Часть 4. Доверие и разум
Глава 13. Внутренний и внешний голосаПутешествие от очарования к разумности
Каждый раз, когда мы проявляем открытость по отношению к другому человеку, будь то возлюбленный, близкий друг, учитель, психотерапевт или гуру, нас ожидают одни и те же этапы. Эти этапы таковы: изначальная осторожность (глобальное недоверие), затем преувеличенная, радостная открытость и безграничное доверие (ложное доверие), потом переживание предательства и разочарования и, наконец, если мы проходим через все стадии с пониманием, не застревая ни на одной из них и не обвиняя ни в чем партнера, мы можем прийти к истинному доверию.
Чаще всего, чтобы преодолеть изначальное недоверие, которое проявляется тогда, когда мы находим кого-то, кому можем доверять, мы начинаем этого человека идеализировать. Мы им восхищаемся, водружаем его на пьедестал и не хотим видеть истинную суть своего кумира. Практически неизбежно мы оказываемся совершенно очарованными, поскольку у большинства из нас есть стремление отдаться в руки кого-нибудь прекрасного или того, кто обладает «знанием». У такой завороженности есть и полезная сторона. Чтобы расти эмоционально и духовно, нам необходимо позволить себе открыться и выйти за рамки собственных «оградительных сооружений». Если мы этого не сделаем, то нам будет трудно, почти невозможно освободиться от старой обусловленности и научиться чему-то новому. Мы не сможем исцелить раны и достичь более высокого уровня сознания. Без поддержки очарования очень легко прятаться в защитах эго и не открываться навстречу новым возможностям.
Вероятно, нет такой сферы, в которой этот процесс был бы интенсивнее и значительнее, чем духовный рост. Перед духовным учителем, психотерапевтом или мастером мы раскрываем душу, обнажая всю свою ранимость и уязвимость.
В стремлении расти эмоционально и духовно мы открываемся. И это требует от нас гораздо большей смелости, чем что-либо другое в нашей жизни. Ведь мы должны быть готовы делиться самыми глубокими, самыми интимными переживаниями, открывать для себя и других священные уголки своего внутреннего мира.
Желания найти истину, обрести душевный мир и понять смысл жизни наполняют нас и заставляют двигаться вперед. И нам чрезвычайно важно, чтобы человек, перед которым мы открываемся, никогда нас не подвел и не воспользовался бы нашим доверием. Всем своим существом мы верим в то, что учитель должен быть внимательным к нам, слушать нас, ни на секунду не отвлекаясь, и поддерживать нас на нашем пути. Мы считаем, что духовный мастер сам должен быть безгранично искренним, а к нашим ограничениям питать исключительное уважение. Более того, мы убеждены, что именно он отвечает за то, чтобы ученики или последователи не привязывались к нему и не становились от него зависимыми. Он должен воодушевлять их и побуждать к тому, чтобы они учились опираться на собственные силы и разум. Может быть, в идеальном мире так и будет, но наш мир пока далек от совершенства. Многие учителя попадали в ловушку собственного эго и подталкивали учеников к зависимости вместо того, чтобы учить их доверять своей природе и помогать им становиться свободными и зрелыми.
В конечном счете, мы сами отвечаем за то, чтобы обнаружить в себе внутреннего мастера. Если мы решили открыться перед учителем, то должны быть готовы к тому, что он может нас предать, или мы можем сами почувствовать себя преданными. Нам придется исследовать истоки этой раны, исцелять ее, открывать в себе доверие истинное и зрелое. В какой-то момент нам необходимо в самих себе почувствовать силу, которой мы наделили своего кумира, осознать и принять все, чему мы рядом с ним научились, и начать самостоятельно распоряжаться этим опытом. Если мы чувствуем, что нас предали, то мы сами вольны решать, закрыться нам либо пережить боль, разобраться в случившемся и сохранить позитивный настрой. Подобные случаи помогают понять, что жизнь продолжается, и нет худа без добра. Нам всем не хватает этой уверенности, у каждого из нас внутри есть глубокая тоска по истинному доверию жизни и существованию.
Криш: Я хотел бы поделиться с вами некоторыми подробностями своего духовного путешествия, потому что когда-то я прошел через все описанные этапы. Сначала я относился ко всему скептически, затем последовал период идеализации и восхищения, которые сменились ощущением предательства, и в итоге я научился зрелому, настоящему доверию.
Двадцать один год назад я работал психотерапевтом и семейным врачом в Лагуна Бич, маленьком городке Южной Калифорнии. Личная терапия, йога, випассана – я экспериментировал со множеством разных духовных школ, но так и не нашел того, что мне было нужно. Я ничему не мог открыться по-настоящему. Мне нужен был мастер или направление, которому я смог бы доверять. С момента окончания медицинской школы, где мне нравилось учиться, я ощущал глубокую тоску и разочарование. Я понимал, что в жизни есть нечто гораздо большее, чем карьера, успех и семейная жизнь. Я горел желанием найти истину, и это привело меня к употреблению психоделических средств и курсам личностного роста. Но я знал, что это еще не все. Что-то гораздо более глубокое ждет меня впереди. Я слышал, что в Индии есть один особенный учитель, чьи идеи и методы радикально отличались от подходов большинства других школ и течений. Я был заинтригован. На самом деле, мне настолько хотелось узнать, что же это такое, что я бросил работу, уютную жизнь в Калифорнии и отправился в духовное приключение, без каких-либо особых планов, совершенно не представляя себе, когда вернусь и вернусь ли вообще.
