– Я, пара учеников, один коллега из столицы, который все финансирует. Коллега очень опытный, он не доставит проблем. Еще Шаир, ты его знаешь. Аленита, это действительно важно. Ты же понимаешь, я не стал бы дергать по пустякам. Видит Древо, я ждал этой возможности больше двадцати лет! – почувствовав, что она почти согласна, дожал профессор, и ведьма махнула рукой.
– Хорошо.
В конце концов, сейчас полезно исчезнуть из Клофорда. Ненадолго. Дать остыть Карашу, да и самой успокоиться. А Шаира она помнила и симпатизировала ему, пожалуй, сильнее, чем другим сотрудникам школы, не считая самого Тарсама. Спокойный и надежный мужчина чуть за тридцать, толковый бытовик. Молчаливый, немного нелюдимый, но действительно опытный.
– Буду должен.
– Просто напомни своим детям, чтобы не бродили по могильнику в одиночку. Не хочу вытаскивать из болота… – «кого-то еще», не договорила она.
– Сколько времени потребуется на подготовку? – деловито уточнил Тарсам.
Если бы не сегодняшняя встреча с загрызлой, Нита могла выйти хоть завтра, но холка ныла и саднила. К тому же зелья… Она обещала аптекарю мазь для лечения чирьев и отвар от женских недомоганий и только на днях собрала новую порцию трав. Жалко будет, если засохнет.
– Три дня, – откликнулся вместо нее Ларс. До этого он в разговор не вмешивался и вообще вел себя на удивление тихо. С Карашем бы так молчал! – Мясо надо закоптить, – коротко пояснил в ответ на ее незаданный вопрос.
Справедливо. В другой раз Нита попросила бы Караша заняться этим, мясник прекрасно готовил, но сейчас нести добычу в лавку выглядело сущим издевательством.
Выйти из Клофорда договорились с рассветом, как обычно, и первую ночевку устроить уже в Мертвом лесу. Попытки добраться быстрее еще ни разу не увенчались успехом, в пути обязательно что-то случалось – кто ногу подвернет, кто в болото провалится – и приходилось корректировать планы. Так что две ночевки по дороге, день-два в городе – недели и впрямь должно было хватить.
Обсудив необходимые детали – снаряжение, питание, лекарства, – гости ушли.
– Что ж, теперь давай с тобой разберемся.
Нита убрала чашки и приглашающе кивнула на стол. Ларс уже без вопросов скинул рубашку и лег. Он и в прошлый раз воспринял действо спокойно, а теперь и вовсе не боялся ведьмы, прокаливавшей над ним нож.
Проклятие уходило. Хаотично, медленно, но кокон распутывался, торчащих в стороны оборванных нитей стало больше, и эта новость порадовала. Вот только измененный прикосновением каменного дерева участок как будто стал плотнее и больше, но поручиться Нита не могла. Не исключено, что ей просто показалось на фоне бледнеющего кокона.
Нита встряхнула ладонями и отошла от стола. Сморгнула. Черные нити исчезли, оставив неподвижного волчонка. На порезах набухли капельки крови.
– Я все. Сейчас, погоди… – Ненадолго заскочив в спальню, ведьма вернулась с заживляющей мазью.
– И как? – Ларс к ее возвращению уже сидел на столе, не спеша натягивать рубашку.
Красные капли кое-где сорвались и прочертили длинные дорожки, придав парню странный вид, но он не обратил внимания.
– Мы были правы, проклятие отступает после встречи с нечистью.
– Хорошо. – Он просто кивнул. – Может, тебе надо помочь? Не хочу сидеть без дела. С сараем я закончил, а мясо пока вымачивается. – И ни слова о проклятии.
Прошла минута слабости, когда он сидел на крыльце, потерянный и несчастный. Теперь он словно сделал для себя окончательные выводы и обсуждать их с кем-то посчитал излишним.
Когда Ните пришлось уйти из клана, она тоже держалась до последнего. Ни слезинки не проронила. А может, если бы призналась, как страшно и больно, ей бы помогли и не бросили?.. Но лезть парню в душу и что-то объяснять она не стала, вряд ли оценит. Успокоился – и ладно.
Нита предпочла бы поработать в одиночестве, но странно, Ларс не мешал, не вызывал желания выгнать его куда-нибудь за печку или на чердак, чтобы не путался под ногами и не пыхтел. В прошлый раз они славно поработали сообща, так почему бы не повторить?
– Если готов еще один вечер посидеть с травами, я найду чем тебя занять, – предложила Нита.
– Я в твоем распоряжении. – Ларс развел руками.
– Тогда для начала почисти алтей. – Нита высыпала на стол корешки, напоминавшие сухие веточки. В низине у болота его росло предостаточно. – Затвердевшую часть выбрасываешь, оставляешь только мягкие корни. С ними поосторожнее. – Ведьма ловко разделала растение, показывая, как надо.
В попытке повторить Ларс пережал корень, и вязкая слизь вымазала пальцы.
– Так и должно быть? – уточнил, поморщившись, – пахло сладко и не особо противно, но резко и сильно.
– Если перестараешься, – хмыкнула Нита. – Будь аккуратнее, корешки потом перетолочь придется.
К зельям Нита своего помощника, конечно, не подпустила – довольно и того, что доверила ему травы. Следом за алтеем пришла очередь копытня, у которого в дело шли и круглые листья, и ползучие корневища. Нита эту травку не любила за противный горький запах. Дозировать порошок из ядовитого растения требовалось строго, но добавка его в эль надолго отбивала тягу к выпивке.
