– Папа, – обратилась теперь к отцу. – А ты нашел ту редкую деталь для своей машины? Не помню, как она называется…
– Бендикс? – усмехнулся папа. – Нашел… Уже две недели как завожусь с пол-оборота…
Господи, неужели?..
Но нет, надо еще кое в чем убедиться. Я заметила у папы торчащую из заднего кармана брюк газету. Дурацкая привычка… Но такая родная.
– Можно мне газету глянуть? – попросила я.
– Пожалуйста…– сразу же протянул мне ее папа. – Помочь развернуть?
– Да, пожалуйста, – улыбнулась я.
Хотя мне достаточно было взглянуть лишь на первую страницу, чтобы понять: страной управляет человек, которого избирали на моей памяти несколько лет назад. Однако с помощью папы я быстро просмотрела другие новости, и в каждой статье с облегчением узнавала лица политиков и прочих деятелей, а также места и даже рекламные бренды.
К горлу стали подступать слезы, и я едва силилась, чтобы не расплакаться и не испугать тем самым родителей.
– Ты сегодня такая красивая, – чтобы отвлечься и разрядить обстановку, обратилась я к маме, которая все это время напряженно следила за моими действиями. – И блузка эта… Ты ее ведь давно не носила?
– А, вспомнила ее? – довольно прищурилась та. – А пятно на ней помнишь?
– От вишневой наливки, которой тебя угощала тетя Лида? – сразу всплыло в памяти. – Прямо на груди?
– Именно… Мне все-таки удалось его вывести, – гордо заявила мама, расправляя складочки на кружеве.
Это «вишневое пятно» стало последней каплей в переполняющих меня эмоциях, и слезы все-таки прорвались наружу. Теперь я уже не сомневалась: это МОЙ мир и МОИ родители. Наконец-то я дома…
– Мама, папа, можно я вас обниму? – прошептала я, совсем как в детстве хлюпая носом.
– Деточка моя, – первая потянулась ко мне мама, тоже в один момент разразившись слезами. – Ну что ж ты плачешь? Ведь все хорошо?
– Просто я так соскучилась по всем, – прошептала в мамино плечо. Тут и папа подоспел, заключив в объятия нас обеих.
Нашу семейную идиллию нарушил осторожный стук в дверь, а после в приоткрывшейся щелочке показалась растрепанная головка Маши.
– Можно? – тихо спросила она.
– Ну конечно, – засияла я, отрываясь от родителей. – Проходи…
Маша вошла, но осталась топтаться у двери, переводя неуверенный взгляд с меня на родителей. Мама, поняв все без слов, взяла папу под руку и увела его «попить кофейку из автомата». Теперь пришла очередь подруги со слезами броситься мне на шею.
– Прости меня, – сбивчиво заговорила она. – Это я во всем виновата! Нагрубила тебе, обозвала дурой, прогнала со свадьбы… Какое я имела право? Ведь я знала, что ты влюблена в Сашку и не контролировала себя… А я… Повела себя как последняя…
– Ну хватит, – мягко прервала я ее. – Успокойся, Машунь… Ты ни в чем не виновата. Это я вела себя неадекватно… Совсем обезумела от своей любви. И ты права, я была полной дурой, заявившись на свадьбу Саши и желая устроить там черт-те что… А то, что со мной случилось… Так мне и надо! Судьба преподнесла мне хороший урок…– я усмехнулась двусмысленности своих же слов.
Маша как-то недоверчиво посмотрела на меня:
– Ты сейчас это серьезно?..
– Совершенно серьезно, – подтвердила я. – Кстати, как там Саша?
– Нормально, – Маша все еще настороженно посматривала на меня. – Тоже за тебя волновался, спрашивал. А на днях возвращается из свадебного путешествия…Ой, извини, я не должна была тебе этого говорить… Тебе ведь это неприятно.
– Маша, – я снова улыбнулась. – Меня абсолютно не расстраивают эти слова, поверь… Наоборот, я рада за Сашу и…Полину.
– Ты произнесла ее имя? – изумилась подруга. – Не могу понять. Тебя словно подменили! Как будто ты не та Катя, которую…
– Эй! – оборвала я ее с некоторым возмущением. – Я все та же Катя! Настоящая, понимаешь? Просто многое переосмыслила…
– И… что насчет любви к Саше?..– Маша продолжала осторожничать в выражениях.
– Не поверишь, но я освободилась от нее… Я теперь свободна, понимаешь?
«А еще полюбила другого», – добавила про себя.
– Если честно, пока не очень, – призналась Маша.– Такие скорые перемены…
– Тогда просто поверь на слово. А потом сама все увидишь, – я совсем не злилась на подругу, прекрасно понимая ее недоверие.
– Ладно, – Маша наконец широко улыбнулась. – Главное, что ты вернулась к нам и идешь на поправку! А в остальном, можешь оставаться даже такой, как была!
– Ну спасибо! – я засмеялась.– И все-таки постараюсь немного измениться…
Мы успели еще немного поболтать о том о сем, прежде чем вернулись мои родители. После этого Маша, пообещав, что завтра еще заглянет, ушла.
Мама же с сожалением сказала, что их тоже выгоняют, поскольку время посещения пока ограничено. Потом спросила, что мне в следующий раз принести. Я попросила телефон, планшет и косметику.
– Мама, – вдруг вспомнила я о самом важном. – А с моими вещами не было никакого амулета?
