На том пруду, куда тебя я приведу…»
В темноте мелькали огоньки сигарет. Я не отрывал взгляда от Симы, и она тоже смотрела мне в глаза. За ее спиной качались деревья и плясал костер. В какой-то момент, танцуя, Сима закинула голову и принялась смотреть на ночное небо. А у меня вдруг возникло желание наклониться и поцеловать ее в шею. Я еле сдержал себя. Вместо этого тоже поднял голову. Над нами кружились звезды.
Возможно, Сима почувствовала мое острое желание ее поцеловать, потому как в следующий раз, когда мы встретились взглядами, она смущенно улыбнулась.
– Все-таки я нравлюсь тебе? – спросил я. Сердце сильнее забилось.
– Что? – не поняла Сима.
– Ты так смотришь на меня… Все-таки я нравлюсь тебе, не Марвин?
– Какой же ты дурачок, Лева, – засмеялась Сима и положила голову мне на грудь.
Сима
Я проснулась посреди ночи и не сразу сообразила, что происходит. Мне казалось, что я проспала от силы пять минут. Только уснула под грохот басов, доносящийся с улицы, и тут же открыла глаза. Вокруг стояла пронзительная тишина, нарушаемая лишь доносившимся из соседней комнаты храпом. Это Марвин вторую ночь подряд храпел. Что ж, должен же быть у этого красавчика хоть один минус…
Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела Лилю. С высоким пучком на голове, она нависла надо мной и вглядывалась в лицо.
– Не спишь? – шепотом спросила Лиля.
– Нет, конечно, ты же меня разбудила! – прошипела я в ответ.
– Отлично! – обрадовалась Лиля. – Мне одна мысль все покоя не дает… Никак не могу уснуть. Ты должна сделать со мной это!
– Сделать с тобой что?
Лиля нащупала мою руку и потянула на себя. Пришлось подниматься.
– Выйдем на улицу? – попросила Лиля.
Спросонья я совсем не соображала. И все-таки принялась послушно одеваться. В темноте мы напяливали теплую одежду поверх пижам, при этом задевая локтями брезент. Мне казалось, что мы делаем все очень шумно и вот-вот кто-нибудь проснется. Но никто не просыпался.
По дороге к тамбуру осторожно переступили через сладко спящих парней. Я посмеялась про себя, глядя на Лялю и Леву. Лялин снова положил на Стаховича ноги…
Мы выбрались из палатки и поежились. Ночь казалась холодной. Хотя когда мы плясали у костра, то совсем не мерзли. Прислушались. В одной палатке было совсем тихо. А из второй доносился храп покруче, чем от Марвина.
– Наверное, это дядя Толя, – шепотом предположила Лиля.
– Ага, – зевнула я. Наш первый вечер в палаточном лагере прошел очень сумбурно. Столько новых впечатлений, мест, лиц… От всех событий голова шла кругом. – Ты зачем меня разбудила-то?
Лиля сияла радостью. Натянула на голову капюшон от куртки и принялась скакать на месте, пытаясь согреться.
– Пойдем!
Она снова взяла меня за руку, и мы молча двинулись мимо потухшего костра и палаток копателей.
– Лев говорил, тебя Шандарева и Бурыкина обижают? – ни с того ни с сего спросила Лиля.
– Я им деньги должна.
Лиля обернулась и нахмурилась.
– Это они умеют… Подставлять людей и вымогать деньги потом. В школе пусть только попробуют еще раз к тебе сунуться. Я про них столько дерьма знаю, не отмоются. И вообще, с первого сентября ты будешь под моим крылышком. И под Левиным.
Лиля подмигнула, а я тут же опустила глаза. Лиля заметила мое смущение и громко рассмеялась. Тогда я, воровато оглядываясь по сторонам, тут же зашипела на нее. Вдруг кого разбудит?
– Да брось! – сказала Лиля. – Даже если сейчас перед палатками приземлится вертолет, никто не проснется. Видела, сколько этот Альберт влил в себя за вечер? Про остальных я вообще молчу.
Вспомнив о пьяных малознакомых мужиках, Лиля презрительно поморщилась.
Ночь была темной и звездной. До рассвета еще было далеко. В лесу покрикивали птицы.
Когда я поняла, куда мы направляемся, удивленно спросила:
– Ты что-то оставила в машине?
– Ага, – загадочно отозвалась Лиля. – Но не в машине Макса.
Я ничего не понимала. А когда мы прошли мимо «Мазды» Марвина и остановились рядом с темно-зеленым «уазиком», все стало еще страннее.
– Ты чего? – я снова перешла на шепот.
– Загляни туда, – улыбалась Лиля.
Я, привстав на цыпочки, осмотрела салон. Но он был пустой. Только на заднем сиденье лежала чья-то черная бейсболка.
– Ну и что?
– Да ты куда-то не туда глядишь, – рассердилась Лиля. – На замок зажигания посмотри!
Я снова прилепилась к окну и разглядела оставленный в замке ключ.
– И?
– О боже, Сима!
Лиля легонько оттолкнула меня и с щелчком открыла водительскую дверь.
– Когда с озера возвращались, я увидела, что они ключи оставили, – принялась объяснять Лиля, усаживаясь на водительское сиденье. Обернулась ко мне. Я так и стояла на месте, ежась от ночной прохлады. – Прокатишься со мной?
– Я-то тебе зачем?
– Как это зачем? Одной страшно, – призналась Лиля.
Я молча оглядывала «уазик».
– А если страшно, тогда для чего ты собралась на нем кататься?
