Прибытие Кресигов не прошло гладко. Едва на подъездной аллее раздался шум автомобиля, встречавшего их на станции, в доме, как по команде, перегорели все лампочки. Дэви привез с собой ультрафиолетовую лампу последней модели, она-то и проделала этот фокус. Пока Логан шарил в кладовке в поисках свечи, а дядя Мэттью устремился к электрическому щитку вкручивать пробки, гости в кромешной тьме стали пробираться в холл. Леди Кресиг и тетя Сэди вежливо обменивались ничего не значившими фразами, Линда с Тони над чем-то хихикали, сэр Лестер ударил свою подагрическую ногу о край стола, а с верхней ступеньки лестницы рассыпался в извинениях невидимый Дэви. Словом, мы знатно оконфузились.
Наконец огни зажглись, и Кресиги предстали перед нами. Сэр Лестер, высокий седой мужчина, мог бы претендовать на звание красавца, если бы его лицо не портила некоторая простоватость. Его жена и дочь были маленькими, приземистыми и пухлыми. Тони явно пошел в отца, а Марджори – в мать. Тетя Сэди, слегка растерявшаяся при внезапном превращении в плоть и кровь бестелесных голосов, только что звучавших из темноты, была не в состоянии придумать новых тем для разговора и торопливо повела гостей наверх отдыхать и переодеваться к обеду. В Алконли бытовало мнение, что путешествие из Лондона – это изнурительное испытание, после которого полагается хороший отдых.
– Что это за лампа? – спросил дядя Мэттью у Дэви, который стоял в своем коротком, надетом для приема ультрафиолетовых ванн халате и продолжал молить о прощении.
– Видите ли, люди очень плохо переваривают пищу в зимние месяцы.
– Я отлично перевариваю, черт подери, – сказал дядя Мэттью. Эти слова, адресованные Дэви, могли быть истолкованы как проявление расположения к нему.
– Вам только кажется. Эта лампа испускает лучи, которые проникают в организм, железы начинают работать, и пища снова приносит пользу.
– Ладно, только не испускайте больше никаких лучей, пока мы не поменяем проводку. Когда дом полон проклятых немцев, я хочу видеть, что они замышляют.
К обеду Линда вышла в белом ситцевом платье с пышной юбкой и в черном кружевном шарфе. Она выглядела сногсшибательно, и сэр Лестер был явно очарован ее внешностью. Но леди Кресиг и мисс Марджори, обе в креп-жоржете и кружевах, похоже, остались абсолютно равнодушны. Марджори, чрезвычайно тоскливая девица, несколькими годами старше Тони, так до сих пор и не исхитрившаяся выйти замуж, судя по всему, не имела никаких биологических оправданий своему существованию.
– Вы читали «Братьев»? – непринужденно спросила леди Кресиг дядю Мэттью, когда они принялись за суп.
– Что это такое?
– Новая книга Урсулы Лэнгдок о двух братьях. Непременно прочтите.
– Моя дорогая леди Кресиг, я прочел в жизни только одну книгу, и это «Белый клык». Она так великолепна, что я не вижу смысла читать что-либо еще. А вот наш Дэви очень любит книги. Держу пари, Дэви, эти «Братья» тебе знакомы.
– Конечно же нет, – раздраженно ответил тот.
– Я вам дам, – сказала леди Кресиг. – Она у меня с собой. Как раз дочитала ее в поезде.
– Никогда не следует читать в поездах, – сказал Дэви. – Это страшно нагружает зрительные нервные центры и безумно их изнуряет. Вы мне позволите взглянуть на меню? Я, видите ли, на новой диете, один прием пищи – белые продукты, следующий – красные и так далее. Она так благотворно на меня действует… Сэди… Ах, какая жалость, она не слушает… Логан, могу я попросить себе яйцо, но только всмятку? Варить его нужно совсем чуть-чуть. Это будет моя белая трапеза, а то, я вижу, нам приготовили седло барашка.
– А может, Дэви, вы съедите красное сейчас, а белое потом, на завтрак? – спросил дядя Мэттью. – Я специально для вас откупорил бутылку «Мутон Ротшильд». Знаю, как вы его любите.
– Вот незадача, – огорчился Дэви. – Я случайно узнал, что на завтрак предполагается мой любимый копченый лосось. Какое трудное решение. Нет! Все-таки сейчас я съем яйцо и выпью немного рейнвейна. Невозможно отказаться от копченого лосося, он вкусный, легко усваивается, а главное, очень богат белками.
– Копченый лосось коричневый, – проронил Боб.
– Коричневый относится к красному. Это очевидно.
Однако когда подали шоколадный крем в обильном, но всегда недостаточном, если мальчики были дома, количестве, выяснилось, что его относят скорее к белому. Рэдлетты никогда не могли быть уверены в том, что Дэви отвергнет неполезную пищу, если она окажется по-настоящему вкусна.
А тем временем тетя Сэди страдала, выслушивая сэра Лестера. Тот был полон скучного садоводческого энтузиазма и нисколько не сомневался, что она его разделяет.
– Как хорошо вы, лондонцы, разбираетесь в садах, – сказала она. – Вам нужно поговорить с Дэви, он у нас большой знаток в этой области.
– Вообще-то я не совсем лондонец, – укоризненно заметил сэр Лестер. – В Лондоне я работаю, но дом мой в Суррее.
