– Я тогда подумал: ну, ладно. Сгоняю в одну поездку. Что мне с ним, детей крестить? А вот видишь, как все вышло… Дружище! – Марвин протянул к Лялину руки и попытался его обнять. Ляля принялся уворачиваться.
– Вы все-таки оба дураки! – привычно кричала Лиля, шагая спиной вперед.
Поляна оказалась даже лучше, чем нам ее описывали парни. Еще издалека я заметила, как в гуще травы краснеет земляника. Лиля первой сорвалась с места и понеслась вперед. Ляля – за ней. Вдвоем они принялись носиться друг за другом по залитой солнечным светом лужайке. Лиля сбросила босоножки и снова принялась отплясывать, как в прошлый раз, когда мы разбили палатку у реки с поломанной вышкой. Только теперь вместо музыки вокруг насвистывали птицы. Марвин с деловым видом достал из кармана айпод и, усевшись в траву, принялся собирать землянику в ведерко. Мы с Левой ушли вглубь поляны и скрылись за кустами. Здесь оказалась прорва крупных ягод. Негромко переговариваясь на разные несерьезные темы, стали собирать землянику. Конечно, большинство ягод отправлялось сразу в рот. Вскоре наши губы и ладони были в липком сладком соку.
– Как вкусно! – выдохнула я, упав в траву.
Лева лег рядом. Некоторое время мы целовались. И в эти минуты было так хорошо. Не хотелось думать ни о чем плохом. И все-таки после ночных сновидений тревога не отпускала.
– О чем ты думаешь? – спросил Лева, заметив тревогу в моих глазах.
Я лишь растерянно пожала плечами. Так, в двух словах, не объяснишь. Я ведь и сама до конца не понимала, что меня тревожит.
Уставившись в небо, я вздохнула и произнесла:
– Против твоей Тони в школе готовят заговор. Когда вернемся домой, ты ее все-таки предупреди…
* * *
По пути к деревне, которую мы все считали «альбертовской», в машине стояла тишина. Даже Макс с Лялей не спорили. Будто у всех вдруг образовалось внутри странное предчувствие надвигающейся беды. Так природа затихает перед страшной бурей.
Я свой дурной настрой списала на разговор с Левой. Мне пришлось в подробностях поведать ему о том, как в последний учебный день меня подкараулили Шандарева с Бурыкиной. А еще я не выдержала и все-таки рассказала Леве об измене отца. Лев страшно разозлился на папу. Он и до этого не испытывал к нему трепетных чувств, и у Льва были на это причины. Но теперь же просто взбесился. Я даже не ожидала от него такой реакции…
После нашего разговора у обоих на душе остался неприятный тяжелый осадок. Возможно, наше настроение передалось и остальным. Именно поэтому в машине стояла напряженная тишина.
До места, где раньше находилась деревня, нужно было ехать около двух часов. По дороге меня снова сморило. Положив голову Ляле на плечо, я прикрыла глаза. Обычно мне ничего не снится в дороге, просто укачивает, но сейчас подсознание снова вернуло меня в тот заброшенный дом. Не знаю, что больше произвело на меня впечатление – давно покинутые стены или фотографии одинокого мужчины… Проснулась я в тот момент, когда во сне снова брала стопку черно-белых фото. Во второй раз я уже знала, что меня ждет, оттого сон казался неприятным. Машина резко дернулась, и я открыла глаза.
– Приехали! – констатировал Марвин. Лев сидел рядом с ним на пассажирском сиденье и разглядывал раскрытую карту.
Я выглянула в окно. Несмотря на солнечную погоду и синее небо с невесомыми облаками, поле представляло собой удручающую картину. Черное, мертвое, мрачное. Чуть поодаль – сплошной бор с соснами и елями.
Мы нехотя вышли из машины. Даже у Лялина пропал запал, хотя он был уверен, что найдет здесь настоящие сокровища, обставив Альберта.
Пока мы молча разглядывали фронт работ, у Лили брякнул в кармане джинсов телефон.
– Люди, здесь связь ловит, – удивленно сказала она, доставая смартфон. – Лева, мама написала! Спрашивает, как дела.
Лев подошел к Лиле, и вдвоем они принялись сочинять ответ. Я же машинально потянулась к рюкзаку. Достала свой телефон и взглянула на экран. Несколько антенн, а еще пара пропущенных – от папы.
Пока Лиля набирала ответ матери, Лев с подозрением косился на меня. Я некоторое время колебалась. Потом крепче сжала телефон в руке и решительно направилась в противоположную от машины сторону. Хотелось найти укромное место.
– Сима! – крикнул мне в спину Лев.
– Я сейчас! – громко ответила я, не оборачиваясь.
Уселась в кустах и набрала папин номер. Отец ответил сразу же, после первого гудка. И пусть мы попрощались скверно, мысль о том, что папа сейчас совсем один и не знает, где я и чем занимаюсь, меня изводила.
– Симочка, как ты? – без приветствий начал отец. Голос его был глухим и совсем далеким.
– Хорошо, пап! – отозвалась я. – Все хорошо! Я завтра уже домой поеду.
Больше всего я боялась, что, пока меня не было, отец снова сорвется. Хотя после последней нашей крупной ссоры он обещал завязать. Будто прочитав мои мысли, папа сказал:
– Сима, я больше не пью. Все хорошо. И на новой работе тоже отлично. Я чайник нам новый купил. Ты как там, Сима? Отдыхаешь?
