Нтанда вопросительно посмотрела на отца. Тот ей ответил успокаивающим взглядом, мол, всё по плану, все так и должно быть. Подошли поближе. Старейшина схватил Нтанду за руку, а шаман проделал то же самое, но уже с Афолабе. И повели их прямо через костёр. Благо, обувь была на толстой подошве, да и огонь был невысоким. А кульминацией приветственно-ритуального действа стал обмен верхней одеждой. Нтанда и её отец стали счастливыми обладателями добротных кухлянок, а представители принимающей стороны обзавелись зимними бушлатами.
В общем и целом, знакомство прошло на ура, в полном соответствии с традициями. После окончания приветственных церемоний гости проследовали за хозяевами в просторную ярангу, где и должна была состояться беседа, ради которой Афолабе Молефе с дочерью, собственно, и пришли в стойбище. Нтанда, шедшая последней, с интересом воззрилась на сушёного ерша, болтающегося на веревочке над входом в ярангу и решительно шагнула внутрь. Все чинно расселись вокруг очага, сложенного в центре чоттагына, на низеньких табуреточках. Над очагом висел объёмистый котелок, в котором что-то кипело и булькало. Хозяева предлагали пройти в полог. Но гости отказались, мотивируя это тем, что сейчас не особенно холодно, и, пока готовится что-то на огне, то есть и огонь, а, стало быть, и тепло.
Старейшина, судя по бросаемым искоса на Нтанду заинтересованным взглядам, в молодости был ещё тем ходоком, да и состарившись, он, видимо, не до конца утратил интерес к противоположному полу. Внешность его говорила о бурно прожитой молодости, а раскатистое имя, которым он представился, Выргыргылеле, наверное, тоже могло бы многое рассказать сведущему человеку. Шаман же попросил называть его просто, Тынэвири. Говорили олча вполне нормально, хотя некоторая неправильность в речи всё-таки ощущалась.
— Уважаемые, — взял тяка за рога председатель правления гильдии, — мы прибыли на Север с исследовательскими целями. Тут у нас будет промежуточная база, а экспедиция пойдет дальше, — он окинул взглядом собеседников, и, убедившись в том, что они его слушают, продолжил, — и нам была бы очень интересна информация о том, что находится севернее этого острова.
— Море. Лёд и вода под ним, однако, — лаконично ответил Выргыргылеле, всем своим видом показывая, что тема скользкая, и для него неприятная.
— А за морем? — продолжил настаивать любознательный Афолабе.
— Плохие там места, однако, — поддержал шаман старейшину с труднопроизносимым именем.
— А всё-таки? Чего там такого, что делает эти места плохими? Дикие звери? Труднопроходимые тропы? — недоумевал вопрошающий.
— Тейнгычыт, однако, — значительно произнес шаман.
— Неужели туда людям совсем хода нет? — задала свой вопрос Нтанда, отбросив со лба отросшую за время пути чёлку, чем и спровоцировала почтенного Выргыргылеле еще на один сальный взгляд. Шаман же сохранял серьезность, поскольку предмет разговора явно сместился в сферу его компетенции.
— Чтобы идти туда, надо сначала с Пегитген говорить, янра кэлъет говорить, защиту просить, однако, — не поскупился на слова Тынэвири, — амулеты есть, но говорить надо, подарки надо для янра кэлъет, для олча надо, — завершил длинный спич меркантильный шаман. Но, с другой стороны, если подумать, так даже смерть не бесплатна — она стоит жизни.
— А какие подарки порадуют духов, какие подарки хотят олча? — взял в свои руки переговорную инициативу председатель правления гильдии, — мы готовы к необходимым расходам, и нам бы ещё проводника бы…
— Олча пять стальных ножей надо — вот таких, — староста скрюченным перстом, украшенным распухшими от артрита суставами, указал на добротный охотничий нож, висящий на поясе Афолабе, — три винтовки, и десять цинков патронов, — Выргыргылеле решил, что гулять, так гулять. В кои-то веки удача привалила — духи послали глупых большеглазых людей, готовых за смерть свою ценные вещи отдавать, пользоваться случаем надо, однако.
— Для духов оленя надо, — деловито дополнил сказанное старейшиной шаман, — если нет у вас, продать можем, однако.
— Сколько и чего? — Афолабе уже начал всерьез подозревать, что эти два олчи сейчас его, натурально, по миру пустят.
— Две винтовки, однако, — сказал шаман, довольно жмурясь, — и пять цинков.
— По рукам, — подвёл черту под торгом председатель правления.
— Мудрейший, — обратилась Нтанда к шаману, — а не можешь ли ты сказать, что значит то, что во сне я увидела большую белую сову и детский плач услышала?
— Плохой знак, однако, озабоченно произнёс Тынэвири, — ангъяка встретить можешь. Тут не оплошай — сталью отогнать можно. Стали он боится. А свинца не боится, однако. Можно собачью кость сломать и в огонь бросить. Умрёт тогда совсем, — шаман прикрыл глаза, вздохнул, и закончил мысль, — но завтра камлать буду, для вас у духов защиту просить буду.
— И, все-таки, — Афолабе снова привлек внимание стариков, — проводника бы нам.
