Губы дрожат. Мне страшно. Но как бы по-извращенски это ни звучало, происходящее меня заводит.
Начинаю медленно двигаться вверх-вниз.
Сэйнт пожирает глазами мое тело. Видя его неуемную страсть, я двигаюсь все быстрее.
Мне не хочется, чтобы Майкл меня трогал, и, взяв его руку, которая все еще у меня между ног, кладу ее себе на пояс. Хочу кончить не от его ласк, а от взгляда Сэйнта.
Смотрю на Майкла: его глаза закрыты, так что я снова встречаюсь взглядом с Сэйнтом и веду рукой вверх по животу к груди. Он прикусывает нижнюю губу. От этого жеста меня бросает в жар, мне все тяжелее выдерживать его взгляд. Стон Майкла говорит о том, что он вот-вот кончит. Запускаю руку себе между ног, чтобы сделать это одновременно с ним.
Издаю громкий стон – с Майклом я ничего подобного не испытывала. Глаза сами собой закрываются. Продолжаю двигаться, держа руку между ног, даже когда он кончил. Ноги дрожат. Напряжение настолько велико и длится так долго, что силы покидают меня, и я со стоном падаю на Майкла.
Он гладит меня по спине и целует в плечо.
Перекатившись на бок, я осторожно поднимаю голову, чтобы выглянуть в окно.
Сэйнт пропал.
Закрыв глаза, прижимаюсь головой к мужу. Сейчас расплачусь, сама не знаю почему. Чувствую себя виноватой, однако это меня не расстраивает.
Во что я ввязалась!
Ничего более извращенного я в жизни не делала.
Что самое страшное, будь у меня возможность, я бы не задумываясь повторила – настолько мне было хорошо.
– А ты тут, похоже, совсем соскучилась, – замечает Майкл. – Это было просто нечто!
Мне смешно, но я сдерживаюсь. Стараюсь придумать, что бы ответила на такое благочестивая жена и мать.
– Громко получилось, надеюсь, девочки не слышали.
– Их из пушки не разбудишь. – Майкл целует меня, и я откатываюсь в сторону.
Взяв полотенце, он вытирает у меня между ног. Мне всегда было приятно, что он старается оставить меня чистой после секса. С Сэйнтом все совсем иначе: мы были все липкие и грязные, и ему это нравилось. Что удивительно, мне тоже.
Сэйнт полная противоположность моего мужа.
Забравшись обратно в постель, Майкл прижимается ко мне.
– Люблю тебя.
Отвернувшись, обнимаю подушку.
– И я тебя.
Глава 8
Усадив девочек в машину, целую их на прощанье.
– Буду дома через неделю, – обещаю я.
– Неделя – это сколько? – спрашивает Энди.
– Всего тридцать дней, – отвечает Хлоя.
– Вообще-то, семь, – поправляю я.
– Нет, тридцать, – возражает она. – Иногда тридцать один. Нам учительница сказала.
Продолжать этот спор смысла нет, поэтому, улыбнувшись, соглашаюсь:
– Хорошо, тридцать.
Они все равно еще не понимают, сколько это – день, неделя, месяц.
Закрываю дверь, и Майкл, притянув меня к себе, целует на прощанье в щеку.
– Рад, что мы приехали. Надеюсь, после прошлой ночи к тебе вернется вдохновение.
Ох, знал бы он!
– Я тоже рада, – отвечаю я, ткнувшись ему в щеку.
Смотрю, как он садится за руль и выезжает на дорогу, и машу девочкам, пока машина не скрывается из виду.
Убедившись, что они не вернутся, иду в дом за телефоном: надо позвонить Сэйнту. После сегодняшней ночи я думаю только о нем.
Однако далеко идти не приходится: открыв дверь и едва сделав пару шагов, тут же натыкаюсь на Сэйнта.
По телу пробегает дрожь.
Как он попал в дом? Давно он уже здесь?
Заперев дверь, Сэйнт прижимает меня к ней и, крепко схватив за подбородок, страстно целует.
Не знаю уж, чем именно меня так увлекает наша игра: мне следовало бы оттолкнуть его, но вместо этого я только сильнее прижимаюсь к нему.
Думаю, меня заводит чувство опасности и ощущение полнейшего безрассудства. Сэйнт, в отличие от Майкла, готов рисковать. Он ставит меня в сложные ситуации и с наслаждением наблюдает, как я выкручиваюсь.
Сэйнт прижимается лбом к моему лбу.
– Быстро в душ! Смывай его!
Такой тон внезапно кажется мне оскорбительным.
– Да пошел ты!
Он хватает меня за руки и тащит в спальню.
– Нет уж, ты смоешь его с себя.
Сопротивляться я начинаю, только когда он уже подтаскивает меня к двери ванной. Часть меня хочет бежать от него подальше, и все же любопытство сильнее: интересно, как далеко он готов зайти. Пытаюсь вырваться из его хватки.
– Ты псих!
Сэйнт затаскивает меня в ванную и хватает за шею.
– И тебе, мать твою, это нравится, – отвечает он и снова целует меня. Параллельно он расстегивает на мне джинсы, а затем, встав на колени, стягивает их вниз вместе с трусами и срывает с меня рубашку.
Включив душ, он выжидательно смотрит на меня.
– Залезай, Меган.
Мне нравится, что Сэйнт не называет меня Рейей. Когда он произносит мое настоящее имя, создается ощущение, что он и правда ревнует. Я захожу в душ.
