– Клер, зная о моей беременности, предложила мне полную занятость в качестве старшего репортера с собственной воскресной колонкой. И приличную зарплату, ну, не по нью-йоркским меркам, конечно. Я бы хотела согласиться на эту работу. Почему ни одна из нью-йоркских газет, в которые я разослала свое резюме, не увидела во мне того, что видит она?
– Джемма, ты прекрасный репортер и отлично пишешь. Ты попала под перекрестный огонь экономии и закрывающихся газет. Но ты написала великолепную статью, а теперь вернешься домой, к новой жизни.
– Да знаю, знаю, – ответила Джемма.
– И послушай, я тут подумал… Если у тебя вызывает отторжение именно Доббс-Ферри, нам не обязательно селиться так близко от моей семьи.
«Ну хоть что-то».
– Полагаю, это поможет. – Но она понимала, что он думает о соседнем городе, а не о соседнем штате. – Я поеду утром в субботу, ладно? – проговорила она, не в силах сдержать слезы в голосе. – Мне надо попрощаться с близкими людьми.
– Тогда увидимся в субботу вечером. Послушай, родная, ты полюбишь свою новую жизнь. Это наш следующий шаг.
Если бы только Джемма могла этому поверить.
Глава 22Беа
Беа стояла перед домом 26 по Березовому переулку в Уискассете, в пятнадцати минутах езды от Бутбей-Харбора, занеся палец над кнопкой звонка. Через несколько секунд она встретится с Тимоти Макинтошем, своим биологическим отцом. Она закрыла на мгновение глаза и вспомнила совет Патрика сегодня за ланчем – не забывать, что Тимоти перезвонил ей, пригласил к себе домой. По телефону его голос звучал дружелюбно, хотя и немного нерешительно. Тимоти объяснил, что, с одной стороны, искренне не считал себя отцом ребенка Вероники Руссо, а с другой – беспокоился все прошедшие годы, а вдруг это правда. Это уже давно, очень давно тяготило его, и он с нетерпением ждал возможности наконец-то все выяснить.
Она позвонила.
Когда дверь открылась, раздался общий вздох изумления. Мужчина был на двадцать два года старше парня на фотографии, но разительно походил на Беа. Высокий, с густыми волнистыми светлыми волосами. Глаза зеленоватые, а не карие, как у нее, но было что-то общее в их чертах: овал лица, быть может, улыбка.
– Мне кажется, анализ ДНК тебе не потребуется, – сказала стоявшая чуть позади Тимоти блондинка.
Он прижал ладонь ко рту.
– Очень приятно с тобой познакомиться, – проговорил он, распахивая дверь, чтобы впустить Беа. – Это моя жена Бэт. Наша дочь у друзей, но, может, ты познакомишься с ней в другой раз, когда мы, конечно, ей о тебе расскажем.
– С удовольствием, – согласилась Беа.
Беа пришлось попрощаться с Макинтошами в четыре, поскольку в пять у нее было назначено занятие с Мэдди. Вчера Тайлер позвонил и перенес его со среды на вторник, потому что приехали их бабушка и дедушка, но все равно полутора часов для первой встречи с Тимоти оказалось вполне достаточно. И Тимоти, и Бэт держались с Беа крайне официально и с какой-то неловкостью, но она списала это на волнение. В целом они вели себя приветливо, изо всех сил стараясь утолить интерес Беа к предкам Тимоти, прибывшим сюда из Шотландии. Беа записала кое-что из медицинской истории его семьи – дядя с агорафобией, бабушка умерла от рака яичников, изредка случались депрессии, но в целом крепкая, здоровая порода. Мать Тимоти работала секретарем, а отец занимался строительством, как и отец Беа, и кажется, чета Макинтошей с неподдельным интересом слушала ее рассказы о детстве. Тимоти и Бэт поженились семнадцать лет назад, и глядя на них, бо́льшую часть времени просидевших держась за руки, можно было понять, что они очень близки, и Бэт во многом служила своему мужу опорой. Они этим же вечером собирались рассказать дочери о Беа, и Тимоти пообещал позвонить насчет новой встречи.
Она покинула Уискассет с легким сердцем и вернулась в Бутбей-Харбор, но Мэдди опять опаздывала на занятие. Беа приехала ровно в пять, однако трейлер, где они договорились встретиться вместо библиотеки, пустовал. Решено было увидеться здесь, а потом найти тихое местечко под тенистым деревом и поговорить об эссе по книге. За минувшую неделю Беа прочла половину романа и нашла много прекрасных фраз и абзацев, напомнивших ей о цитате, выбранной Мэдди для эссе. Чтение, репетиторство – все это сильнее прежнего убедило девушку, что ее призвание – быть учителем.
У трейлеров для персонала людей было не так много, у технической палатки выстроилась большая очередь. Однако Мэдди нигде не было. После замечательного занятия на прошлой неделе Беа была уверена, что девочка не бросит подготовку.
Она огляделась – нигде ни следа Мэдди.
А, постойте-ка. Длинные темные волосы и знакомый смех – перед трейлером, припаркованным у ограды. Что она там делает? Беа пошла туда и услышала хихиканье. Ясно, Мэдди с мальчиком. И сейчас ее свидание прервется ради занятия.
– Мэдди, ты…
Она была не с мальчиком. Она была с мужчиной.
С Патриком Улом.
– Какого… – начала Беа, не веря своим глазам.
