рово бежать в такой сильной команде – рядом со мной были знаменитая кенийская бегунья Тегла Лорупе и моя подруга Натали Имбрулья.
Правда, когда ты наряжен бабочкой, это все усложняет: материал костюма был тяжелее, чем казался, и здорово мешал бежать против ветра. Но это было полбеды. Я помнил совет – когда устану, надо съесть немного энергетического геля. Его мне передал Ник на отметке 24 километра, когда мы пробегали мимо штаб-квартиры News International. В желудке тут же забурлило, и я взвыл. Я ударился в панику: обделаться в костюме огромной бабочки на глазах у тысяч зрителей! Нечего сказать, прекрасный старт для Virgin Money London Marathon. К счастью, Тегла увидела, что со мной происходит, и дала мне таблетку, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок. Еще бы чуть-чуть, и…
Когда мы вышли на финишную прямую, я увидел, как на ветру развеваются флаги Британии, а сзади бежали мои дети, улыбаясь до ушей. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Команда «Гусеница» установила новый мировой рекорд для Книги рекордов Гиннесса, а принцесса Беатрис, которая тоже была частью гусеницы, стала первым членом королевской семьи, кто пробежал марафон. Каким-то образом я смог уложиться в 5 часов 2 минуты и 24 секунды. Если вам нужен совет, как подступиться к марафону, могу сказать по собственному опыту, что все просто: даже когда падаешь мордой вниз – это все равно значит, что ты двигался вперед, так что не расстраивайтесь!
После марафона меня охватило желание попытать себя и в других спортивных состязаниях вместе со своими детьми – и, конечно, порекламировать Virgin. В 2012 году Virgin Active начала спонсировать Лондонский триатлон – крупнейшее в своем роде соревнование в мире. Мы с детьми снова попали в эстафетную команду, в которую входил Дэвид Хассельхофф. Я его знал – мы виделись, когда я был приглашенным участником шоу Baywatch. Дэвид дал мне довольно неожиданный совет на случай, если я вдруг захочу остаться неузнанным.
– Я всегда ношу с собой маску с изображением своего лица, – сказал он, и это сначала прозвучало как бред. – Сам подумай: вряд кто-то станет тебя искать под твоей же собственной маской.
Впрочем, мы с ним радовались погожему лондонскому дню без всяких масок – плавая, бегая и крутя педали велосипеда. А бок о бок с нами делали то же самое еще 14 тысяч энтузиастов триатлона.
Если оставить в стороне марафоны и триатлоны, спорт и тренировки издавна стали частью моей повседневной жизни. Каждый день на Некере у меня начинается с прогулки, потом я спускаюсь к теннисным кортам и играю. Хорошо, что на острове есть профессиональные теннисисты, которые и подстраиваются под мой уровень, и учат играть наших гостей.
Одним из первых мы пригласили тренера Артура Хикса. Он произвел на Сэма большое впечатление, когда давал ему уроки в лондонском зале Virgin Active.
– Он идеально объясняет, – сказал я Сэму. – Зови его к нам немедленно.
Сэм позвонил Артуру, когда тот ехал домой из местного супермаркета в своем пузатом автомобильчике (у него «Фольксваген-жук» 1972 года), силясь разглядеть дорогу сквозь проливной дождь. Когда телефон зазвонил, Артур как раз приближался к круговому перекрестку. Увидев, чье имя высветилось на экране, он сделал единственное, что может в таком случае сделать человек, который очень не хочет пропустить важный звонок: он заехал на круг и остановился. Пакеты из супермаркета шуршали, проливной дождь барабанил по крыше, машины гудели, водители орали – все эти звуки, и не только они, сопровождали этот телефонный разговор, изменивший его жизнь.
– Привет, ты же знаешь, где находится Некер? – спросил его Сэм.
Сквозь шум Артур не расслышал.
– Что-что? Туда ходят мусульманские паломники через Сахару, да?
– Ха-ха! Ну да, вроде того! Ты случайно не хочешь там поработать?
– Кем поработать?
– Тренером по теннису.
Это привело Артура в замешательство. Он никогда не был на Ближнем Востоке и почти ничего о нем не знал. Однако уехать из сырой лондонской зимы в знойную пустыню – это звучало заманчиво.
– Да, конечно, – ответил он Сэму. – Я согласен!
Тем же вечером Артур рассказал о предложении своему отцу. Тот слушал, слушал, и на лице у него отражалось еще большее замешательство. Но отцы на то и отцы, чтобы делиться мудростью: он открыл ноутбук и забил в поисковую строку «Ричард Брэнсон, Мекка».
– Ты у меня, сынок, болван, – засмеялся он, ткнув пальцем в экран.
Google переспрашивал: «Вы имеете в виду “Ричард Брэнсон, Некер”?»
Артур просто замечательно учил играть в теннис наших гостей на Некере. Да и меня он тоже подтянул. Посмеиваясь, он описывал свои обязанности как «лучшую работу в мире для тренера по теннису». Во многом благодаря Артуру, а также его преемникам Майку и Джошу я все еще не проигрываю ни Холли, ни Сэму, как бы они ни пыжились. В 1995 году я заключил с ними пари, что они не одолеют меня, пока мне не исполнится 65. Победа в этом пари стала особенно приятным подарком на день рождения. Учитесь, дети, учитесь!