– Нита, а почему ты ушла из клана? – Ларс первым нарушил молчание. – Красивая, умная, сильная волчица. Да за тобой там очередь выстроиться должна была!
– Я же черная.
Вопрос, от которого раньше выть хотелось, больше не вызывал боли, только грусть.
– Я видел. Но черная, белая – какая разница? Ну вышли бы волчата пятнистые.
– Давно полотенцем не получал? – вкрадчиво уточнила ведьма, и Ларс примиряюще поднял руки.
– Прости! Глупая шутка. Но я правда не понимаю. У нас не было черных волков, но цвет шкуры никого не волновал. Сестра родилась с рыжей полоской по хребту, в бабку, так наоборот, гордилась.
На лице Ларса появилась мягкая улыбка, делающая его взрослее. Кажется, Нита впервые видела его таким. И похоже, зря опасалась насчет проблем в семье: Ларс искренне любил родных и дом вспоминал с теплотой.
Жаль, она не могла похвастаться тем же.
– В нашем клане сильны старые традиции. Черные волки – к несчастью, особенно девочки. Да и лазурницы любви не добавляют – падальщицы, к тому же ядовитые… Пока я не обернулась, все было неплохо. Ну играет ребенок в лесу с большими бабочками, кто на это смотрит? Родителям и дела не было. Первый звоночек случился, когда лазурницы обосновались у дома, и прогнать их не получалось. Ко мне они тянулись, на остальных внимания не обращали. А я тогда не понимала, что инаковость лучше скрыть. Меня стали сторониться. Мама нервничала, не понимала, что происходит, обращалась к жрецу. Тот сказал, у меня неправильная магия. Запретная. И предложил забрать к себе, обучать.
Руки едва заметно задрожали, и Нита поспешила встать из-за стола, чтобы Ларс не заметил. Сама не понимала, почему начала рассказывать. Только потому, что он умел слушать и казался родственной душой?..
– Жрец тот еще урод был. Меня хватило на две недели, а потом я обернулась. Покусала его, чуть не отгрызла руки, которые лезли куда не следует. Если бы не лазурницы, он бы мне шею свернул, но они только на первый взгляд безобидные. – Она вытянула руку, и бабочка, вспорхнув с ближайшей полки, тут же уселась на палец. Пощекотала усиками. Кто бы подумал, что такие крошки способны отравить взрослого волка? – В общем, жрец вернул меня домой и предупредил, что черным в клане не место. Но до совершеннолетия дотерпели, и на том спасибо.
Нита криво улыбнулась. На Ларса все это время она не смотрела, опасаясь его реакции. Ей было стыдно и горько вспоминать все это. И противно. Прежде она никому не рассказывала подробностей, даже наставнице, да та и не спрашивала. А сейчас… То ли гнойник созрел, то ли дело в самом парне, но выболтала и теперь опасалась последствий.
Она сама, ее дар и гордость – все, что осталось от прошлого. И слишком страшно было предстать жалкой. Не перед ним, Древо с волчонком. В первую очередь перед собой.
Когда Нита решилась бросить взгляд на собеседника, с удивлением встретила не злость даже – ярость. Волчью, взрослую. Он отложил нож в сторону, нервно сцепил пальцы на столе. Глаза потемнели, будто наливаясь звериной желтизной, ноздри трепетали, верхняя губа непроизвольно подрагивала, норовя обнажить клыки в сдерживаемом с трудом рыке.
На что он злился, Нита предположить не успела, сам все объяснил.
– Ты, конечно, взрослая, – с непонятным выражением заявил Ларс, – но сейчас такую чушь сказала, что хочется задать трепку, как щенку. Волк, посмевший всерьез поднять руку на волчицу или ребенка, это выродок, а уж… – Он осекся, шумно вздохнул, силясь успокоиться. С трудом разжал зло стиснутые зубы и продолжил ровнее, без рыка: – Выбирает волчица, будущая мать. Всегда, независимо от цвета шкуры и остального. Не знаю, в каком диком месте ты росла, но в нормальном клане вожак за такое глотку вырвет, не то что выгонит. Отец… – продолжил он, но оборвал себя на полуслове и с угрюмой сосредоточенностью принялся за отброшенный корень. – Не знаю, где ты жила, но это не клан был, а… – Ларс запнулся, но нужное приличное слово так и не подобрал и, тряхнув головой, умолк.
На ведьму он старательно не смотрел: боялся не сдержаться. Хотелось схватить ее за плечи, встряхнуть или наорать. Ситуация не укладывалась в голове, но в этом не было никакой вины Ниты, поэтому злость оставалось вымещать на корешках. На удивление, дело пошло неплохо.
Ведьма несколько мгновений молча смотрела на парня, осознавая сказанное и его неожиданно яростную вспышку. Она прекрасно видела, что он отчаянно злился, но не на нее, а – за нее.
Да, она привыкла и смирилась, нашла равновесие, но по-прежнему порой вспоминала дом, и старая обида продолжала теплиться в душе. Навязанное извне чувство вины – будто выгнали ее из-за того, что оказалась недостаточно хороша, – первое время боролось со злостью, но быстро сдалось доводам разума. Позже злость на родных и весь мир уступила место тоске и глупой детской надежде, что осознают, найдут, попытаются уговорить, попросят прощения…