Приехав в ашрам, я с удивлением увидел, как сотни людей, облаченных в красное, следуют за духовным учителем, которого тогда звали Бхагаван Шри Раджниш, а позже – Ошо. Мне показалось это диким. Но, проведя в общине немного времени, я понял, что отношения между людьми здесь дружеские и свободные.
Я чувствовал себя абсолютным аутсайдером. Все были заняты своими делами, и особого внимания на меня никто не обращал. Жизнь в ашраме состояла из утренних дискурсов, на которых Ошо комментировал тексты разных духовных учений или отвечал на вопросы учеников. В остальное время жители могли посещать терапевтические или медитативные группы, коих в общине было огромное разнообразие. Выбрать программу помогали работники главного офиса, которые интуитивно «считывали» с человека информацию и давали рекомендации.
Я относился ко всему происходившему с очень большой долей скепсиса. Хотя меня ничто не пугало, а скорее наоборот – возбуждало любопытство. Итак, я записался на несколько длительных программ и начал посещать утренние дискурсы. Ошо часто говорил о том, что значит найти себя, стать свободным, тихим и медитативным. «Чтобы научиться глубоко погружаться в себя во время медитации, – рассказывал нам Ошо, – сначала необходимо освободиться от обусловленности, которая держит нас в тюрьме старых, ограничивающих убеждений. Нужно научиться жить полной жизнью». Он также говорил о том, что слишком строгая дисциплина лишь укрепляет эго, и что гораздо важнее разрешить себе быть таким, какой ты есть, и научиться наслаждаться жизнью. Это было как раз для меня, потому что много лет я жестко ограничивал себя во всем, практикуя йогу и медитацию, и теперь чувствовал себя истощенным. Еще он говорил, что мы живем в ашраме не для того, чтобы его боготворить и следовать всему, что он скажет, а для того, чтобы обрести себя.
Я стал посещать групповую терапию, которая оказалась гораздо интенсивнее, чем калифорнийская. На сессиях я начал исследовать свою сексуальность, выражать гнев и боль более открыто и свободно, чем раньше. Это было то, к чему я так долго стремился. У меня появилось глубокое чувство, что я, наконец, нашел свой дом. Я решил пройти инициацию и стать учеником Ошо.
Во время посвящения каждый получает новое имя и малу (четки, состоящие из 108 деревянных бусин, символизирующих 108 разных способов медитации, и медальона с фотографией мастера). Услышав свое имя, я встал, подошел к Ошо и посмотрел ему в глаза. То, что я там увидел, потрясло меня до глубины души. Там была необыкновенная пустота. Когда я смотрел, у меня было такое чувство, что там никого нет. Я как будто видел саму вселенную. И все же этот человек, «которого нет», разговаривал со мной лично. Он говорил, что я не должен так настойчиво искать бога, что достаточно просто наслаждаться жизнью и бог сам меня найдет. Затем он спросил, сколько еще я собираюсь жить в ашраме. Сначала я сказал – четыре месяца (по крайней мере, я так планировал), но как только слова слетели с моих губ, я тут же добавил:
– А может быть, вечность.
– Вечность – это немного дольше, – услышал я его ответ.
Еще через несколько месяцев я действительно почувствовал себя частью коммуны. Я стал чаще посещать терапию и медитативные группы, а спустя еще немного времени был назначен плотником (хотя совершенно не разбирался в этом деле). Мне не понравилась моя работа, но быть частью большой семьи нравилось по-настоящему.
Моя преданность Ошо росла с каждым днем, несмотря на то, что в принципе я очень независимый человек. Меня не покидало чувство, что я нахожусь в присутствии самой истины. Это ощущение заполняло каждую клеточку моего существа и давало столько сил, сколько у меня вообще никогда не было. Внутри меня давно жило глубочайшее желание услышать истину, но никто прежде не осмеливался о ней говорить. Теперь же я не только ее слышал, но и чувствовал. К тому же опыт этого ученичества был для меня гораздо более существенным, чем все предыдущие эксперименты. Мои прошлые поиски истины казались теперь детской игрой по сравнению с тем, что происходило в ашраме. Но мне вовсе не было легко. Я чувствовал себя жутко неуверенно. Я потерял контроль. Меня переполняли сомнения и ненависть к работе плотника. Я жаждал снова делать то, что умел и что у меня хорошо получалось. Я терпеливо ждал, когда же меня пригласят вести терапевтические группы.