На протяжении пятнадцати веков обитателями неприступного монастыря были монахи. Их приносили сюда в раннем детстве — родители верили, что семью ждет благословение, если один из сыновей посвятит свою жизнь богу. До недавнего времени, сообщил нам Эйба, в монастыре жили три отшельника, проводившие все время в молитвах. Никто их не видел, но когда они умерли, их тела перенесли в дальнюю пещеру.
— Я покажу вам тела, — пообещал он.
Мне не терпелось взглянуть на тайные книги, в которых рассказывалось о царе Соломоне, но я понимал, что невежливо отказываться от предложения мальчика. Поэтому мы прошли по краю плато и спустились по узкой тропинке, прижимавшейся к самому утесу. Эйба осторожно перелез через дерево, растущее из расщелины в скале. Мы с Самсоном последовали за ним, не смея взглянуть вниз. Затем юный монах указал на узкий вход в пещеру и, прежде чем я успел остановить его, проскользнул внутрь и позвал нас к себе.
В глубине пещеры лежали несколько скелетов. На одном еще остались куски черной, разлагающейся плоти. Запах в пещере стоял ужасающий. Эйба поднял бедренную кость и помахал ей. Он сказал, что в пещеру залетают большие птицы и едят разлагающиеся тела.
Проделав обратный путь по опасной тропинке, мы оказались возле цистерны. За прошедшие века монахи выдолбили в скале несколько резервуаров для сбора воды во время редких дождей; глубина некоторых резервуаров достигает шестидесяти футов. Эйба сказал, что вода очень свежая, и набрал чашку, предлагая мне попить.
Я вовремя заметил, что вода кишит личинками, и передал чашку Самсону.
К тому времени, когда мы добрались до церкви, солнце уже начало садиться. Это было квадратное здание, сложенное из небольших обтесанных блоков. Церковь располагалась за стеной и стояла в окружении деревьев и участков высохшей травы. Говорят, что это самая старая церковь в Африке.
Пока мы снимали обувь, в двери церкви нас ждал монах. Я подтолкнул Самсона вперед, и начался длинный ритуал приветствий. Монах сказал, что ждал нас много месяцев и что он благодарен богу за наше благополучное прибытие в Дебре-Дамо.
Притвор церкви украшали деревянные резные панели с фигурами слонов и жирафов, верблюдов, газелей, львов и змей. На стенах были яркие фрески. Одна из них изображала авву Арегави, поднимаемого на гору змеей. На другой фреске св. Георгий убивал дракона. На третьей я увидел сцену прибытия царицы Савской ко двору царя Соломона.
— Соломон. — Я махнул рукой в сторону фрески.
Лицо монаха просветлело.
— О, Соломон.
— Мудрый царь, — сказал я.
— Да, мудрый, очень мудрый.
— И богатый.
Монах улыбнулся.
— Очень богатый, — кивнул он.
Я попросил Самсона задать вопрос о тайных манускриптах. Монах опустил взгляд.
— Тут было много книг, — ответил он. — Но недавно в библиотеке случился пожар. Осталось совсем мало.
— Где они?
— В Святая Святых. — Он указал рукой на дверь, ведущую в главное помещение церкви.
— Я ищу золотые копи царя Соломона, — пояснил я. — И мне сказали, что вы можете помочь в моих поисках.
Монах повернулся к деревянному аналою, стоявшему в центре притвора, и сдернул с него зеленое, изъеденное молью покрывало. Под ним оказалась большая книга в алом кожаном переплете.
— Это «Кебра Негаст»?
Монах открыл книгу наугад, и мы увидели столбцы рукописного текста из округлых черных букв. Это был геэз, древний эфиопский язык.
Монах не ответил на мой вопрос, а вместо этого начал рассказ:
— Бог явился царю Соломону во сне и спросил его, каким особым даром его одарить. Юный царь ответил, что хотел бы обладать мудростью, чтобы отличать добро от зла. Бог даровал ему мудрость. Затем Соломон построил великий храм в Иерусалиме и украсил его стены чистейшим золотом — эфиопским золотом.
Он сделал паузу и перевернул страницу обеими руками.
— Из какой части Эфиопии Соломону привозили это золото?
Монах опять не ответил и продолжил повествование:
— Македа приехала в Иерусалим и остановилась в царском дворце, который тоже был облицован золотом. Она подарила ему красивые кубки, разнообразные украшения и много золота, чистого золота. Она задавала ему трудные вопросы, и он ответил на них. Соломон был поражен красотой царицы. Он устроил пир, на котором пищу посыпали солью, и Македа отведала этих блюд. В ту ночь ложе царицы стояло рядом с ложем Соломона.
— Между ними стоял кувшин с водой. Соломон сказал, что не прикоснется к Македе, если она согласится не брать то, что принадлежит ему. Но ночью царицу замучила жажда, и она выпила воды из кувшина. Тогда Соломон встал со своего ложа и овладел Македой — она украла то, что принадлежало царю. Македа вернулась в Эфиопию, где родился их сын.
— А золото, золото Соломона?
Монах снова перевернул несколько страниц книги.
— Я расскажу вам о золоте.
— Откуда оно привозилось? Из какой части страны?
