менился изумленным проклятием.
— А ну отпусти меня, ты, скотина-мужеложец!
— Сам пусти, любитель кобылиц!
— Крестьянская отрыжка!
— Коровья лепешка!
Препирательства прервал появившийся Герк, вознамерившийся узнать, куда все запропастились. Драчуны тут же отпустили друг друга и на их лицах появились одинаковые коварные улыбки.
— Герк, иди к нам!
— Не пойду. — Задрал нос рыцарь. — Вы весь источник замутили. Кроме того, я не желаю участвовать в ваших непотребных игрищах.
— Да ты просто боишься, что мы тебя утопим! — Хмель стукнул ладонью по воде.
— Благородный рыцарь боится паршивого демона и безродного крестьянина. — Прогундосил Гаррет.
— Конечно боится! Ты смотри на него, ни кожи, ни рожи. То-то леди Лависса ему так ни разу и не дала.
— Я не дурак поддаваться на ваши низкие провокации. — Бледнея от ярости прошипел Герк.
Рут без затей пнула его ногой по благородному заду, и рыцарь, нелепо взмахнув руками, кувыркнулся в бассейн, где был встречен восторженными воплями и пылкими объятиями.
Тринидад, посмеиваясь, удалилась, оставив наемника с демоном купать сопротивляющегося рыцаря без ее участия.
Поистине, Безликий был всемогущ и милостив. Пол во втором рукаве пещеры даже не был виден из-за гигантской перины. Сверху на ней в беспорядке были разбросаны подушки и одеяла. Рут упала в пуховые объятия, подтянула к себе ближайшее одеяло и повернулась на спину, уставившись в скрытый темнотой потолок. Прямо в воздухе над ней разливалось голубое сияние, не дававшее света, но и не оставляющее ее в темноте.
«Я умерла.» — Подумала Рут. — «Гаррет убил меня там, на арене. Это все не может происходить с человеком. И нет никакого Безликого, все это лишь преддверие моего посмертия».
Ей не спалось, несмотря на то, что телом овладела блаженная леность. Откуда-то из страшного далека доносились крики веселящихся мужчин, снова перебравшихся за стол. Герк то и дело порывался уйти, но у него ничего не получалось, пьяные вином и свободой Гаррет и Хмель каждый раз водворяли его обратно. Потом они все же пришли и тоже бросились на перину, Гаррет и Хмель справа и слева от Рут, Герк, потоптавшись, занял место со стороны Хмеля, но не слишком близко. От них пахло вином, и, слава Троеликой, больше ничем. Говорить никто не хотел, слишком много случилось сегодня.
— Я умер. — Вдруг еле слышно сказал Хмель. — Я умер там, у тачки, когда все ушли из каменоломен. Мне все это только кажется.
— А мы? — Недовольно спросил Герк.
— Тебя убили стражники, потому что это ты затеял восстание. Рут…
— Я умерла на арене.
— Вы — два идиота. — Фыркнул Гаррет. — Если вы умерли, то что тогда я тут делаю?
Это было веско. Никто, конечно, толком не знал, где оказываются люди после смерти, но паршивых демонов там точно быть не должно.
— Тогда где мы? — Резонно спросил Хмель.
— В пещере у Безликого, которому мы за каким-то хреном сдались.
— И он вот так просто нас одарил… всем этим?
— Хмель, это же Безликий. — Рассердился Гаррет. — Ему это раз плюнуть. Можно подумать, он последним поделился. Швырнул, как монету нищим…
— А чего ты такой злой-то?
— Его злит, что кто-то другой обладает большей властью. — Тихо сказал Герк. — Неприятно всесильному встретить более сильного.
В пещере повисло озадаченное молчание.
— Это ты о чем? — Переспросила Рут.
— Дикая варварка и темный крестьянин не видят того, что видит тот, кто умеет читать. — Надменно и оттого немного глупо проговорил Герк. — Но я все знаю.
— Ну и что ты знаешь? — Серьезно спросил Гаррет, еле сдерживая смех.
— Ты сам сказал, что ты не человек, но и не демон. Потому что ты — мятежный ангел. Ты Сатана, повелитель Ада.
Глава 27. Сатана, повелитель Ада
В этот раз тишина длилась гораздо дольше.
— Как догадался? — Свистящим шепотом спросил Гаррет.
— Просто. Сначала я думал, ты человек, но потом ты превратился… в эту мерзость. Ты не похож ни на одного демона. И ты не полукровка, полукровки — люди. Ты говоришь об Аде так, будто был там не раз. Только Сатана может превращаться в человека, дабы лучше уметь проникать в сердца людей и совращать их на продажу душ.
— С чего ты взял? — Скептически поинтересовался Хмель. — Я думал, его ведьмы в детстве прокляли.
— У демонов не бывает детства. Никто никогда не видел маленьких демонов. Они появляются на свет уже взрослыми.
— Вот поэтому он и не демон. — Не сдавался Хмель.
— В «Сказании об изгнании Сатаны из Рая» ясно сказано…
— Ничего такого там не сказано! — Вставила Рут, в свое время заучившая эту книгу наизусть.
— Тебе-то откуда знать? — Фыркнул Герк. — В самом начале об этом написано. «И когда поднялся Люцифер с земли, полной огня и крови, проклял он всех ангелов, которым был до этого братом, и сам был проклят. И оделась кожа его чешуею и тьма наполнила его жилы…» А кровь у тебя черная… когда ты в демонском обличье.
— Ладно, я Сатана. — Гаррет приподнялся на локте, сдерживая улыбку. — И что мы теперь будем с этим делать?
