Да и студенты показали себя куда лучше, чем могли бы. Нита вынужденно признала, что и к рыжей испытывает определенное уважение: от нее ожидалась скорее уж истерика со слезами, а не попытка драться. Значит, недооценила, и от этого стало неловко. И почему-то разобрала досада пополам со злостью. Наверное, потому, что девчонка, несмотря на залившее щеки смущение, продолжала коситься на Ларса не столько с изумлением, сколько с интересом и восхищением, а тот, как и все оборотни, собственной наготой не тяготился. И помощь рыжая первой вызвалась оказать, перевязать укушенную ногу, а заодно облапать, ощупать… Хотя Нита могла и преувеличить, сдерживая рвущийся из груди волчий рык. Вместо этого, нацепив последние запасные штаны и рубашку, отвлеклась на Танта.
Ларс последовал ее примеру, отыскав рюкзак, достал сапоги, штаны и рубаху, благо свободно скроенная одежда на него налезла. Правда, теперь не висела на худощавом мальчишке, а выразительно натягивалась на плечах и крепких ногах.
Около часа они провозились с разбором завалов, напряженно поглядывая на упокоенную нежить. Тарсам заикнулся было, что неплохо сберечь документы и вытащить тела наружу, чтобы не гнили в архиве, но оборотни ответили такими взглядами, что профессор почел за лучшее отложить вопрос на потом, тем более вскоре его обеспокоило нечто гораздо более важное.
– Описание эксперимента пропало, – мрачно сообщил Тант, когда все выбрались из подвала и получили по дозе зелья от Ниты.
– На кой ему могли понадобиться эти бумажки? – хмуро уточнил Ларс.
Он устроился на одном из столов в «классе» и закатал штанину, вытянув ногу, а Нита для удобства – на стуле, так было хорошо видно рану и удобно с ней возиться. А что снизу вверх смотреть на него тревожно… Переживет. Просто инстинкты.
Смазывая заживляющим зельем наскоро перебинтованный рыжей укус на ноге Ларса, Нита непривычно робела, злилась на себя из-за этого и не понимала такой острой реакции. Волк не поддразнивал, не спорил и с момента оборота по большей части молчал. Может, это и беспокоит? Или твердая необъяснимая уверенность, что помалкивает он со злости? Наверняка не на нее, но почему-то это давило. И не добавляло покоя перевитое венами мускулистое предплечье, сменившее жилистую мальчишескую руку. Никак не получалось привыкнуть к его новому внешнему виду, который… смущал? С Ларсом-мальчишкой было проще и понятнее, а тут вроде и хочется рыкнуть, но злые слова застревают в горле. Все это походило на робость волчьей половины рядом с белым волком и вызывало негодование, с другой стороны – успокаивало, потому что пропала двойственность отношения.
– Кому – ему? – нахмурился профессор, которого, в отличие от Ниты, сейчас волновала исключительно наука.
– А есть варианты? – Оборотень, кажется, едва сдержался, чтобы не зарычать. – Тому, кто усыпил нас своим компотиком… И я, гниль мне под кору, хорош! Подумал еще, что привкус у воды странный, но не придал значения!
– Аркон? – озадачился Тарсам.
– Это он, – поддержала Нита. – Он и меня зачем-то унес.
– Зачем?! – изумился профессор.
– Извини, не подумала задержаться и спросить, – пробурчала ведьма.
– Он к тебе с Клофорда неровно дышит, – кривовато усмехнулся Ларс, но глаза оставались холодными и злыми, – не сумел расстаться.
– Ты меня в этом обвиняешь?! – вспылила Нита и ощетинилась, почти обрадовавшись возможности поругаться и выпустить пар. – Еще скажи, что я с ним заодно!
Но Ларс отреагировал неожиданно:
– Извини. – Провел здоровой рукой по лицу, словно стирая невидимую пыль, тряхнул головой. – Конечно вопрос не к тебе! Что-то меня ведет… Хоть иди и еще парой упырей закусывай.
Нита посмотрела на него с подозрением, нахмурилась.
– Надеюсь, зелье поможет. Похоже на действие духа Емшана. Мы и так с новой дозой припозднились, а еще твой оборот мог сказаться…
– Ларс, а почему ты… вы… ты выглядишь… так? – подала голос рыжая, не определившись, как теперь обращаться к волку.
Ведьма зыркнула на нее недобро, но от высказываний удержалась. Ей тоже было интересно узнать ответ на этот вопрос, и хорошо, что задал его кто-то другой.
– Ну да, серьезно поменялся. Лет на десять повзрослел, – включился в обсуждение Шаир.
– Повзрослел, говоришь? – Ларс усмехнулся и потер подбородок. – Могла так сказаться пропажа проклятия, Нита?
– Почему ты спрашиваешь у меня?! – изумилась она.
– Ты же ведьма, – пожал он плечами, – и ты меня лечила.
Она растерянно вскинула брови, глянула на студентов, навостривших уши при слове «проклятие», но если самого волка не смущали подобные разговоры, то ей тем более нечего беспокоиться.
– Я не знаю проклятий, которые могут накинуть десяток лет. Вместе с массой, – не сдержалась Нита, окидывая его выразительным взглядом.
– Только массу. Наверное, как-то так я бы и выглядел сейчас без этой истории. – Ларс опять сжал кулаки, отвел, рассматривая предплечья, задумчиво пощупал руку возле локтя. – Мне в детстве говорили, что я пошел в отца. И правда…
Нита резко отпустила его руку.
