Действительно соскучился, в этом Нита не сомневалась и, развернувшись, сама обвила его шею, подставляясь под поцелуи. Может, зря она волновалась насчет жреца? Караш вел себя как обычно и лишних разговоров не заводил. Да и какие разговоры, когда они давно не были вместе?
Они чуть не сбили со стола чашки, когда Караш подсадил на него Ниту, но это никого не смутило: мебель крепкая, а чашки можно и новые купить. Не прерывая поцелуев, Караш взялся за ремень, но расстегнуть его не успел – на кухню, сонно зевая и взлохмачивая волосы, ввалился Ларс.
– Нита, у нас нет молока? Что-то желудок скрутило, – будто не замечая, что помешал, спросил он, заглянув в пустую кринку.
– Ларс, иди погуляй, – быстро попросила Нита, даже не дернувшись запахнуть рубашку.
Лучше выгнать парня, чем Караша: взгляд, которым тот одарил волчонка, не предвещал ничего хорошего.
– А молоко? – Спокойствию найденыша можно было позавидовать, как и невинному взгляду, задержавшемуся на ее груди дольше положенного.
Но Нита уже научилась определять, когда он дурачится. Сейчас Ларс явно наслаждался растерянностью Караша и ее злостью. И чего добивался? Сначала напрашивался на драку с Арконом, теперь с Карашем…
– На болоте криворогого чернобрюха подоишь, – процедила она.
Положила ладонь на руку Караша, успокаивая его и себя, – ну вредничает мальчишка, что с него взять? Переходный возраст, не иначе.
– Нет так нет. Можно было просто сказать, чего ругаться? – Ларс пожал плечами и вышел из кухни.
Наконец-то! Но настроение сбил, поганец.
– Ведет себя как дома, – недовольно заметил Караш, глядя вслед волчонку.
Нита провела ладонью по его щеке, привлекая внимание.
– Не думай о нем. Может, переберемся ко мне?
Кровать у Ниты была не слишком удобной, узкой, но как-нибудь уместятся. Зато в закрытую дверь Ларс ломиться точно не станет. Он, конечно, дурак, но не настолько.
– Позже. – Мужчина неожиданно отстранился, и у Ниты неприятно засосало под ложечкой. Взгляд Караша снова стал серьезным. – Я хотел с тобой поговорить.
– А отложить нельзя? – Она игриво цапнула его за ухо, прижимаясь всем телом.
Караш прикрыл глаза, вздохнул прерывисто, но потом словно опомнился и отстранил от себя искусительницу.
– Аленита, я серьезно.
– Знаю, – тихо выдохнула ведьма, не скрывая досады.
Уж если он назвал ее полным именем, чего отродясь не делал, то хорошего от беседы не жди. Это ему надо «серьезно», не ей.
Караш покраснел, побледнел, откашлялся. Порылся в кармане и вытащил кулон со стилизованным серебряным Древом на основе из спила ветви каменного древа. Раскрыл ладонь, протягивая украшение. Если раньше еще можно было уговаривать себя и придумывать более удобные объяснения, то подарок сомнения отметал: такой кулон дарили на помолвку.
– В последнее время я все чаще думаю, что мне тебя не хватает, – негромко начал он, глядя куда угодно, но не на Ниту, точно боясь, что она сразу укажет на дверь. А ведьма сама готова была сбежать, лишь бы не слушать! – Я устал от коротких встреч. Хочу видеть тебя рядом, просыпаться вместе. Хочу по вечерам обсуждать с тобой сплетни, сам заплетать и расплетать тебе косу. – Он наконец взглянул на нее и, протянув руку, заправил за ухо русую прядь. Чуть не задел пару сережек-колец – единственные украшения, которые носила Нита. – Хочу…
Что он еще хотел, Караш сказать не успел. Дверь снова распахнулась, показалась голова излишне любопытного мальчишки.
– А криворогого чернобрюха с какой стороны болота искать? – спросил тот, прерывая признание. Караш резко замолчал, короткая пауза затянулась. Ларс с показной неторопливостью оглядел их и попятился на улицу. – Кажется, я не вовремя. Продолжай, дядя.
Нита фыркнула, не сдержавшись. Немного истерично, но иначе в этой ситуации не получалось. Фыркнула – и поняла, что это конец. Точка. Назад уже не вернуться.
– Тебе смешно? – напряженно спросил Караш, отдернув руку, будто обжегшись.
В глазах плескалась обида. И что с ним делать? Сам придумал, сам оскорбился. А ведь Нита предупреждала, что ничего серьезного у них не выйдет!
– Нет, не смешно, – покачала головой ведьма, – просто то, чего ты хочешь, невозможно.
– Ты оборотень, а я человек. Я помню, – медленно произнес Караш. – Но, если ты беспокоишься о ребенке, мы можем взять приемного. Я уже все продумал: до Белой Речки пара дней езды, а там приют. Жрец согласен, если мы поженимся, нам разрешат взять малыша на воспитание. Или… или ты можешь завести волчонка от другого, а я клянусь, что выращу его как родного!
– Но я не хочу! – резко возразила Нита. – Ты все продумал, молодец. Но почему не спросил меня раньше? Я не хочу ни детей, ни семьи. Караш, мы с самого начала договорились, что меня полностью устраивает моя жизнь – такая, как сейчас!
– Жизнь? Походы в заброшенный город, охота, выживание среди нежити – ты этого хочешь?!
– Да! – предельно честно ответила Нита. – Это моя жизнь. И если тебе не нравится…
В очередной раз скрипнула дверь.