Мне почему-то захотелось разрыдаться. Мы никогда не были с папой близки. Я общалась больше с мамой, и мне всегда казалось, что отцу нет до меня никакого дела. Но сейчас в его голосе было столько искреннего беспокойства и боли…
– Отдыхаю, пап, все отлично, – шмыгнув, ответила я. В носу щипало и кололо, но слезы так и не лились. – Скоро приеду, – зачем-то снова добавила я.
– Я тебя жду, – негромко сказал папа. – У нас теперь новая жизнь начнется, Сима. Ты столько шансов мне давала, что, наверное, больше мне и не веришь. Но теперь все будет по-другому. Обещаю. Только ты скорее возвращайся, дочка.
– Угу, – пробормотала я. При этом прислушивалась к себе. Кажется, я впервые верила отцу, но старалась об этом не думать, чтобы не спугнуть ранее незнакомое чувство.
Попрощавшись с папой, я выбралась из кустарника и направилась обратно к машине. Ребята поджидали меня на том же месте. Они уже достали из багажника лопаты и металлодетекторы. Ляля жевал бутерброд. Солнце припекало, поэтому все стянули куртки. Пока Макс, Лиля и Ляля о чем-то переговаривались, Лев вышел мне навстречу. Взяв под локоть, осторожно заглянул в глаза и спросил:
– Ты звонила ему?
– Звонила, – кивнула я.
– Сима, зачем? – Лев отпустил мой локоть.
– Как это зачем? Он мой отец.
– Сима, он ударил тебя.
Я молчала, сжав губы, а Лев все не сводил с меня глаз.
– Лева, я понимаю, что ты хочешь до меня донести, но он – мой папа, – наконец сказала я. – Это не объяснить. Мне не все равно, как он там себя чувствует… Несмотря на все наши ссоры, я его люблю. Я не знаю, как это работает!
– Ты его простила? После всего, что он…
– Простила, – отрезала я.
Прошла мимо недовольного Льва и направилась дальше, к машине. Подойдя к «Мазде», попросила у Ляли металлоискатель.
– Сейчас вроде моя очередь, – сказала я.
Ляля, прожевав наконец бутерброд, молча протянул мне металлодетектор.
– И лопату, – добавила я.
– А Стах? – спросил Макс, помня, что теперь мы с Левой – одна команда.
– Мне нужно немного одной побыть, отвлечься, – сказала я. «Остыть», – добавил мой внутренний голос.
Лев стоял за моей спиной и молчал.
– Вы поссорились? – спросила осторожно Лиля, поочередно оглядывая нас. – Когда успели-то?
– Ага, я только бутер дожевал, – согласился Ляля. Друг все-таки протянул мне следом небольшую складную лопату. Знал, что спорить со мной бесполезно. – Сама не выкопаешь.
– Выкопаю, – упрямилась я.
– Пусть прогуляется, – сухо сказал Лев.
Я обернулась, сердито посмотрела на Стаховича и забрала из рук Ляли лопату.
Мне хотелось, чтобы Лев принял моего отца так же, как его приняла я. Но, наверное, для этого тоже нужно время…
– Если что найдешь, свисти, – сказал Марвин.
Я решила не уходить далеко от ребят. Пошла вдоль поля, аккуратно исследуя каждый клочок земли. Но металлодетектор молчал. Зато за моей спиной запищало – датчик сработал у Лили. Тогда я пошла еще дальше. В какой-то момент мне послышалось, будто к полю подъехала еще одна машина, но я так увлеклась процессом, что даже не обернулась. Зашла в лесок. Здесь было тихо и спокойно. Среди сосен росло много красивых папоротников. Чем дальше я уходила от черного поля, тем легче мне становилось. Здесь пели птицы, и сквозь высокие кроны проникали яркие лучи, отчего в траве прыгали солнечные зайчики. Это место напоминало зеленый калейдоскоп. Мне захотелось запомнить это мгновение. Еще один день, и все закончится – я вернусь домой. Будет ли меня там ждать новая жизнь, как и обещал отец? Определенно, все должно быть по-другому. Теперь у меня есть Лева. Пусть впереди еще много недопониманий и споров, ведь мы оба упрямы, я знала, что у нас все будет хорошо… Я нащупала в кармане рубашки серебряный кулон, который отдал мне Ляля. В городе меня ждет еще одно важное дело. Задумавшись, я не сразу услышала, как пискнул датчик. Поднесла металлоискатель к сосне. Запищало еще громче. Сигнал был таким хорошим, что сомнений не оставалось – находка была крупной.
– Народ! Я что-то нашла! – выкрикнула я и огляделась по сторонам. Только сейчас поняла, что зашла глубоко в лес. Поле осталось далеко за мной. Меня обступили вековые сосны. Вокруг стояла тишина. Только птицы над головой продолжали насвистывать.
Определив, в каком месте пищит, я принялась копать. Наконец показалась небольшая часть предмета. Я решила, что это может быть старинная кубышка с монетами. Поспешно вытащила из земли находку – ей оказался ржавый цилиндрический предмет. Так я и замерла с ним в руках. До меня даже не сразу дошло, что это такое. А когда я поняла, что незнакомая штука – настоящий снаряд и мне в любой момент может оторвать обе руки, ощутила страшную панику. Слезы вырвались наружу и потекли по щекам.
Рыдая, я все-таки отшвырнула снаряд в сторону, и тут же громко рвануло…
Лев
– Серьезно, Лева, почему вы поссорились? – не отставала от меня Лиля.