– Ты про странный крестик, что ли? – вздернула одну бровь вверх мама. – Был. Я его тоже чуть не выкинула. Но потом решила, что сама разберешься с этой вещицей, да еще и покореженной. Все-таки крест, какой-никакой…
– Покореженный? – переспросила я.
– Ну да, трещины на нем какие-то, вмятины… Не знаю, сама потом увидишь…
Трещины? Вмятины?.. Но последний раз, когда я видела амулет, он был в отличном состоянии. Что с ним могло произойти?
– Принеси мне его тоже, пожалуйста, – немного озадаченная, попросила маму.
– Ладно, – пожала та плечами и сразу перевела разговор на более насущную для нее тему: – Тебе завтра какой бульон сварить?..
Оставшуюся часть дня я пребывала в возбужденном состоянии. С одной стороны, я была несказанно счастлива, что наконец вернулась в свой мир, с другой, невероятно волновалась перед предстоящей встречей с Ильей. На этот раз точно МОИМ Ильей. Я вновь и вновь представляла, как это произойдет, что мне следует делать и говорить. Немного пугало, что снова предстоит начинать все сначала, ведь я точно не знаю, какой Илья здесь. Похож на своих двойников или будет чем-то отличаться?..
А если вспомнить, что говорила медсестра? С ее слов, он с первых дней опекал меня и заботился. «Думали, что влюбился», – сказала она. Хоть это и было приятно слышать, но на веру принимать все-таки не стоило. Не понимаю, как можно влюбиться в бледную побитую девицу, с которой ты не только не общался, но ни разу-то и в сознании не видел? Да и где там за трубками и проводами разглядеть?.. Нет, в сказку о спящей красавице я не верила, а вот в альтруистические порывы Ильи – вполне.
Наверное, на эти темы я рассуждала бы всю ночь, не сомкнув глаз, если бы мне с подачи Сергея Викторовича любезно не вкололи некое успокоительное, ибо я «должна сейчас много отдыхать и крепко спать». Поэтому в царство Морфея провалилась почти мгновенно и проспала без снов до самого утра.
Утром же, едва открыв глаза, уперлась взглядом в того, о ком грезила накануне. Илья сидел рядом и, кажется, наблюдал за мной спящей. От неожиданности я дернулась вперед, порываясь приподняться, но Илья тут же вернул меня обратно в лежачее положение:
– Спокойно, не волнуйтесь. Вам нельзя так резко вставать. Может закружиться голова.
Меня, и вправду, немного повело, но признаваться в этом я не собиралась пробормотав:
– Все в порядке.
– На удивление, это так, – усмехнулся Илья, с интересом разглядывая меня. – Вы действительно почти в полном порядке… Когда мне доктор Каспаров об этом рассказал, с трудом поверил в такое… Тем не менее все оказалось правдой.
Сердце, как испуганная птица, металось и билось в груди, готовое вот-вот выскочить наружу. Я хотела и одновременно боялась смотреть на Илью.
– Но я рад, что так произошло, – продолжал он с легкой улыбкой. – Однако это не исключает того, что вам еще предстоят серьезные обследования, чтобы убедиться в вашем полном выздоровлении… Да, извините, – вдруг спохватился Илья. – Я же не представился – Болдин Илья Викторович, ваш лечащий врач…
– Очень приятно, – отозвалась я и тут же разозлилась на себя за то, каким писклявым голосом это было сказано.
– Взаимно, – Илья не переставал улыбаться, отчего я нервничала еще больше. Я столько раз видела эту улыбку, но сейчас для меня все было будто впервые.
– Позвольте, я осмотрю вас, – не замечая моих внутренних стенаний, спокойно говорил он дальше. – Сожмите мою руку…
Ладонь тут же предательски взмокла, а рукопожатие получилось намного слабее, чем могло быть. Но Илью и это вполне удовлетворило. Потом он попросил так же, как и Каспаров, подвигать ногами, согнуть-разогнуть их в коленях, затем долго светил мне в глаз маленьким фонариком, пытаясь выискать там какие-либо отклонения. Но ничего не найдя, принялся что-то писать в моей карточке.
– Сегодня назначаю вам сделать все анализы и консультацию нейрохирурга…– сказал он потом.
– А когда мне можно будет вставать? – набравшись смелости, спросила я.
– Если нейрохирург даст добро, то можно попробовать сделать это уже сегодня, – обнадежил Илья. – Но только в моем присутствии, – наставительно добавил он. – В любом случае ваши мышцы еще не разработаны после стольких недель без движения, поэтому вам понадобится поддержка…
– Буду только рада этому, – брякнула я, опережая собственные мысли.
Но Илья на мою оплошность вновь среагировал загадочной улыбкой уточнив:
– Что-нибудь еще?
Я кивнула и тут же выпалила следующий «волнующий» меня вопрос:
– А что с питанием? Когда я смогу перейти на нормальную пищу, а не пюре и бульоны?
– Когда ваш желудок тоже заработает в полную силу, – ненавязчиво осадил меня Илья. – А что, так тяжело без нормальной еды?
– Нелегко, – чуть усмехнулась я.
– Ну ничего, потерпите, – мягко отозвался он. – Через пару дней все наладится… И тогда, обещаю, я лично вас угощу чем-нибудь вкусным. Например, пирожным. Вы любите пирожные?..
Все внутри меня на мгновение замерло, и даже сердце, казалось, прекратило свой бег, я же ответила, счастливо выдохнув: