— Нарубите бамбуковых шестов, — приказал я. — Разорвите одеяла и сделайте факелы.
Все принялись за работу. Самсону не понравилось, что рвут его одеяло, но он пожертвовал своим имуществом ради благого дела. Мы намотали ткань на шесты, окунули в керосин и подожгли. Затем я дал Самсону последнюю порцию волшебного порошка, и мы вошли в пещеру.
Дым от факелов потревожил летучих мышей, которые буквально наводнили пещеру. Здесь их были тысячи — совсем как в Диредаве. Наши факелы больше дымили, чем светили, и в нескольких футах впереди уже ничего не было видно.
Я прокладывал путь, а Самсон шел следом, положив мне руку на плечо. Наконец-то, подумал я, мы проникнем в древние шахты. Но футов через двадцать мы уперлись в каменную стену. Пещера внезапно закончилась. Окруженные летучими мышами, мы тщетно пытались найти проход или каменную кладку. Дальше пути не было.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯВозвращение на проклятую гору
«… тот страждет высшей мукой,
Кто радостные помнит времена
В несчастии…»
Семь месяцев спустя я вернулся в Эфиопию.
Гора Туллу-Валлель не давала мне покоя с тех самых пор, как я покинул ее проклятую двойную вершину. Я пытался начать новые проекты, но вернуться к нормальной жизни никак не получалось. Я должен был завершить поиски. Я был убежден, что где-то на склонах горы прячется ответ на загадку копей царя Соломона. Найти ее, как и раньше, можно только одним способом.
Я должен был вернуться к Туллу-Валлель.
Обычно я не люблю возвращаться в места, где мне пришлось пережить массу трудностей.
Но когда самолет побежал по взлетной полосе по направлению к зданию аэропорта Аддис-Абебы, я почувствовал ком в горле. Сердце бешено колотилось. Я был безумно рад вернуться и прекрасно осознавал это. Единственное, в чем я мог быть уверен — до возвращения домой, в Европу, мне предстоит выдержать нелегкие испытания.
У выхода из зала прилета я заметил знакомую фигуру — одежда с моего плеча, коротко подстриженные волосы, унылый вид. Это был Самсон. Узнав друг друга, мы даже не улыбнулись. Предстоящее путешествие — это завершение неоконченного дела, и нам было не до шуток. Самсон взял мои вещи и понес к своему такси. Он не сказал, удивило ли его мое послание.
Он вообще ничего не сказал.
— Я должен был вернуться.
— Гора? — прошептал Самсон.
— Шахты. Я все время думаю о них. Мне кажется, я смогу их найти.
Самсон повернул руль, а затем аккуратно нажал на тормоза. Такси остановилось.
— Туллу-Валлель убьет вас, — сказал Самсон. — Послушайте моего совета. Возвращайтесь в Европу и забудьте о золоте царя Соломона.
Его слова совпадали с советом, который выслушал Хейтер, когда вернулся в Эфиопию, чтобы еще раз отыскать шахты. На смертном одре старый приятель Хейтера «Черный» Мартин прошептал ему: «Оставь в покое Туллу-Валлель и абиссинское золото, или пожалеешь, как жалею я». «Черный» Мартин, пораженный эфиопским проклятием, умер через несколько дней.
Наверное, мне следовало внять совету Самсона, но я этого не сделал. Я направился прямиком к проклятой горе, потащив за собой Самсона.
Меня не отпускало ощущение «дежа вю», потому что мы отыскали Бахру и наняли его — вместе с «императорским джипом». В конечном счете удача вернулась к нему, и он возвратился в Аддис-Абебу. Бахру, как обычно, дремал на заднем сиденье джипа — глаза налиты кровью, рот набит катом.
Последовавшие за этим дни были самыми тяжелыми за многие годы моих путешествий. Мы пробивались сквозь грязь и проливной дождь. Погонщики и мулы шли вперед, несмотря на ужасающие условия. Одежда, одеяла и продовольствие насквозь пропитались водой и никогда не высыхали. Кожа у меня на ступне стерлась напрочь, а лодыжки болели так, как будто их секли плетьми. Состояние Самсона было немногим лучше. Глисты вернулись к нему, и их обуревала жажда мщения.
Мое навязчивое увлечение шахтами Фрэнка Хейтера портило жизнь не только мне, но и окружающим. У большинства путешествий есть начальный пункт, но у некоторых нет четко определенной конечной цели. Вопрос в том, в какой момент вам нужно прикусить губу и возвращаться домой.
