцом!» разговор перейдет к переезду в Уэстчестер, к плану – Джемма сидит дома с ребенком и работает неполный день, если будет «настаивать», в бесплатной еженедельной газете. Прошлым вечером Джун сказала, что, с ее точки зрения, это звучит просто здорово, но она забеременела в двадцать один год, будучи студенткой колледжа, и не могла разыскать отца ребенка, а значит, подруга имела в виду только одно: Джемме повезло. У нее есть любящий муж. Слишком любящий, возможно, но она просто счастливица. И тем не менее, разве плохо хотеть карьеры, которая так много для нее значит? Если уж она забеременела, неужели нельзя совместить и то и другое? Ребенка и работу?
Месяц назад, выполняя редакционное задание в бруклинском приюте для бездомных, она сидела на койке рядом с матерью-одиночкой, которой некуда было идти. Она не имела трудовых навыков и не могла пойти работать, не оставив дома свою двухлетнюю дочь, спавшую на той же самой койке. Джемма была настолько тронута историей этой женщины, что организовала для нее собеседование в центре дневной медицинской помощи, но место санитарки досталось другому человеку. Позднее, вдвоем обзвонив двадцать с лишним таких центров, они нашли работу с удобным графиком, чтобы не оставлять девочку одну. В течение двух недель мать-одиночка смогла переселиться в собственную маленькую квартирку. Материал Джеммы о трех обитательницах приюта вызвал более тысячи откликов на сайте «Нью-Йоркского еженедельника» – некоторые ругали ее и женщин за их положение, другие от души сочувствовали тяжелой ситуации. Именно этим Джемма и хотела заниматься – разговаривать с людьми, рассказывать их истории: одни – душераздирающие, другие – противоречивые, – или просто писать об обычных людях, которые, подобно многим другим, борются с трудностями. Александр однажды сказал, что, по его мнению, стремление Джеммы быть репортером гуманитарной направленности проистекает из желания, чтобы людей услышали, мол, этим она неосознанно компенсировала невнимание к ней в детстве со стороны родителей. Может, и правда. Иногда ей казалось, что Александр хорошо ее понимает. А иногда…
Пожалуй, она позвонит ему сегодня вечером и сообщит новость. После встречи с Клер Ломакс в «Бутбейских региональных ведомостях». Джемме необыкновенно повезло натолкнуться на Клер в субботу на свадьбе их общей подруги. Подростками Клер и Джемма, подружки по летнему отдыху, играли в репортеров, интервьюируя людей на улице и занося их ответы в блокноты. Клер всегда умела придумывать задания; ничего удивительного, что теперь она влиятельный редактор в популярной региональной газете.
На приеме в честь свадьбы их подруги Клер обняла Джемму с прежней сердечностью, и, прихватив мини-пирожки с крабами и фаршированный стилтоном[2] виноград, они устремились к столу, чтобы поделиться новостями; в последний раз они виделись на похоронах тетки Джун, два года назад. Джемма откровенно рассказала о себе, и подруга поздравила ее с беременностью, посочувствовала сложностям в отношениях с мужем и потере любимой работы, а также пригласила зайти к ней этим утром и обсудить их возможное сотрудничество. Старинная приятельница, Клер положительно отреагировала на все, что поведала Джемма, и готова дать ей отличное задание – историю, которой занимается уже несколько дней. Сообщения с места события и сбор материалов позволят Джемме окрепнуть, снова почувствовать себя самой собой. Она будет лучше подготовлена к беседе с Александром, когда тот снова заведет песню, что не было бы счастья, да несчастье помогло – имея в виду ее увольнение.
Проходя мимо магазинчика «Итальянская пекарня», Джемма вдруг страшно захотела канноли. Она пожирала глазами блюдо в витрине, на котором были выложены восхитительные пирожные. «Только одно, – сказала она себе. Вошла и вышла с четырьмя: для себя, для Джун, если увидит ее позже, для Изабел в гостинице и одно на вечер, когда она размечтается о десерте. Джемма уселась на скамейку рядом с магазином и обнаружила, что ее внимание приковано к проходящим мимо матерям. И младенцам. Внезапно они оказались повсюду. В колясках. В мягких сидушках на груди у родителей. Или в изысканных хитрых приспособлениях на манер рюкзака. Одна мамаша несла своего малыша в перевязи через плечо.
Однако все эти женщины имели общую черту. Можно было подумать, что они всегда выполняли свои родительские обязанности. Их лица были спокойны. Женщина с рюкзаком остановилась у витрины магазина, другая, катившая коляску, помедлила, чтобы ответить на звонок телефона, затем отправилась дальше по улице, словно в заботе о младенце не было ничего особенного. Джемме придется взять себя в руки. Очевидно, можно выполнять одновременно несколько дел. Возможно, она научится держать маленького ребенка и в то же время с кем-то разговаривать. Видит бог, матери были матерями испокон века. Она сумеет научиться. Можно спросить совета у руководящей «Тремя капитанами» Изабел, как вести дела и растить ребенка. У Изабел прекрасная няня, но она говорила, что частенько в гостинице ей помогает Джун. Сестра Джеммы, старше ее на пять лет, жила в Калифорнии, они не поддерживали отношений и вообще никогда не были близки. Сестра всегда держалась холодно, как и ее мать, и не стремилась к обществу Джеммы.