– Мне думается, это одно и то же, – любезно, но твердо возразила ему тетя Сэди.
Вечер казался бесконечным. Кресиги явно тосковали по бриджу и, похоже, не слишком жаждали играть в «Скачущего демона», предложенного им взамен. Сэр Лестер сказал, что у него была тяжелая неделя и он хочет лечь спать пораньше.
– Не знаю, как вы это выдерживаете, – сочувственно подхватил дядя Мэттью. – Буквально вчера мы обсуждали с управляющим банком в Мерлинфорде, какой это ад – годами, без свежего воздуха, возиться с деньгами посторонних бездельников.
Линда пошла звонить лорду Мерлину, который только что вернулся из-за границы. Тони последовал за ней, они долго отсутствовали и вернулись раскрасневшимися и смущенными.
На следующее утро, когда мы слонялись по холлу в ожидании копченого лосося, который уже возвестил о себе божественным запахом, наверх мимо нас пронесли два подноса с завтраком – для сэра Лестера и леди Кресиг.
– Нет, это черт знает что такое, – возмутился дядя Мэттью. – Где это видано, чтобы мужчине подавали завтрак в постель! – И он с ностальгией посмотрел на свою саперную лопатку.
Впрочем, он несколько успокоился, когда незадолго до одиннадцати Кресиги спустились вниз, полностью готовые идти в церковь. Дядя Мэттью был ревностным прихожанином, читал во время службы Библию, пел псалмы, собирал пожертвования и требовал, чтобы все домашние исправно посещали богослужения. Увы, обнаружилось, что Кресиги лицемерные безбожники – во время исполнения символа веры они резко повернулись лицом на восток. Короче говоря, они принадлежали к той категории людей, от которых не приходилось ждать ничего хорошего, поэтому, когда они решили вечерним поездом отбыть обратно в Лондон, по дому пронеслись вздохи облегчения.
– Тони для Линды Основа[34], не правда ли? – грустно спросила я, когда мы с Дэви на следующий день прогуливались по Хенс-Гроув. Дэви, кроме прочих достоинств, обладал способностью понимать, что ты имеешь в виду.
– Основа, – грустно согласился он. Дэви обожал Линду.
– И ничто не способно ее разбудить?
– Боюсь, что нет, пока не станет слишком поздно. Бедная Линда, она чрезвычайно романтична, а для женщины это фатально. И все же большинство женщин безнадежно прозаичны, а это великое благо для всех, иначе мир едва ли мог существовать.
Лорд Мерлин оказался отважнее остальных и прямо высказал все, что думал. Когда Линда, приехавшая его навестить, спросила:
– Вы одобряете мою помолвку?
Он ответил:
– Конечно нет. Зачем вы это делаете?
– Я влюблена, – гордо заявила Линда.
– Что заставляет вас так думать?
– Я не думаю, я знаю.
– Чушь!
– Ох, вы явно ничего не смыслите в любви, говорить об этом с вами бесполезно.
Лорд Мерлин очень рассердился и сказал, что глупые юные девочки понимают в ней еще меньше.
– Любовь, – сказал он, – для взрослых людей, и в этом вы однажды убедитесь. Со временем вы также обнаружите, что она не имеет ничего общего с браком. Я всей душой за то, чтобы вы через годик-другой вышли замуж, но, ради Бога и ради всех нас, только не за этого зануду Тони Кресига.
– Если он такой зануда, зачем вы приглашали его погостить?
– Я его не приглашал. Его привезла Бэби вместо Сесила, который загрипповал. Кроме того, я и представить себе не мог, что вам вздумается бросаться замуж за любого, кого случайно занесет в мой дом.
– Значит, впредь вам следует быть более осмотрительным. В любом случае я не понимаю, почему вы считаете Тони занудой, он знает абсолютно все на свете.
– Вот именно это я и имею в виду. А как насчет сэра Лестера? А леди Кресиг вы видели?
Но семейство Кресигов в глазах Линды было расцвечено волшебным блеском совершенства, исходящим от Тони, и она не желала слышать о них ничего нелестного. Она довольно холодно простилась с лордом Мерлином, приехала домой и наговорила о нем ворох гадостей. А лорд Мерлин стал ждать, какой подарок преподнесет ей на свадьбу сэр Лестер. Узнав, что это дорожный несессер из свиной кожи с темными декоративными накладками из черепахового панциря и золотыми инициалами Линды, лорд Мерлин послал ей сафьяновый, вдвое больше, с дорогой отделкой из светлой черепахи и выложенной бриллиантами надписью: «ЛИНДА».
Он пустился в череду изощренных поддразниваний Кресигов, и этот поступок послужил ее началом.
Свадебные приготовления шли негладко. Бесконечно возникали разногласия по поводу условий брачного договора. Дядя Мэттью собирался выделить определенную часть наследства младшим детям и вполне логично решил увеличить их долю за счет приданого Линды, ведь она выходила замуж за сына миллионера. Сэр Лестер заявил, что тоже не даст ей ни пенни, если дядя Мэттью не внесет свою лепту. Он вообще не горел желанием жертвовать деньгами, объясняя, что замораживать часть капитала недопустимо и идет вразрез с принципами его семейства. В конце концов дядя Мэттью взял его измором и добился для Линды какой-то мизерной суммы. Эта возня ужасно его измотала, расстроила и еще больше укрепила в ненависти к тевтонской расе.