В последнее утро после действительно ужасной ночи мы сидели под деревом и мечтали оказаться как можно дальше от Туллу-Валлель. Мы пали духом. Я обдумывал создавшееся положение. Дождь лил как из ведра. Продукты почти закончились, батарейки в фонариках сели. Керосина больше нет, последние капли питьевой воды израсходованы. Самсон держался за живот и стонал. Я упал в муравейник, и покусанная спина сильно болела. Мулы начинали лягаться, стоило любому человеку приблизиться к ним. Лица погонщиков осунулись, ладони кровоточили. Стоило мне подумать, что хуже быть не может, как дождь пошел еще сильнее. Я понял, что поиски шахт Хейтера подошли к концу.
Тяжело вздохнув, я поднялся и дал приказ к отступлению. Мы развернулись и начали долгий и трудный путь назад, к шоссе. Я грустно улыбнулся. Тайна Фрэнка Хейтера осталась неразгаданной — как и местоположение копей царя Соломона.
Словарь
Абиссиния: старое название Эфиопии
амба: гора с плоской вершиной
амхари: язык племени амхара, широко распространенный в Эфиопии и нередко служащий в качестве общенационального
амоле: брусок соли определенного размера, в прошлом использовавшийся в качестве денег
аса вот: острое рыбное жаркое из пресноводной рыбы
бербере: очень острый соус к мясным блюдам, широко распространенный в Эфиопии.
Бет Израэлъ: эфиопские иудеи
быр: национальная валюта Эфиопии; по сегодняшнему курсу 12 быр приблизительно равняются 1 фунту стерлингов .
буда: религиозная верхушка эфиопских иудеев, якобы обладавшая способностью к «сглазу»
дежазмаш: местный князек
динк: древнеегипетское название карлика, которое встречается также в языках различных эфиопских племен
доро вот: острое жаркое из курицы, которое часто подают со сваренными вкрутую яйцами
энсета: «ложный банан», выращивается в Эфиопии и ценится за съедобный стебель
фалаша: сообщество эфиопских иудеев, большая часть которых теперь живут в Израиле; термин считается политически некорректным
фаранжи: прозвище европейцев, сохранившееся с колониальных времен
геэз: древний эфиопский язык; его понимают эфиопские священнослужители
гамелавала: подметальщики в Калькутте и других индийских городах, покупающие пыль с пола ювелирных мастерских
инжера: эфиопский хлеб из муки теффа, который подают к общей миске жаркого
каи вот: острое жаркое из баранины, подаваемое с соусом бербере
каро: племя на юго-западе Эфиопии, воины которого украшают свои тела замысловатыми узорами.
«Кебра Негаст» (Слава Царей): священный эфиопский текст, в котором содержится подробный рассказ о встрече царя Соломона с Македой
Македа: эфиопское имя царицы Савской
маквамья: молельный жезл, используемый эфиопскими священниками
матату: маршрутное такси, или микроавтобус, самый распространенный транспорт на востоке Африки
менсаф: бедуинское мясное блюдо, тушенная в молоке баранина с пряным рисом
мурси: племя на юго-западе Эфиопии, известное своими глиняными украшениями в виде дисков на нижней губе
орамо: одно из самых многочисленных племен Эфиопии и его язык
кат: мягкий наркотик в виде листьев, которые нужно жевать; распространен на Африканском Роге и на юге Аравийского полуострова; в Эфиопии его иногда называют чатт
шамма: хлопковая накидка, которую носят на всей территории Эфиопии; край ее нередко украшен орнаментом
шифтас: бандиты
систра: эфиопский музыкальный инструмент, возможно, древнеегипетского происхождения
табот: копия Ковчега Завета
тефф: распространенная в Эфиопии зерновая культура; из его муки делают инжеру
талер: монета австрийской императрицы Марии Терезии, которая в прошлом использовалась в качестве денежной единицы в некоторых африканских странах; до сих пор чеканится в Австрии
тукул: хижина, обмазанная глиной или просто сложенная из камня
верк: название золота на языке амхари
зиз-зил тибс: узкие полоски жареной говядины, подаваемые с соусом
Юсуф, человек-гиена из Харара, забивает корову около своего дома, готовясь к ночному пиршеству.
Согласно местной легенде гиены, живущие в окрестностях города, охраняют сокровища Соломона.
Каждую ночь Юсуф кормит стаю диких гиен, которые выныривают из темноты, привлеченные запахом свежего мяса. Как и все жители Харара, Юсуф верит, что, если гиен не кормить, они нападут на город и съедят всех детей.
Междугородние автобусы в Эфиопии — это очень медленный транспорт.
Никто не раздражается из-за частых остановок.
Нелегальный золотой прииск в Бедакайсе как будто сошел со страниц Ветхого Завета:
сотни мужчин, женщин и детей роют котлован в поисках золотого песка.
На шее у каждого старателя висит мешочек для золотого песка. В данном случае он сделан
из миниатюрной бутылочной тыквы, а на этом же шнурке висит амулет.