Патрик покраснел. Отскочил от Мэдди, и выражение его лица изменилось, как будто он уже сочинил ложь, которую сейчас и выложит.
– Ей же шестнадцать! – закричала на него Беа.
Он удивился.
– Что? Она сказала, ей девятнадцать.
– Это правда, я так сказала, – подтвердила Мэдди.
Беа стало нехорошо. Она метнула на Ула презрительный взгляд и повернулась к девочке.
– Мэдди, пора заниматься. Пойдем. Немедленно. А ты, – обратилась она к Патрику, – можешь убираться к черту.
– Я думал, ей девятнадцать! – возмутился он. – И прости, Беа, но, может, если бы ты не строила из себя такую недотрогу… Я хочу сказать, сколько раз мы с тобой встречались?
Беа остановилась, развернулась и со всей силы ткнула Патрика Ула в живот.
Она услышала, как ахнула Мэдди, а Патрик пробормотал: «Сумасшедшая стерва», – схватила девочку за руку и потащила прочь.
– Кстати о «недотроге», это означает, что вы встречались? – спросила Мэдди, застенчиво поглядывая на Беа, пока они мимо ограждений шли к тихому месту.
– Встречались, да.
– Прости. Я не знала.
– Он заигрывал со мной и сказал, что должен поцеловать меня, а не то умрет. Он такой красивый, поэтому я и согласилась.
Беа с отвращением покачала головой.
– Ты сказала ему, что тебе девятнадцать?
– Он спросил, сколько мне лет, ну я и солгала. Он сказал: «Хорошо». Мне правда жаль, Беа.
Девушка кипела от возмущения. Она остановилась и, отвернувшись от Мэдди, дала себе минуту, чтобы успокоиться. Даже если этот мерзавец Патрик и поверил, будто ей девятнадцать, он же знал, что она сестра Тайлера, и явно собирался подложить свинью этому парню.
– И он все равно стал к тебе приставать. Подонок. Мэдди, ты должна быть осторожна с подобными мужчинами. Особенно на съемочной площадке. Держись мальчиков своего возраста, ладно? Пожалуйста.
– Ладно, мой братец без конца читает мне лекции. Может, вы ограничитесь репетиторством?
Беа мягко дернула девочку за волосы.
– Твой брат, похоже, очень за тебя переживает, Мэдди. Цени это. У меня нет такого человека.
– Почему?
– Потому что иногда я веду себя как идиотка, выбирая приятелей. Твой брат говорил мне, что Патрик – отъявленный бабник, а я ему не поверила.
– Тайлер никогда не лжет. Это патология. Я бы тебе сказала.
Беа поняла, что Тайлер Иколс не вымогал у биологической матери Мэдди деньги, Патрик солгал об этом, чтобы Беа уж точно не послушалась предостережений Тайлера на его, Патрика, счет. Патрик из кожи вон лез, чтобы навредить Тайлеру – потому, вероятно, что тот не был негодяем.
Беа остановилась под тенистым деревом и расстелила одеяло, которое захватила с собой в большой сумке.
– Садись, – велела она Мэдди. – Давай-ка займемся делом. Забудем о плохих мужчинах и сосредоточимся на хороших. Таких, как Аттикус Финч.
Пока Мэдди целую вечность доставала книгу и тетрадь, Беа думала только о том, какой слепой она была. И о том, что должна извиниться перед Тайлером.
Второе занятие прошло так же хорошо, как и первое. Мэдди прочитала главы, могла обсуждать текст и связала два отрывка со своей цитатой для эссе. Понуждаемая Беа, она нашла еще три в одних только первых шести главах. Беа нравилось осторожными вопросами направлять Мэдди к установлению связей, видеть, как светлеет ее лицо. Девочка продвинулась настолько, что перестала называть книгу «Убить перескучника», с гордостью объяснив свое понимание названия.
– Эй, – послышался голос Тайлера.
При виде брата Мэдди стремительно захлопнула книгу. Беа надеялась, что к следующему занятию девочка настолько проникнется романом, что захочет продолжить разговор о нем.
– Можно тебя на минутку для личного разговора? – спросила она у Тайлера.
– Только не говори, что ты нас бросаешь, – сказал тот. – Сестра все уши мне прожужжала по дороге о людях по имени Глазастик, Джим, Аттикус и Страшила.
Беа улыбнулась.
– Нет, я вас не бросаю.
Как только Мэдди отгородилась от окружающих наушниками, Беа отвела Тайлера в сторону и поведала печальную историю, как наткнулась на Патрика, целовавшего Мэдди, и он бранился на чем свет стоит из-за того, что Мэдди сказала, будто ей девятнадцать.
Разъяренный Тайлер выругался себе под нос.
– Я должна перед тобой извиниться, Тайлер. Он настоящий подонок, а я этого не видела. Как люди могут быть такими беззастенчивыми лжецами?
– Он столько лет терся среди определенного сорта актеров, что это у него теперь в крови. Какой же я дурак, что взял сюда Мэдди. Но мы нечасто снимаем в наших краях, поэтому мне захотелось немного ее подбодрить.
– Потому что она так огорчилась из-за своей родной матери?
Он кивнул.
– Я еще должна извиниться перед тобой. Патрик сказал, чтобы я тебя остерегалась и убедилась, что ты заплатишь мне за занятия с Мэдди, поскольку ты вымогал деньги у биологической матери своей сестры. Он сказал, что услышал твой разговор с другим АВ.