Герк посмотрел на Рут, она пожала плечами.
— Да мне-то что? Какая, вообще, сейчас разница? Хоть Сатана, хоть сам Тринидад, что толку? А ты сам, может, беглый король. Мы так его и не нашли. Говорят, он был молод…
— К чему сейчас это все? — Возмутился Герк.
— К тому, что, как у нас говорят, вождь — на троне, король — в короне, воин — в войске и покойник — на доске. Все мы тут просто наемники. Вернее вы, ннэ.
Рут засмеялась, Гаррет перебил ее.
— Ты, Герк, видно слишком много книг прочел, и в них живешь. Подумай головой, если бы я был Сатаной, у меня бы была армия демонов, и мне не было бы нужды рассуждать тут с тобой. Я бы велел сварить тебя в смоле, и мы бы тобой уже ужинали! Да я бы вообще не оказался здесь… такой…
Рут успокаивающе положила ладонь ему на руку и почувствовала, что он весь горит. Гаррет оттолкнул ее.
— Не похож я ни на одного демона! Да ты демонов-то видел хоть раз?
— На гворта он похож. — Лениво подтвердила Рут. — Они редкие.
— В Аду их полно. — Отрезал Гаррет. — Но здесь — нет.
— Ладно, тогда кто ты? — Непримиримо потребовал ответа Герк. — Не человек, не демон, не полукровка, не Сатана?
— Он — поварешка! — Зловещим шепотом выдал Хмель, и тут же всхлипнул получив кулаком под дых.
Гаррет улегся на спину, положив руки под голову, пару раз возмущенно вздохнул, но товарищи любопытно ждали, и он нехотя принялся рассказывать.
— Да ничего особенного. Я родился в замке. Это было очень давно, сейчас мне где-то восемьдесят лет. Рос я тоже медленно. И лет до восьми был обычным человеком. Потом началось.
Он прикрыл глаза, задумавшись. Как объяснить ужас, когда ночью просыпаешься оттого, что с тебя шматами сползет кожа, а под ней что-то жуткое, холодное и шершавое. Как передать ощущение полета, когда остаешься один во всей Вселенной, наедине со звездами и предвечной тьмой? И потерять все разом, глупо, случайно, а потом очнуться и понять, что все потеряно и будущего нет, остается только куда-то идти и молиться, чтобы путь был достаточно длинен. Пока идешь, кажется, что что-то можно изменить, дорога как женщина, капризна и прихотлива. И знать, что, когда придешь, тебя будет ждать могущественная ведьма, способная вернуть тебе все, и бояться, что она этого не сделает.
— Дальше-то что? — Поторопил сгорающий от любопытства Хмель, на всякий случай отодвигаясь подальше.
— Дальше… Я рос-рос, и лет в тридцать вырос. Потом не менялся. Все.
— Что тебя породило? — Ледяным тоном спросил Герк.
— Человек и демон.
— Но ты не полукровка, ты сам сказал, да это и так ясно!
— Полукровки рождаются от демона и человеческой женщины. — Сквозь зубы объяснил Гаррет. — Меня родила демонка.
Хмель бестактно присвистнул, у Герка открылся рот.
— Да быть этого не может! Демонки никогда… он ей нравился? Твой отец?
— Конечно нет. — Фыркнул гворт. — Ты и демонок никогда не видел! Они на три головы выше тебя и могут разорвать любого приставучего винторога пополам! Никогда, слышишь ты меня, никогда демонка добровольно не ляжет с человеком! И уж тем более не родит от него! Вытравит плод, убьет себя…
— Тогда как родился ты? — Задала вопрос молчавшая до этого Тринидад.
— Мой отец был разбойником. А демонка, которую он взял, охраняла замок, стены которого сами разваливались от старости. Она была там одна из Адского племени. Они скрутили ее, отрубили руки и ноги, перетянули жгутами, чтобы не умерла от потери крови. И вышибли зубы, чтобы не могла укусить. Но и тогда, как мне говорили, она не стала покорной, хотя толку, конечно, от этого было мало. Когда стало ясно, что она брюхата, книжник замка уговорил отца оставить дитя ему, ему было интересно изучать его. Когда я родился, то был похож на обычного ребенка, поэтому отец не стал оставлять меня себе.
— А твоя мать?
— Ее кормили насильно и держали взаперти. Когда я узнал, то убил ее.
Герк пришел в ужас, Хмелю тоже стало не по себе, но Тринидад издала одобрительный возглас.
— И отца?
— Нет. — В голосе гворта послышалась досада. — К тому времени его изловили рыцари и распяли его кишки на деревьях. Говорят, он три дня вопил, прежде чем умереть.
— И почему ты это раньше не рассказывал? — Недоуменно спросил Хмель. — Подумаешь, тайна.
— Стыдился? — Догадалась более проницательная Рут. — Дурак ты, Гаррет. Упертый винторог. Весь в маму.
— Сама дура! — Огрызнулся Гаррет даже с каким-то разочарованием.
— А как тебе крылья оборвали? — Влез Герк.
В этот раз Гаррет молчал еще дольше, и совсем уж передумал отвечать, когда ахнул Хмель:
— Из-за бабы!
— Замолчи! — Тут же взбеленился гворт и полез через Рут убивать наемника.
Тринидад захрипела под его тяжестью, и некоторое время все они превратились в пыхтящую кучку.
— Да ладно тебе! — Наемник игриво потрепал демона по плечу. — Небось не головой тогда думал, да?