Да сколько её! Никаких шкафов не хватит.
Но чего я жалуюсь — сама виновата. После прилета, проведя неделю в местной больнице всей дружной семьей, мы заселились в огромный и пустой дом Шу. Когда он говорил, что у него просторное жилье, я как-то себе все представляла несколько скромнее, но тридцать две комнаты... Даже по меркам Шу — перебор.
В общем, проторчав там месяц, в течение которого мы трижды теряли в недрах дома детей, решили все же съехать и воспользоваться приглашением Демьяна, который по счастливой для нас случайности только закончил строительство коттеджа для своего подрастающего сына. Сложив вещи вот в эти самые контейнеры, быстро, буквально за день, перебрались на новое место. Но, разбирать всё это в тот раз никто не пожелал.
Ну зачем?
Поживем месяц, скоро наш дом достроят.
И ещё месяц — нужно подвести коммуникации.
И ещё месяц — оформляем прилегающий участок.
И ещё месяц, там ведь внешняя отделка дома.
И ещё месяц — внутренняя отделка.
И ещё месяц — нужно выбрать мебель.
И ещё месяц — мебель собрать.
И ещё... И ещё...
Так прошел год. Но вещи-то так и остались по коробкам. Мы медленно, но верно обрастали новым хламом. И теперь заселившись, наконец, в свой дом мне приходилось разбирать аж в два раза больше ящиков. И помощников по близости не наблюдалось.
Вокруг вообще было подозрительно тихо. Наш уютный небольшой дом с пятью спальнями на втором этаже и просторным залом, кухней и кабинетом на первом не сотрясали детские крики, и это настораживало.
Замерев, я прислушалась. Нутром чуяла — что-то творят!
Услышав шум снаружи, быстро отложила вещи и подбежала к окну. Вернулся от соседей Шу с очередной партией упакованных вещей. Рядом с ним в некогда похищенном нами картаре сидел Лукас. Мальчик поспешил выбраться и, достав коробку с заднего сидения, побежал к дому. Торопился.
— Оюта жених прибыл, — прокричала я и приготовилась. Сейчас начнет фыркать под гогот брата.
Раз... два...
— Мама, ну какой жених! — донеслось до меня сверху. — Мы просто дружим.
На лестнице появилось моё старшее сокровище, именуемое отцом — мадам «Черный одуванчик», за ней спешил господин — «Белый одуван» с какой-то подозрительной штуковиной в руке.
— Марк! Это у тебя что?
— А? — он хлопнул ресницами и просиял, мелкий пакостник. — А, это того, у дяди Ратхара взял. Штука для ремонта...
— Ремонта чего? — так просто провести меня было уже сложно. За год наученная.
— А-а-а, — он покосился на Оюту.
— Мама, ты совсем не даешь нам развиваться. Мы всего-навсего слегка переделываем наши комнаты...
— Что? — взревела я сиреной. — Что вы там творите?!
— Добрый день, тетя Луиза, — входная дверь хлопнула, и на пороге появился Лукас и Шу.
— Что это у Марка в руках, Шу? — я шумно выдохнула через нос, готовясь к самому страшному.
— Хм... — муж растер подбородок. — У вас несколько минут, чтобы вернуть все в прежний вид. Лукас, помоги им.
Но мальцу говорить этого и не надо было, он уже летел на всех парах к своей, похоже, первой любви. Бедный малый. Лукас был старшим ребенком в разношерстной семье марионера. Сын Демьяна. Немногим старше Оюты. И я все чаще замечала этого смышленого мальчугана с отцовскими невероятно желтыми глазами возле моей дочери.
Нет, ну официально он, конечно, являлся играть с Марком, так как его окружали одни сестренки, но крутился в итоге возле Оюты. Жена Демьяна Анита по секрету рассказала, что их сын потихоньку копит на кольцо. Так что все там у него серьезно.
— Что-то ты злая, Луиза? — подойдя ко мне, Шу заключил в объятья. — Что-то не так? Только скажи, и я все исправлю.
— Вещи, дома и переезды, — пожаловалась я. — Устала. А ещё в приют ехать. Сегодня первые детки прилетают, я должна их встретить.
— Не сегодня, Луиза. Крейсер задерживается и, прежде чем у тебя случиться маленький сердечный приступ, скажу — с детьми всё хорошо. Я разговаривал с твоей соседкой, все там накормлены, причесаны. А задержка, как всегда — у нас полетел терминал регистрации и опять скопилась очередь из межзвездников. Завтра ближе к вечеру они будут наконец у нас. Так что выдыхай. И что там с домом и вещами?
Выдохнув, я уперлась лбом в его грудь. Теплые руки любимого мужчины тут же обняли меня крепче и прижали к горячему телу.
— Ну чего ты раскисла, маленькая моя? — нежно прошептал он мне в волосы. — Показывай своего врага, я сейчас вмиг с ним расправлюсь.
Улыбнувшись, я подняла голову и, потянувшись, нежно коснулась его губ.
— Контейнеры с нашими вещами, — шепнула, чуть отстранившись, — им нет конца, Шу. Я не знаю, что уже маленькое детям. Примерять вещи их не дозовешься. Что куда складывать непонятно.
— Хм, — муж прищурился и взглянул на лестницу.— Марк! Оюта! А ну, спустились!
От его тона пробирало до мурашек. И, кажется, не только меня. Сверху показались три взволнованные мордашки. Две наши и одна соседская — желтоглазая.