– Сколько тебе лет? – уточнила с подозрением.
– Тридцать два.
– Почему не сказал сразу, когда я тебя об этом спрашивала?! – возмутилась она, не обращая внимания на то, что они не одни.
– А что это изменило бы? Нет, не так. Ты бы мне поверила? – Ларс насмешливо приподнял брови, оперся обеими ладонями на стол, склонился, приблизил к ней лицо и добавил тихо, с явным удовольствием: – Малышка.
Нита не сдержала тихого злого рыка, а Ларс сделал вид, что не заметил. Соскочил со стола, шагнул к своему рюкзаку, чтобы перепаковать его, и продолжил, обращаясь к Тарсаму:
– Надо собираться и уходить отсюда, давайте шевелиться.
– Но мы не можем уйти без лабораторных журналов! – возмутился профессор. – Вся экспедиция ради этого затевалась! Мы не можем…
– Вы серьезно планируете со всем этим детским садом шататься по Емшану в поисках свихнувшегося оборотня, который в городе прекрасно ориентируется? – Ларс посмотрел на собеседника как на идиота. – Тогда я не понимаю, зачем было продлевать агонию и сопротивляться упырям. Впрочем… не я проводник. Нита? Мы продолжаем развлекаться?
Ведьма, которая за время сборов успела упаковать все снадобья, окинула притихших ученых взглядом, стараясь не смотреть в сторону Ларса. Желательно, вообще не думать о нем. Очень хотелось в знак протеста поругаться и поспорить, от общего недовольства им и собой заняв противоположную сторону, согласиться с Тарсамом, но Нита сдержалась.
– Ларс прав. Мы понятия не имеем, что нашло на Аркона, но он опасен. Не могу утверждать, что безумен, но ведет себя странно. Да под корни! Он пытался вас всех убить, о каких бумагах может быть речь?!
– Ты уверена? – пробормотал профессор.
Обида и горечь потери мешали критически мыслить: несколько часов назад он держал в руках уникальное сокровище, а теперь оно снова утрачено.
– Может, это какое-то недоразумение? – вставил Тант, выглядевший раздавленным.
– Недоразумение – то, что мы выжили, – возразил Ларс.
– Это уже не научная экспедиция и увеселительная прогулка, а противостояние с серьезным и опасным врагом, – поддержала Нита, – и вы прекрасно это понимаете. Прежде чем бегать за Арконом, надо быть готовыми ему противостоять. А для этого неплохо бы понять, чего он пытается добиться и зачем ему бумаги. Собираемся, через десять минут выходим.
Ученики восприняли решение с облегчением, Шаир всецело был на их стороне, и оба фанатика вынужденно сдались и смирились. Ларс забрал часть груза, распределенную между остальными из-за его превращения в волка – ту, которая не сгинула вместе с Арконом. Проводник унес рюкзак припасов, но это не должно было фатально сказаться на их благополучии, потому что еды брали с запасом и кое-что припасли в трактире. Должно хватить.
День только начинался, но остановиться решили именно там, в безопасном укрепленном доме. Ночь выдалась та еще, никто толком не отдохнул. Требовалось отмыться от крови, нормально поесть.
Шли быстро. Нита старалась не терять бдительности, но ей было о чем подумать: слишком нервировало присутствие Ларса и неопределенность в отношении него.
Вспоминалось всякое. И злополучный поцелуй, и волчьи нежности, и симпатия к нему звериной половины, и множество других мелочей. Как он выживал из дома Караша, как зашивал ей плечо, как валял по полу… От последнего воспоминания, будь Нита сейчас в волчьем облике, шерсть встала бы дыбом. И вовсе не от возмущения – поведи с ней себя подобным образом такой Ларс, неизвестно, чем бы закончилось.
Все-таки он действительно хорош собой и привлекал во всех смыслах. Сейчас – особенно, и инстинкты реагировали на него однозначно. Не вызывало сомнений, что с ним будет хорошо, и закрадывались всякие крамольные мысли – каково целоваться с ним теперь, каков он на ощупь, да и в остальном… Задумываясь о том, что, возмужав, Ларс станет по-настоящему привлекательным мужчиной, Нита и мысли не допускала, что увидит это.
Потом вспоминалось, как она пыталась утешать и поддерживать его, и это вызывало злость и обиду. Как он, должно быть, смеялся над ней! И помалкивал. Хотя мог бы попытаться рассказать все как есть, мог! И она, может, даже поверила бы. Не сразу, потом… Неоднократно ведь замечала, что он ведет себя слишком взросло для своих лет!
А еще возраст невольно вызывал беспокойство другого толка: его шрамы и некоторые оговорки приобретали иной оттенок, стоило принять, что скитания Ларса длились не год-два, как она думала, а гораздо дольше. И выходило, что жизнь так его потрепала, что становилось стыдно за свое снисходительное отношение. Насколько ему, должно быть, неприятно было столько времени провести в шкуре мальчишки и видеть соответствующее этому возрасту отношение. Или, наоборот, это доставляло удовольствие? Иногда полезно казаться безобиднее, чем ты есть.
Думать же о том, что будет после, ведьма боялась. Окончательно запутавшись и отчаявшись разобраться в своем отношении к Ларсу, не сумев отвлечься на странный механизм работы проклятия, Нита предпочла сосредоточиться на более важном и принялась расспрашивать Тарсама об Арконе и о том, откуда он взялся.