– Вы продолжайте, продолжайте… Я просто сапоги возьму. – Ларс собирался проскользнуть мимо, но оказался прижат к стене, аж дух выбило.
Караш с трудом сдерживался, чтобы не врезать ему. Обида и злость клокотали в нем, почти вырываясь наружу, а паршивец словно намеренно нарывался на затрещину: смотрел этак снисходительно, с насмешкой, словно это не его держал за горло огромный и сильный как медведь разъяренный тип.
– Твоя жизнь? – Он обернулся к Ните, рыча не хуже настоящего волка. – А может, в нем дело? Как у тебя этот «гость» появился, все пошло наперекосяк!
– Ты ревнуешь к ребенку? – Ведьма выразительно изогнула брови, стараясь не задумываться о том, что несколько часов назад с удовольствием рассматривала этого «ребенка» с совершенно определенным интересом.
– Ребенок?! Открой глаза, Нита! Он уже мысленно разложил тебя на столе и… – Караш осекся, поймав ее заледеневший взгляд. Выругавшись, оттолкнул Ларса и потерянно сказал: – Прости. Я не хотел.
– Да нет, как раз хотел, – протянула ведьма. Она и забыла, каково это, когда специально делают больно. В груди противно заныло. – Уходи.
– Нита…
– Караш, уйди. Пока по-хорошему.
Когти проехали по столешнице, оставляя глубокие царапины. Убеждать Караша не пришлось.
Нита со вздохом осела на скамью. В горле клокотал рык, боль в груди переросла в желание вцепиться кому-нибудь в глотку.
– А ты что стоишь? – Нита хмуро уставилась на волчонка. – Особое приглашение нужно, чтобы свалить в болото?
Надо бы задать мальчишке трепку в воспитательных целях, может, и ей полегчало бы. И у него, даст Древо, голова на место встанет. Прекратит искать проблемы на собственную… шею.
Отчасти Ларс даже помог, Ните не нравился разговор, хотелось его поскорее закончить. Но не так же!
– А что у нас на обед?
Волчонок, кажется, считал себя бессмертным, потому что угрозу проигнорировал. И выглядел настолько довольным и умиротворенным, что злость в груди вспыхнула с новой силой, и Нита проводила его мрачным взглядом.
Ларс подошел к столу, сунул нос в обернутый старым платком горшок… Попытался. Подпустив добычу ближе, Нита хватила его поперек спины полотенцем – тем, что было под рукой. От души, с оттяжкой.
– Ой! – Ларс отшатнулся, а ведьма вскочила на ноги.
– Обед тебе?! Ах ты паразит! Сейчас мышей ловить пойдешь!
Наверное, если бы парень отреагировал иначе, она сдержалась бы в рамках словесного внушения. Но он попытался убежать, и сработали инстинкты хищника.
Дом был небольшим, однако мелкая зараза оказалась на удивление верткой и ловкой. Он проскальзывал под руками, лихо перемахивал через столы, демонстрируя чудеса акробатики. И хохотал, получая удовольствие от догонялок.
Нита уже не сдерживала рык; карающее полотенце, свистя в воздухе, сбило несколько тарелок и пучков трав, но хозяйка этого не замечала. Наконец в пылу ярости сообразила, что полотенце – не самое лучшее оружие, но и его можно использовать по-разному, и сумела подбить Ларса под ноги. Тот загремел на пол удивительно мягко, ловко сгруппировавшись. Нита заподозрила, что это было не падение, а маневр, только когда сама полетела сверху на парня, сбитая вероломной подсечкой. Но, не растерявшись, оседлала добычу и принялась лупить полотенцем куда придется.
– Вот тебе завтрак! Обед! И ужин! С десертом!
– Ай! Прекрати, буйная! – сквозь хохот с трудом выдавил Ларс, втягивая голову в плечи и прикрываясь растопыренными ладонями.
Потом перехватил полотенце, через мгновение – ее запястья, и Нита опомниться не успела, как оказалась на полу, прижатая к нему мальчишкой.
– Уймись, я же тебе услугу оказал, – весело ухмыляясь, проговорил он, прижимая не только ее тело, но и руки, да так ловко, что не вывернешься, – прихватив запястья ладонями, а локти придавив своими локтями.
Нита набрала воздуха для новой гневной тирады – и осеклась на полувдохе, вдруг осознав двусмысленность ситуации и собственного положения.
Да нет, не двусмысленность, а как раз совершенную однозначность! Которая очень выразительно и ощутимо прижималась к ее бедру.
Догонялки и возня на полу не оставили Ларса равнодушным, и Нита сообразила, что к полу ее прижимает совсем не мальчишка, а весьма сильный молодой мужчина. И хотя у них лет десять разницы, а она всегда предпочитала тех, кто постарше и помассивнее, но… До нее наконец дошло, что в этом возрасте парни уже не просто интересуются девушками, а прекрасно знают, что с ними делать. Зачастую на практике…
Хуже всего, что Нита поймала себя на том, что заинтересованно принюхивается к разгоряченному возней Ларсу, и ощущения ей нравятся. Все ощущения. И запах, и неожиданно сильные руки на запястьях, и…
– Пусти, – проворчала она, раздраженно сдув с лица выбившуюся прядь.
Парень вальяжно усмехнулся, выдержал паузу и выпустил ее из захвата, откатившись вбок. Очень четко, выразительно выдержав паузу. Ровно настолько, чтобы дать понять: он не исполняет приказ, а услышал просьбу, взвесил ее и решил сделать женщине приятное. По своей воле.