— Почему мама сидит здесь и перебирает ваше шмотье? У вас что руки отсохли? Почему она, уставшая, должна заниматься ещё и этим? А ну, спустились, взяли свои коробки и исчезли. И ещё, чтобы завтра разобрали все на кухне. Куда в этом доме ставятся кастрюли и тарелки — сообразите сами. Ясно?
— Да! — Марк вытянулся в струнку. — Все сделаем, па!
— Как турники устанавливать без спросу, так вы первые, — не унимался мой суровый гурсан, — а как маме со своими штанами помочь, так должен я голос на вас повышать! Как это понимать, Оюта? Ты девочка, ты должна первой вот здесь рядом сидеть.
— Прости, па, — она виновато покосилась на меня. — Я турник хотела, вот и стояла над душой Марка, чтобы он про меня не забывал.
— Турник я сам вам сделаю там, где он должен быть, а не в том месте, где у вас левая пятка почесалась. Все будет на улице. Послезавтра подвезут тренировочную площадку. А сейчас живо разобрали ящики. И если я что-нибудь найду здесь ваше — отправлю в утиль...
Через минуту передо мной остались стоять всего три больших контейнера.
— Шу, — выдохнула я почти счастливо, — я тебя люблю!
— А я вот думаю, а не перегнули ли мы с гардеробом детей? Что-то он огромный, — он усмехнулся. — Мягкая ты, Луиза. Они подростки, с ними построже нужно. Любя, но все же в тонусе держать.
— Меня бы кто подержал, — шепнула я и скользнула ладонями по груди мужа, пальчиками расстёгивая магнитные липучки на его рубашке.
— Ммм, — уголки его губ поползли вверх, — что мне будет, несравненная мисс Вонг, если я разберу оставшиеся вещи?
— Все, на что твоей фантазии хватит, мой герой.
— Хм... Тогда аванс вперед! — с этими словами он подхватил меня на руки и понес к лестнице на второй этаж. Подальше от этих бесконечных коробок с вещами…
… Опрокинув на постель, Шу навис сверху, внимательно вглядываясь в мое лицо. Ловя эмоции.
— Ты всегда так странно смотришь, — шепнула, чувствуя трепет в душе.
— Мне нравится, как ты смущаешься, — улыбнулся он. — Все еще робеешь передо мной. Год прошел, а все словно в первый раз. Поцелуй меня, Луиза.
Потянувшись, я положила ладони на его могучие плечи и коснулась его твердых теплых губ.
— Люблю тебя, — слова сами сорвались.
— Как же я мечтал об этом.
Поцелуй мгновенно стал глубже. Проникновеннее и упоительнее. Немного шершавые ладони моего гурсана скользнули по бедрам верх. Не спеша, он избавлял меня от мешающей одежды, покрывая поцелуями каждый сантиметр кожи. Шу никогда не спешил, одаривая мое тело лаской. Такой обжигающе горячей. От его прикосновений от макушки до подгибающихся от удовольствия пальчиков на ногах пробивала мелкая дрожь.
Опустившись сверху, Шу накрыл мое тело своим, в такие моменты я ощущала себя маленькой и хрупкой, но такой хранимой и драгоценной. Обхватив мои бедра, он вошел медленно и дразнясь качнулся.Комнату наполнили наши тихие стоны.
Я цеплялась за его плечи, оплетая ногами талию мужа. Хватая ртом воздух, не могла насладиться им. Моим несокрушимым, бесстрашным мужчиной...
Прикрывая глаза, все острее ощущала его в себе. Эту наполненность, жар и принадлежность.
Мне нравилась сама мысль, что я его. Что он мой. И больше ничей.Только мой.
— Луиза, — его шепот доставлял такое блаженство. — Моя прекрасная Луиза.
Запрокинув голову, ощутила, как тело пронзает огненная волна, скручиваясь спиралью внизу живота. Вспышка и, застонав, я расслабилась в его огромных руках. Он продолжал двигаться, прижимая меня всё теснее к своей груди. Толчок, ещё один и комнату наполнил его рык.
Опустив нас на подушку, он уперся в нее лбом. Улыбнувшись, заметила капельки пота на его шее. Даже в такие моменты от Шу приятно пахло мятой.
— Надеюсь, дети очень заняты, — шепнула, вспоминая, какой шум наделали.
— Стены звуконепроницаемы, — тихо пробормотал он в ответ. — Но только у нас. Их же нам прекрасно слышно. Как же я хочу в отпуск, — он повернулся набок и взглянул на меня. — А лучше, наконец, уволиться. Опостылело все.
— Ты и так почти все время работаешь дома, — подняв руку, я убрала непослушную прядку белоснежных волос, застилающую ему глаза.
— Я торчу в кабинете, Луиза, безвылазно, а хочу лежать вот здесь рядом с тобой, — прохрипел он и, поймав мою ладонь, коснулся губами запястья. — Я написал очередное заявление на увольнение. Уже и не знаю, какое по счету. Никогда не думал, что я настолько незаменим. На сей раз обозначил — желаю заниматься приютом и поиском сирот-нелегалов в системе людей. Посмотрю, какую причину отказа мне обозначат сейчас. Как же, оказывается, сложно свалить с престижной должности.
— Если ты уйдешь, как же мы легализуем наших детишек? — я и рада была, что он предпринял очередную попытку сменить работу, но сомнения оставались.
— Не будь наивной, малышка, можно подумать, я сейчас делаю это законно, — хмыкнул он. — Я устал, милая, таращиться в эти мониторы и таскаться на орбиту, вылавливая там незадачливых пиратов. Меня уже передергивает от этого всего.