Я люблю смотреть за игрой величайших ракеток мира на крупных соревнованиях вроде Уимблдона или US Open. Я всегда пытаюсь пролезть на Центральный корт Уимблдона, хотя у них там ужасно строгий дресс-код. Несколько лет назад мне даже пришлось одолжить галстук, чтобы меня пустили в Королевскую ложу (с тех пор, как меня посвятили в рыцари, меня приглашают туда ежегодно). Я уже говорил, что терпеть не могу галстуки, но, поскольку меня пригласила лично Мартина Навратилова, мне все-таки пришлось повязать на шею эту жуткую удавку.
Британия здорово прибавила в последнее время – спасибо Энди Маррею, который многих вдохновил взяться за ракетку. Последнее десятилетие – золотой век тенниса, а для британца это настоящая честь – биться один на один против непревзойденных мастеров Роджера Федерера, Новака Джоковича, Рафаэля Надаля и взобраться на вершину мирового рейтинга. Но, глядя на него, я всегда вспоминаю о той огромной возможности, которую мы упустили.
Одиннадцать лет назад мне позвонил Питер Норрис (помимо прочего, большой фанат тенниса). Он взахлеб рассказывал мне про какого-то юного теннисиста – такой игры у молодого парня он никогда в жизни не видел. Звали его Энди Маррей, ему было 16, и он был совершенно уверен, что рано или поздно выиграет Уимблдонский турнир. Я сразу связался с Джуди, матерью Энди, и договорился пообедать с ними – не просто так, а с дальним прицелом: чтобы Virgin Active стала его спонсором. Мы отправились в Le Petit Blanc, ресторанчик в Оксфордшире, который тогда принадлежал нам, и за восхитительным обедом обсудили перспективы Энди. Он оказался скромным, вежливым и очень приятным парнем. Под конец я тихонько перебросился парой слов с его мамой. Я спросил о травмах Энди – он долго не играл из-за сломанной коленной чашечки, – но Джуди уверила меня, что для молодого теннисиста это нормально. Мы очень хорошо расстались, и я ушел с твердым решением поддержать Энди. Я сразу позвонил Мэтью и Фрэнку и поручил им подготовить контракт. Но по какой-то причине, как это иногда бывает в таких случаях, ничего не вышло. А в том, что Питер в конце концов стал председателем совета директоров Virgin Group, нет ничего удивительного. Если человек может разглядеть будущего чемпиона Уимблдона за 10 лет до его победы, его бизнес-интуиция меня совершенно устраивает.
Что такое принимать подачу Энди, я ощутил на себе, когда меня пригласили сыграть благотворительный матч в клубе Queen’s – с ним, Томашем Бердыхом, Тимом Хенманом и Джонатаном Россом. На корте был даже тогдашний мэр Лондона Борис Джонсон, одетый как теннисист 1920-х, да еще и с деревянной ракеткой для пущего сходства! Мне невыносимо захотелось поучаствовать в соревнованиях между лучшими игроками мира и любителями, жаждущими бросить им вызов. Но почему бы не провести турнир в атмосфере вечеринки, а не как строгое и чинное профессиональное состязание? Я всегда считал: если видишь, как сделать лучше, – берись и делай сам. С этой мыслью мы учредили наш собственный теннисный турнир. Мы понимали, что он не станет (пока!) таким же престижным и статусным, как US Open или Roland-Garros, зато у него будут свои маленькие особенности: лемуры по боковым линиям, попугаи над головами и текила для игроков.
На мысль о собственном теннисном кубке на острове Некер меня натолкнул Майк Ричардс – еще один бывший профессиональный теннисист на острове. «Мы спокойно сможем провести у себя турнир, – рассказывал он, представляя мне свой план. – Это будет одновременно и серьезное спортивное состязание, и семейный фестиваль, и праздник на целую неделю. Мы будем играть по разным правилам – на корте и вне корта. А заодно и привлечем хорошие деньги для Virgin Unite и на другие добрые дела».
Майк из тех предпринимателей, которые мне всегда были очень симпатичны: иногда человек сам не понимает до конца, что он предприниматель, пока не начнет проект. Он был новичком (вернее, как я это называю, был свободен от груза опыта), полным свежих идей. Майк сказал мне, что попытается договориться с 10 топ-теннисистами и с легендами тенниса; но к началу US Open в сентябре мы так никого и не заполучили. На турнире я поделился своей печалью с Новаком Джоковичем и его милой супругой Еленой – и, к счастью, им сразу пришлась по вкусу эта идея. Они любезно согласились разыграть на мероприятии, которое фонд Джоковича устраивал в Нью-Йорке, специальный лот – право сыграть с Новаком на Кубке острова Некер. Так, одно громкое имя у нас есть – нужно было еще девять, чтобы покрыть расходы.
Прибыв на мероприятие Джоковича, мы (как метко выразился Майк) «срали кирпичами». Но тревожиться было не о чем. Поступило множество заявок на игру с Новаком, аукцион был захватывающим.
– Плачу 140 тысяч фунтов за игру с Макинроем! – выкрикнул кто-то сзади.
С Джоном Макинроем? Он что, здесь? И тут луч прожектора упал на Джона. Тот закивал и согласился:
– Конечно, почему бы нет?
Аукционист продолжил торги, и было слышно, как у Майка в кармане кто-то шумно радуется: его помощники следили за ходом торгов по громкой связи. «Кажется, я сейчас спячу», – пробормотал я, ерзая на стуле.