– Симочка, ну пожалуйста! Я очень хочу прокатиться на этой штуке! Никто не дает мне машину: ни папа, ни Макс…
– Может, на то есть причины? У тебя нет прав! – напомнила я.
– Не будь занудой, – поморщилась Лиля. – Я отлично вожу. Отец нас с Левой лет в четырнадцать научил, мы по дачному поселку с ним катались.
Я все еще колебалась.
– Давай, прыгай! – нахмурившись, поторопила меня Лиля. – Ты когда-нибудь ездила на такой штуке?
– Никогда, – покачала я головой. – Да, если честно, и не горела желанием…
– А мы ездили. Нас с Левой папин друг на рыбалку с собой брал. Но за рулем я ни разу не сидела… А мы всего-то один кружок! Туда и обратно.
– А если заметят?
– Они крепко спят, никто не проснется. Ну же, Симочка, давай! Неужели тебе никогда не хотелось совершить что-нибудь безрассудное?
Все понятно. Лилю пьянила свалившаяся на нее свобода так же, как дядю Толю пьянил в прошлый вечер самогон.
Совершала ли я что-нибудь безрассудное? Полет с крыльца на скейте, ворованные шоколадки и фрукты, выброшенная в окно сумка одноклассницы, проникновение в чужую квартиру через балкон… В конце концов, отправиться на поиски сокровищ черт-те куда – это тоже не самое заурядное решение. Я не задумывалась как-то, но оказалось, что вся моя жизнь – сплошное безрассудство.
Лиля смотрела на меня взглядом, полным надежды. Я же продолжала разглядывать грязные колеса «УАЗа». Мне вдруг тоже очень-очень захотелось прокатиться на этой штуке. Интересно, это лечится? Когда-нибудь мне надоест играть с судьбой? Надеюсь, это проходит с возрастом…
Лиля, заметив, что я собираюсь обойти машину, чтобы сесть на соседнее пассажирское место, победоносно вскинула руки. Я уселась рядом с ней и хлопнула дверью. Никто по-прежнему не выбегал из палатки и не пытался нас остановить. Места в «уазике» оказалось непривычно много. Лиля долго копошилась, затем наконец завела мотор и зажгла фары.
«Уазик» затарахтел, и я испугалась, что сейчас точно выскочит Бык и накостыляет нам по шее. Но поляна, на которой стояли палатки, оставалась пустой. Лиля отпустила ручник, осторожно сдала назад.
– Ты умеешь водить не только на автомате? – удивилась я.
– Ты не представляешь, на какой развалюхе папа нас учил водить, – сосредоточенно глядя на дорогу, ответила Лиля. – Его старый внедорожник. Он у нас на даче в гараже пылится, папа на нем иногда в лес за грибами ездит. Я ж сказала, что он свою новую нормальную тачку мне не дает. Папа и сам редко водит. Чаще с водителем катается.
Я пристегнулась и тоже уставилась на дорогу. Свет фар поочередно вырывал из темноты мохнатые кусты, березы, сосны… Поначалу мы ехали очень медленно. Я даже немного расслабилась. Лиля показалась мне аккуратным водителем. Сейчас попетляем немного по лесу и поставим тачку на место.
– Обалдеть, какая она огромная, конечно, – восторженно проговорила Лиля, ухватившись за руль. – Масштабы впечатляют!
Мы ехали по бездорожью, колыхаясь из стороны в сторону. Затем осторожно выкатились на дорогу. Лиля повернулась ко мне. Глаза ее восторженно блестели.
– Ну, как? – спросила она.
– Меня может укачать, – предупредила я.
Лиля звонко засмеялась.
– Сейчас выедем к полю… И будет ровно. А как тебе Лев?
Ее новый вопрос опять был неожиданным и не к месту.
– Ты снова за свое? – рассердилась я.
– Ты ему очень нравишься, – сказала Лиля, не отводя взгляда от черной дороги. Ветки шуршали и царапали машину.
– С чего ты это взяла? – смутившись, спросила я.
– Сразу поняла. Еще в тот день, когда застала вас в коридоре у книжных полок. Но я думала, ты просто так ему нравишься, не посерьезке. А ты – по-настоящему.
Я не знала, что на это ответить, но в душе снова поселилась нежность.
– И Марвину ты тоже по-настоящему нравишься, – добавила Лиля.
– А это ты к чему?
– Я думала, он это… Ну, понимаешь, из-за меня, – продолжила сбивчиво Лиля, крепко держа в руках руль. По ее тону я не могла разобрать, обидно ли ей, что Марвин обратил на меня внимание, или все равно.
– И тебя это беспокоит? – прямо спросила я.
Мы с Лилей не были подругами. Но за эти пару дней столько всего произошло, что между нами совершенно точно возникла связь. Лиля из тех людей, кто сразу к себе располагает. Даже таких подозрительных и необщительных особ, как я. Я давно уже не дружила с девчонками, и для меня все происходящее казалось непривычным. В прошлой школе у меня было несколько приятельниц, но как только я перевелась, связь мы быстро потеряли. Повзрослели, изменились, нашли новые интересы…
– Беспокоит? – Лиля дернула плечами. – Нет, пожалуйста… Совет вам да любовь!
– Но я даже не выказываю ему симпатию! – нервно возразила я, поняв, что Лилю это все-таки задевает. А мне не хотелось, чтобы она на меня сердилась. – Никак и ни на что не намекаю… Я его вообще гадким в глаза назвала!
– В этом и весь секрет, – засмеялась Лиля. – Макс привык, что ему девчонки в рот заглядывают. Ты вторая, кто устоял перед его чарами.