— Охотникам скажу, однако. Если согласится кто, завтра утром пришлю, тогда договаривайся, — подвел черту под разговором Выргыргылеле, и снова, будто невзначай, мазнул взглядом по лицу Нтанды. Какой сладострастный старикашка… Однако.
Очаг уже еле теплился, всё, о чём имело смысл говорить, было обговорено, все решения приняты. Афолабе Молефе и его дочь, попрощавшись с олча, повлеклись неспешно в сторону лагеря. Ещё много чего надо было сегодня сделать.
С первыми утренними лучами солнца появились и заботы, запланированные на день грядущий. Ну, и внеплановые тоже. Как же без этого, без этого не никак.
Нтанда высунула нос из пухового кокона спального мешка. В палатку сквозь неплотно занавешенный вход просачивался слабый, но бодрящий, запах свежезаваренного буна. Это мотивировало ее на то, чтобы покинуть тёплые и уютные глубины спальника и отважно броситься в неумолимо накатывающую волну занимающегося дня.
Одевшись, она выглянула из палатки и увидела, что отец и ещё два охотника-олча сидят на брёвнах вокруг костерка. Отец попивает буна из своей именной полуведёрной кружки. Охотники курят короткие трубки, набитые чем- то ядрёным, до них далеко, метров пять, а от специфического запаха курительной смеси в носу аж свербит.
— Ч-ч-чхи! — прозвучало приветствие Нтанды, — и доброе утро, — сказала она, солнечно улыбнувшись окружающим, после чего поинтересовалась — а где тут буна наливают?
— Доброе, — улыбнулся отец, — буна вон, за тем бревном стоит, только-только сварился, так что не зевай. Она не заставила себя просить дважды, достала свою, тоже не маленькую, кружку и наполнила ее ароматным напитком.
— А присоединиться к разговору можно? — она вопросительно посмотрела на отца.
— Да, кстати, познакомься, это Вуквукай, а это Кмоль — когда Афолабе называл имена охотников, те поочерёдно поворачивались к Нтанде. После чего он обратился уже к охотникам, — а это моя дочь, Нтанда, — На этом процедура знакомства благополучно завершилась.
— Итак, — он снова повернулся к дочери, — давай я расскажу тебе то немногое, о чём мы тут успели поговорить, пока ты сны смотрела.
Нтанда не стала ничего говорить, просто сконструировала вопросительно-заинтересованную мордаху.
— Эти достойные люди выразили свое принципиальное согласие сопровождать нас до того самого острова. Но дальше его берега идти отказываются. Они считают, как бы это сказать по корректнее то, — он задумчиво наморщил лоб, но быстро отыскал нужную формулировку, — возникающие риски излишними, вот.
— Ну, это не страшно, там, по моим прикидкам не более 15-ти километров до цели остается, — прокомментировала это Нтанда, лыжи нам в помощь.
— И второе. Они в один голос утверждают, что добраться до северной оконечности острова Холодных слез на снегоходах мы не сможем. Местность проходима только для нарт с собачьими упряжками. Слишком много камней, пересечённая местность, ну и вообще, так себе дорога.
— А нарты с собаками мы где возьмём? — тут же последовал вопрос дочери.
— Они сказали, что за дополнительную плату нам их предоставят, — успокоил ее Афолабе, дело за малым, — сторговаться, — и он кисло улыбнулся, — понимаешь, меня беспокоит не стоимость вещей, которые они просят, меня беспокоит, в достаточном ли количестве они у нас имеются.
Участия в воспоследовавшем торге Нтанда не принимала. Она потягивала буна, щурилась на бледное северное светило и слушала голоса торгующихся, особо не вникая в смысл произносимых слов, пропуская их мимо сознания. В общем, пребывала в такой приятной полудрёме.
Договорившись обо всем, охотники поднялись, попрощались и убыли восвояси. Отец же обернулся к дочери и бесцеремонно прервал ее утреннюю нирвану.
— Вот, договорились, — сказал он, — значит, делаем так. Сейчас потихонечку собираем всё необходимое, уминаем рюкзаки, увязываем багаж. И незадолго до захода солнца охотники подъедут на своих собачьих упряжках и заберут нас вместе с багажом в становище. Там мы и заночуем. А общий старт будет завтра.
— А зачем нам туда сегодня выдвигаться? — поинтересовалась Нтанда.
— Ты забыла, что у нас сегодня вечером камлание на удачу и прочие церемониальные мероприятия? — он удивлённо вскинул брови, — да у тебя память, действительно, девичья, как я погляжу.
— Пап, ну чего ты издеваешься то? — тут же последовала защитная реакция — губки слегка надулись, — я ещё ведь и не проснулась толком.
— Ну так просыпайся уже, — благодушно произнёс Афолабе, — времени у нас не так много, а дел — выше головы, Вот, ты займись упаковкой всего необходимого, список у тебя должен быть, мы его позавчера с тобой составляли. И, это, лыжи не забудь взять. Четыре пары с универсальными креплениями. А я пойду, скажу охране нашей, что бы завтра с утра выдвигались в становище олча.
— А сколько охраны будет? Их же у нас там четыре человека предполагалось. Боюсь, что все мы на двух собачьих упряжках и не уедем.
— Возьмем двоих, Изока и Мози, — сказал Афолабе, посмотрел на дочь, — ну что, начнём?
— Да, ответила Нтанда. И предстартовая с