крыто специфическим северным загаром и изрезано глубокими морщинами, но на этом сходство и заканчивалось, поскольку олча не носят шкиперских бородок. Да и серый цвет глаз у олча не встречается. И, надо отметить, что взгляд этих серых глаз был до странности молодым, цепким и даже насмешливым. В общем, глаза выглядели заметно моложе лица их хозяина.
Человек остановился, не доходя до Афолабе, который стоял немного ближе и, как бы, заслоняя собой дочь.
— Если я не ошибаюсь, то имею честь видеть перед собой председателя правления гильдии "Чёрное золото" Афолабе Молефе и его очаровательную дочь Нтанду, — говоривший сделал паузу и направил на Афолабе выжидательный взгляд. Не дождавшись ответа, он улыбнулся и задал наводящий вопрос, — Ну я же не ошибаюсь, не?
— Нет, вы не ошибаетесь, — с трудом выдавил из себя Афолабе. Он впервые в жизни видел этого человека, впервые в жизни видел дирижабль, который завис в воздухе за его спиной. Но человек этот, тем не менее, знал, кто он, Афолабе, такой есть. И никаких предположений пока не возникало. Но человек вёл себя неагрессивно, и это вселяло робкую надежду на то, что, может быть, всё не так уж и плохо на самом деле.
— Ну, тогда позвольте мне отрекомендоваться, — смеющиеся глаза говорящего опять прошлись по лицам оторопевших Молефе. Он явно наслаждался ситуацией, — я Симба из рода Ситоле, но, поскольку род мой давно лишился своих владений, дворянин я чисто номинально, если так можно выразиться. Безземельный.
В голове Афолабе, который хоть и не был дворянином, но историю Империи Кенин изучал достаточно прилежно, всплыло и начало оформляться какое-то расплывчатое воспоминание об этой фамилии.
— Простите, а вы имеете какое-нибудь отношение к тем Ситоле, которые выступали на стороне великого клана Нтули во времена Третьей смуты и после краха своего сюзерена просто растворились во времени и пространстве? — сам от себя такого не ожидая, произнёс Афолабе.
— Да, я прямой потомок тех самых Ситоле, — Симба удивлённо посмотрел на него, — признаться, не ожидал, что ещё кто-то помнит подобные преданья старины глубокой. Но к делу, — взгляд его стал чуть более серьёзным, — мы рискуем банально замёрзнуть, если будем продолжать наше, несомненно, приятное общение вот на этом самом месте. А потому настоятельно предлагаю вам и вашей дочери воспользоваться нашим гостеприимством. Я надеюсь, что вы найдёте достаточно приятным пребывание на борту моего родового, если так можно выразиться, дирижабля "Алигета". Там и поговорим. А обсудить нам нужно многое. Очень многое.
Поднимались на борт долго и мучительно. Всё началось с того, что Нтанда, с превеликим трудом вскарабкавшись метра на три, простонала, что боится высоты, и лучше замерзнет насмерть тут, на снегу, чем поднимется еще хоть на метр.
Пришлось делать ей обвязку, организовывать страховку, цеплять всю эту конструкцию к крюку паровой лебёдки и поднимать её наверх, как тюк с поклажей. А ещё она просила завязать ей глаза. Но Афолабе отказал ей в этой просьбе, мотивируя свой отказ весьма спорными, на её взгляд, утверждениями о том, что, мол, страданиями душа совершенствуется и, что всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. Так что она их просто сильно зажмурила, аж до боли в ресницах, хотя ресницы и болеть то не могут, а вот, поди ж ты, заболели. В конце концов, зарёванную Нтанду всё-таки подняли на борт. Девушка совсем расклеилась. Видимо, испытания последних дней нанесли сильный ущерб её представлениям о дружелюбии окружающего мира. А о грандиозном ущербе, понесённом её нежной нервной системой, и упоминать даже не стоит.
Афолабе Молефе вскарабкался по извивающейся лестнице самостоятельно, надо отдать ему должное, хоть и не без труда.
Когда все оказались на борту, дирижабль сдвинулся чуть в сторону, к ближайшему скоплению камней, где и был закреплён швартовочный конец. Тем временем, Нтанда уже заселилась в предложенную ей небольшую каюту. Скинула тёплую одежду и переоделась в домашний комбинезон. Ещё по инерции хлюпая носом и всхлипывая, на слегка заплетающихся ногах, направилась к умывальнику, что бы хоть кое-как привести себя в порядок и смыть с физиономии дорожки, оставленные пролитыми слёзами, ну и прочие следы недавно проявленной слабости. Она взяла сама с себя страшную клятву впредь не допускать подобных позорных проявлений. В конце концов, она отважная искательница приключений, или где?
За плеском воды и собственным фырканьем она не услышала, как дверь в каюту тихонько приоткрылась, и туда заглянул отец, явно обеспокоенный её состоянием. Услышав звуки, свидетельствующие о проведении водных процедур, Афолабе вошел в каюту и уселся в одно из двух глубоких кресел, привинченных к полу по разные стороны от низкого столика. На его столешнице были видны выемки под посуду. Видимо для того, что бы она, посуда, не сползала со стола во время возможной качки. Он устало откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и, слегка прикрыв глаза, замер в ожидании того момента, когда дочка закончит плескаться и войдёт в комнату.
