Вооружившись медным шандалом, Патриша толкнула дверь спальни. Крики Редвуда стали громче. Чудилось, будто кто-то пытает его: загоняет иглы под ногти или вынуждает примерить испанский сапог. И если экзекуции проводит сам Аваддон, подсвечник не поможет. Вряд ли Мюррей вообще сумеет ударить кого-либо, даже в момент смертельной опасности. По крайней мере, ей всегда так казалось… До недавнего времени. Теперь же, когда в утробе несчастной зарождалась новая жизнь, ею руководили малопонятные инстинкты. Они определяли сознание и толкали на совершение поступков, что раньше сошли бы за дикость.
Та самая ночь, когда Редвуд забрал ее девственность, изнасиловал с подачи демона, богохульно прикинувшегося святым отцом — Патриша ее не забудет. Казалось, что это и есть ад, ее персональный ад, в котором душа обречена покориться бесовским отродьям, рвущим ее на части. Одна лишь мысль о том, что драгоценную невинность похитил приспешник дьявола заставляла девушку кричать до тех пор, пока вопли не оборачивались сиплым свистом. Мюррей не знала, почему именно ей выпало подобное испытание, но верила, что Добрый Пастырь укажет ей путь, поможет смыть грязь и залечит раны.
Она не сомневалась в этом, когда Рональд насильно сделал ее женщиной. Продолжала верить в лучшее, когда поняла, что беременна, а плод, точно в фильме ужасов, развивается аномально быстро. Мюррей безостановочно шептала молитвы, уже понимая, что спасение не придет. Словно выполняя моральный долг, она отчаянно искала свет, блуждая в лабиринте непроглядного мрака. Вот как сильна была ее вера! Вот как не хотелось Патрише предавать Господа.
Но в целом мире не сыскать человека, готового вечно стучать в закрытые двери. Стоило Патрише осознать, что ее мольбы о помощи и спасении останутся без ответа, пришло странное успокоение. Жуткое смирение, в котором черное и белое слилось в одну большую безразличную серость. Мюррей, узрела истину: все иллюзорно, кроме нее самой и того ребенка, что появится на свет. Вероятно, она прожила каждый из этапов принятия горя и, в определенном смысле, освободилась…
В тот вечер в голове у Пат щелкнул какой-то тумблер. Она по-прежнему считала себя ведомой и слабой, но некая сила, разраставшаяся внутри, внезапно проявилась. Это было словно вспышка молнии. Момент, когда пленница замка разбила незримые оковы и позволила себе выйти из роскошной темницы… Она брела сквозь мрачные коридоры замка, все еще содрогаясь от криков Редвуда, но каждый раз впадая в ступор, ощущала, как дитя толкает ее вперед. Плод, что креп не по дням, а по часам, заставлял двигаться. И никакой страх не мог противостоять этой уверенности.
Оказавшись перед дверью, ведущей в бальный зал (именно оттуда доносились нечеловеческие крики и стоны Редвуда), Мюррей оторопела. Она внезапно поняла, что нарушила правила, установленные супругом — без разрешения покинула комнату, намереваясь сунуть нос не в свои дела. Патриша сделала шаг назад, но вновь испытала настойчивый импульс. Ребенок желал покинуть замок. Каким-то магическим образом он внушил матери похожую нужду, проще говоря, взял под контроль ее разум. Пленница ногой открыла дверь и ее взору предстала отвратительная картина.
— Помоги… помоги мне… — кряхтел обнаженный Редвуд, тело которого вновь покрылось омерзительными струпьями.
Девушка прошла вперед и тайком ущипнула себя за ногу, желая убедиться в реальности происходящего. Рональд лежал на полу. Такой же жалкий и беспомощный, каким был при первой встрече. Патриша вновь возвышалась над ним. Только в этот раз и не думала скрывать презрение. Брезгливо осмотрев изуродованную плоть, Мюррей зашагала к выходу. Больше никто не встанет у нее на пути. Особенно Редвуд. Он получил заслуженную кару. Все вернулось на круги своя.
— Куда же ты?! — отчаянно взвизгнул Рональд. — Я приказываю тебе остаться!
Повинуясь старым привычкам, Пат замерла на секунду, но тут же рассмеялась нарочито громко.
— Тогда встань и заставь меня.
— Дрянь… — прошипел Редвуд сжав пропитанный сукровицей кулак. — Я хотел положить весь мир к твоим ногам, а ты…
— Извинись перед ней немедленно. — чей-то чужой голос донесся из уст девушки. — Иначе — горько пожалеешь.
— О чем ты? Нас тут двое… все остальные бежали с кончиной Хозяина.
— У тебя последний шанс взять свои слова обратно, папочка. — Мюррей ощутила, как вознеслась ее рука, не получив на то команды.
— Да пошла ты, деревенщина!
Редвуд неумело плюнул. Слюна, в которой виднелись сгустки крови, повисла у него на подбородке. Будто не заметив этого, мужчина расхохотался.
— Что же, ты сделал свой выбор. Отправляйся туда, где тебе самое место. — прошептали губы Пат, а пальцы произвели щелчок.
Огромная люстра, парившая высоко над Редвудом, звякнула обломившимся звеном в цепи, а после — сорвалась вниз. В следующий миг две тонны хрусталя и металла размозжили плоть, сотрясавшуюся в агонии. Из-под мерцающих в огненных всполохах камушков полилась кровь… Небольшая черная лужа — все, что осталось от маньяка, державшего в страхе несколько штатов.
Вернув контроль над телом, Патриша в ужасе вскрикнула. Она не понимала природы той силы, что положила конец страданиям Редвуда, но заранее опасалась ее. Бережно обняв подрастающий живот ладонями, девушка выскочила в парадную дверь… Где-то вдалеке блистали огни Парижа. Города, в котором ангелы жили на равных с людьми. Города, по праву считавшегося эпицентром Вселенной. Города, в котором родится и вырастет ОНО — существо, воле которого покорится весь мир…