— С запада, ответил монах. — Из земли Шангул.
— Бени-Шангул? — переспросил я, вспомнив, что доктор Панкхерст упоминал об этом месте и отмечал высокое качество добываемого там золота.
— Совершенно верно, — кивнул монах. — Я сам из Бени-Шангула. Люди в этих местах знают о копях Македы.
— Вы имеете в виду копи царя Соломона?
— Нет, они не принадлежали мудрому царю.
Это были копи царицы — на ее землях.
Я попросил рассказать поподробнее, но аудиенция подошла к концу.
— Наступило время молитвы, — сказал монах.
С этими словами он исчез в основном помещении церкви. Я позвал его, желая узнать подробности о золотых копях, но он не ответил.
Эйба вывел нас из притвора к тому месту, где мы оставили обувь. Было уже темно, и воздух наполнился мерцанием светлячков. Мы пробыли в Дебре-Дамо еще один день, но больше не видели монаха. Эйба сказал, что монахи предпочитают уединение и не любят разговаривать с посетителями. Если бы они любили поболтать, то не стали бы монахами, пояснил он.
Прежде чем набраться храбрости для спуска со скалы и возвращения к ждущему нас джипу, мне хотелось получить ответ на один вопрос.
Стадо пасущихся быков по-прежнему возбуждало мое любопытство. Поскольку в монастырь не допускались ни женщины, ни самки животных, разводить здесь скот не представлялось возможным. Я знал также, что на вершину горы не было тайной тропы. Единственный путь наверх — это веревка. Я спросил Эйбу, как сюда попали быки.
— Это очень трудно, — ответил он. — Если нам нужен бык, мы спускаем пару толстых веревок. Затем мы обвязываем ими быка, и все монахи тянут за веревки, чтобы поднять его на гору.
Эйба тяжело вздохнул, и глаза его округлились.
— От них ужасный шум.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯПресвитер Иоанн
«Окна в залах и комнатах были из хрусталя.
Обеденные столы были сделаны из изумруда,
аметиста или из золота, украшенного
драгоценными камнями; а ножки столов —
из тех же драгоценных камней».
В кафе на одной из улочек древнего города Аксума я познакомился с человеком, который заявил мне, что он бог. Я уже имел дело с богами в людском обличье в Индии, — на субконтиненте их насчитывалось несколько сотен, — но в Африке человек-бог мне встретился впервые. Его звали Майкл, и он оказался бывшим растафарианцем из Ливерпуля. У него была янтарная кожа в точках от укусов москитов, а черты лица выдавали мулата. Он непрерывно курил черные, скрученные вручную сигареты и говорил медленным, размеренным тоном. Майкл поминутно вставал и сплевывал в придорожную канаву.
— Отвратительный привкус во рту, — объяснил он.
— От табака?
— Нет, от несчастий этого мира.
Майкл отличался от тех богов, которых я видел в Индии. Он воспринимал свой статус очень серьезно. За немногими исключениями, индийские боги — это беспечные люди. Я слышал, как их сравнивали с торговцами змеиным жиром, потому что они совершали чудеса, излечивали больных и служили развлечением для бедных. В маленькой деревне, где не было телевизоров, их появление становилось главным событием года.
Я наблюдал, как Майкл делает глубокие затяжки и выпускает облачко дыма через нос. Некоторые люди курят от случая к случаю, но Майкл был настоящим профессионалом в этом деле. Я спросил, всегда ли он был богом.
— Это было во мне, — ответил он, — но не проявлялось, потому что я спал. Мои глаза были слепы, а уши глухи к истине. Я следовал Пути Раста. Я обрел любовь своих братьев. Я мечтал о воссоединении с народом. Но я все равно был слеп.
— А как же вы научились видеть?
Он почесал болячку на руке.
— Во сне ко мне явился Рас-Тэфаре. Он назвал меня своим преемником и приказал покинуть Ливерпуль и отправиться на землю обетованную.
— В Африку?
— В Эфиопию.
— Наверное, растафарианцы рассердились, — заметил я. — Ведь они считают Рас-Тэфаре мессией.
— Да, мне пришлось пережить горечь неприятия.
— У вас есть последователи?
Майкл зажег новую сигарету и исчез в облаке густого дыма.
— Пророк нуждается в последователях, — ответил он. — Но бог проходит свой путь один.
— А как насчет чудес — вы их совершаете?
— Я не иллюзионист в цирке. Я реинкарнация Рас-Тэфаре.
Самсон молчал, но ему явно не нравилось общество этого иностранца. Он неприязненно относился к ложным богам и толкнул меня ногой под столом, когда Майкл поднялся, чтобы сплюнуть в канаву.
— Это сам дьявол в человеческом обличье, — Самсон наконец выразил словами свое неодобрение. — Пойдемте, пока он не заманил нас в пустыню.
— А может, он бог. — Я не мог удержаться от желания подразнить Самсона. — Давай проверим его.
Когда Майкл вернулся за столик, я сказал ему, что мой друг Самсон не верит в его божественность.
— Можно задать вам один вопрос?
— Ладно, спрашивайте.
— Я приехал в Эфиопию, чтобы кое-что отыскать. Вы можете мне сказать, что это?