Я знаю, что дверь заперта, но Майкл же еще может вернуться. А вдруг он что-то забыл…
Отвлекаюсь от этих мыслей, когда понимаю, что Сэйнт уже стоит рядом. Схватив душевую лейку, он направляет ее мне между ног, и у меня перехватывает дыхание – вода все еще холодная.
– Ты что делаешь?
Он прижимается губами к моему уху:
– Смываю его с твоей вагины, потому что она принадлежит мне.
От его слов по телу проходит дрожь. Утыкаюсь затылком в стену и о муже больше не думаю.
Глава 9
С тех пор как Майкл с девочками уехали, жизнь пошла довольно спокойная. Почти каждую ночь Сэйнт проводит у меня. Только вчера сказал, что не может остаться.
Не стала спрашивать почему. Я и так знаю.
Вообще, Сэйнт работает днем, однако в любой момент его могут вызвать и ночью. Думаю, именно это он и говорит жене, когда не ночует дома.
Я не задаю лишних вопросов. Не потому, что мне все равно, просто не чувствую себя вправе: он не расспрашивает меня про Майкла и детей, так что я тоже стараюсь сдерживать любопытство.
Когда мы вместе, мы Кэм и Рейя.
Уже несколько ночей подряд мы не выходим из этого образа: притворяемся, что любим друг друга, и занимаемся любовью. Утром он уходит, а я весь день пишу.
Роль дается ему легко – даже жаль, что мне через два дня уезжать. В принципе, я могла бы еще немного задержаться, но вряд ли стоит. Когда начинаешь впадать в зависимость, лучшее средство – обрубить все концы. Именно так я и сделаю с Сэйнтом. Вернувшись домой, я больше не буду с ним общаться. Никогда.
К тому же большую часть книги я уже набросала, и торчать здесь смысла нет. Черновик еще, конечно, очень сырой, но так всегда. Мне удалось главное – в книге есть душа, она живая. Я чувствую это и, возможно, впервые за всю свою карьеру с нетерпением жду, когда моя рукопись увидит свет.
Я так много пишу, пока Сэйнта нет, что даже не реагирую на звонки Кэндис. Она не обижается: у нас обеих бывают моменты, когда работа идет полным ходом и лучше не отвлекаться. Иными словами, если кто-то из нас не отвечает – это хороший знак.
Не уверена, что расскажу ей про Сэйнта. Иногда и самые близкие друзья не прощают предательства, причем не важно, кого ты предал. Она знает, как сильно я люблю Майкла, и если уж с ним я так поступила, то она и подавно может ожидать чего угодно.
Ни одна живая душа не должна знать, что здесь произошло. Все останется между нами – мной и Сэйнтом.
Сегодня вечером он должен заехать после работы. Осталось всего две ночи, и мне, конечно, хочется провести их с ним.
Сегодня я приготовлю ужин: заехала в магазин и купила все для лазаньи. Майкл ее терпеть не может. Потому, вероятно, я и выбрала именно это блюдо: мне нравится в Сэйнте все, что делает его непохожим на моего мужа.
Я уже почти доехала до своего домика, как на пути мне попадается заправка: как раз хотела местную газету купить, да и бензина долить перед поездкой не помешает.
Первым делом захожу в магазинчик посмотреть, есть ли у них вообще газеты. Давно уже хочу почитать, что случилось в ту ночь, когда я впервые увидела Сэйнта, – думала включить этот эпизод в книгу. Дорабатывая черновики, я очень многое переделываю, и сейчас мне хочется заново написать сцену знакомства Кэма и Рейи.
Внезапно в голову приходит, что Сэйнт, вообще-то, может прочитать книгу. Наверняка ему понравится, если я добавлю в повествование немного реальных событий. Конечно, я никому никогда не признаюсь, чем вдохновлялась, – это будет наш с Сэйнтом секрет.
Пролистываю единственную местную газету – городок крошечный, и она выходит только раз в неделю. О погоне и самоубийстве ничего, а ведь с того момента, как рядом с моим домиком кто-то застрелился, прошло уже две недели. Свежую газету выпустят завтра; о происшествии должны были сообщить уже в этом номере.
Может, не стали публиковать? Или я пропустила?
Подойдя к прилавку, протягиваю газету продавцу. На вид ему за пятьдесят: у него лысина, объемистым животом он облокачивается на прилавок.
– Во сколько завтра будет свежий номер? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– Их Ленни привозит, так что не угадаешь. Иногда приезжает к открытию, иногда к закрытию. – Он говорит так, будто я знакома с Ленни. – А что? Там о вас, что ли, напишут?
– Нет, тут пару недель назад самоубийство произошло – хотела узнать подробности.
Продавец стучит по кнопкам кассы.
– С вас доллар двадцать пять. – Посмотрев на меня, он добавляет: – Какое самоубийство?
Отдаю ему деньги.
– Не помню, как звали. За ним полиция гналась, и в итоге он застрелился на моей улице.
– На какой улице?
– Хантер-Трэйл.
Он ухмыляется.
– Если бы там произошла погоня с самоубийством, я бы точно был в курсе.
Открывается дверь, и в магазинчик входит еще один покупатель. Видя, что я собираюсь уходить, он придерживает для меня дверь. Продавец окликает его:
– Эй, Луи, слыхал что-нибудь про полицейскую погоню и самоубийство недели две назад?
Застыв, смотрю на человека по имени Луи.