Но вот звуки падающих струй стихли, и вошла Нтанда, посвежевшая и заметно успокоившаяся.
— Пап, а что это, ты тоже решил тут поселиться? — она даже нашла в себе силы пошутить.
— Не паникуй, доча, — Афолабе оценил шутку и отметил с удовольствием, что истерика миновала, — гостеприимные хозяева предоставили мне отдельные апартаменты тоже. Хотя, надо сказать, что, как и твои, излишним простором они не отличаются. Всё-таки это дирижабль, а не круизный лайнер.
— Как наши дела? — задала уже долго мучавший её вопрос Нтанда.
— Предварительно, скажем так, не плохо, — осторожно начал Афолабе, — но точнее можно будет характеризовать наше с тобою положение после разговора с высокой принимающей стороной, — он тяжело вздохнул и продолжил, — я сейчас получил информацию, что наши проводники погибли в стычке с людьми, преследовавшими нас от побережья острова Холодных слёз. Наши олча, похоже, ценой своих жизней избавили нас от всех преследователей. По крайней мере, такие выводы сделаны после изучения места происшествия, правда, весьма поверхностного изучения. Вовремя мы с тобой, надо сказать, ушли. Ещё бы часик задержались, и стали бы участниками ещё и этих событий.
— Повезло нам, — прошептала слегка побледневшая Нтанда.
— В общем, мы сейчас кругом зависим от людей, которые нас подобрали, — подвел итог Афолабе, — но, похоже, они в нас заинтересованы, и сильно нас прессовать не будут. С моей точки зрения добровольное сотрудничество с нашей стороны будет наиболее продуктивным для всех, тут находящихся. Скоро пойду говорить с Симбой Ситоле, руководителем этой экспедиции. И что-то мне подсказывает, что сейчас он как раз работает над формулировкой предложения, от которого мы с тобой отказаться не сможем.
Глава 10.2
Вечер неумолимо наползал на искрящиеся в последних лучах Джуа снега. Тени от ледяных торосов и каменных глыб, разбросанных по поверхности безымянного острова, заметно удлинились. Тьма, словно ощутив очередной прилив энергии тёмной стороны бытия, начала сгущаться у подошв причудливых каменных образований. Если же излишне пристально вглядываться в эти, ежеминутно густеющие и наливающиеся пугающей чернотой, пятна, разбросанные по, пока ещё празднично-белому, снежному покрову, то начинало казаться, что они живут какой-то своей, странной и непонятной жизнью, балансируя на зыбкой грани противоречивого единства неявного внутреннего движения и кажущегося внешнего покоя. И по мере того, как лучи слабеющего северного светила растворялись в прозрачном морозном воздухе, тени обретали силу. Они разрастались, перекраивая пространство под потребности сущностей, обитающих во мраке полярных ночей. Потусторонних сущностей, чьи дороги проложены в самых густых тенях. Наступала ещё одна холодная ночь в вечной череде таких же холодных ночей. Время ночных хищников и злобных духов, ищущих свои жертвы на просторах стылых равнин. Очень скоро остров окончательно погрузился в темноту. И лишь на высоте примерно ста метров над его поверхностью светилась тёплым янтарным светом прерывистая гирлянда иллюминаторов дирижабля "Алигета", словно плывущее в толще вязкого холодного мрака волшебное ожерелье, выпавшее из кармана проходившего мимо рассеянного великана.
За толстым стеклом одного из этих иллюминаторов, в просторной каюте, за большим столом сидели двое мужчин и вели разговор, от которого зависело очень многое, как для них, так и для людей, их окружавших. На столе стояла неизменная пепельница, объёмистая пузатая бутыль лёгкого тёмно-красного вина и пара простых стеклянных бокалов.
— Итак, уважаемый, — начал разговор Симба Ситоле, — позвольте, я изложу своё видение ситуации. И, наконец, поясню, откуда я тут, такой информированный, появился. Ведь, если я не ошибаюсь, то наше появление стало для вас полнейшей неожиданностью. Так ведь?
— Да, — согласился Афолабе Молефе, который и был вторым собеседником.
И Симба перешел к неспешному изложению истории вопроса. Начал он с того, что, будучи еще зелёным студентом Торгового Колледжа, при подготовке курсовой работы по истории развития имперской торговли, наткнулся на любопытные архивные документы, очень заинтересовавшие его. И, не смотря на то, что когда он вознамерился сходу распутать историю возникновения этих документов, его первоначальные усилия не увенчались успехом, он не опустил рук. Он лишь пришел к выводу, что тайна этих пожелтевших бумаг, будучи разгаданной, сможет круто изменить его жизнь. И он, занимаясь насущными вопросами организации собственного бизнеса и возведения материальной базы для возрождения клана, продолжал регулярно уделять и этому направлению толику своего внимания. Неспешные исследования и возня в архивах дали свои плоды, хоть и годы спустя.
— Вот так я пришёл к выводу о том, что где то севернее острова Холодных слёз, самого северного острова архипелага Полярной каракатицы, есть земля. Земля, отсутствующая на современных картах, земля, на поверхности которой, ну, или под поверхностью, могут крыться самые необычные вещи и знания, скрытые от людей долгие века.